Нильссон, Йёран

Йёран В. Нильссон (швед. Göran W. Nilsson, в некоторых источниках Нильсон; 5 января 1941, Хальмстад — 29 декабря 2007, Стокгольм) — шведский дирижёр и пианист.

В десятилетнем возрасте поступил в Королевскую высшую музыкальную школу, учился в классе фортепиано Улофа Виберга, позднее изучал теорию музыки у Эрланда фон Коха и Мельхера Мельхерса, дирижирование у Тура Манна. Совершенствовался в Лондоне у Илоны Кабош и в Париже у Марселя Чампи. В 15 лет дебютировал в Стокгольме как солист.

Как дирижёр начинал работать в Стокгольмской опере репетитором (1964—1970), затем в 1969—1974 гг. дирижировал Симфоническим оркестром Шведского радио, работал также на Шведском радио как продюсер музыкальных программ. В 1974—1993 (с перерывом в 1981—1983 гг.) художественный руководитель Симфонического оркестра Эребру. Осуществил ряд записей шведской симфонической музыки XIX—XX веков.

Ссылки

• [www.hovkapellet.com/musiker-och-dirigenter/1142/goran-w-nilson/ Страница на сайте Шведской королевской капеллы]  (швед.)

Отрывок, характеризующий Нильссон, Йёран

– Круши, ребята! – приговаривал он и сам подхватывал орудия за колеса и вывинчивал винты.
В дыму, оглушаемый беспрерывными выстрелами, заставлявшими его каждый раз вздрагивать, Тушин, не выпуская своей носогрелки, бегал от одного орудия к другому, то прицеливаясь, то считая заряды, то распоряжаясь переменой и перепряжкой убитых и раненых лошадей, и покрикивал своим слабым тоненьким, нерешительным голоском. Лицо его всё более и более оживлялось. Только когда убивали или ранили людей, он морщился и, отворачиваясь от убитого, сердито кричал на людей, как всегда, мешкавших поднять раненого или тело. Солдаты, большею частью красивые молодцы (как и всегда в батарейной роте, на две головы выше своего офицера и вдвое шире его), все, как дети в затруднительном положении, смотрели на своего командира, и то выражение, которое было на его лице, неизменно отражалось на их лицах.
Вследствие этого страшного гула, шума, потребности внимания и деятельности Тушин не испытывал ни малейшего неприятного чувства страха, и мысль, что его могут убить или больно ранить, не приходила ему в голову. Напротив, ему становилось всё веселее и веселее. Ему казалось, что уже очень давно, едва ли не вчера, была та минута, когда он увидел неприятеля и сделал первый выстрел, и что клочок поля, на котором он стоял, был ему давно знакомым, родственным местом. Несмотря на то, что он всё помнил, всё соображал, всё делал, что мог делать самый лучший офицер в его положении, он находился в состоянии, похожем на лихорадочный бред или на состояние пьяного человека.