Кагаров, Евгений Георгиевич

Евгений Георгиевич Кагаров

Евге́ний Гео́ргиевич Кага́ров (29.09.1882, Тбилиси — 13.03.1942, Ессентуки) — российский и советский историк, этнограф и филолог. Специалист в области древнегреческой религии. Профессор Харьковского (1914—1925) и Ленинградского (с 1925 г.) университетов, научный сотрудник Института антропологии и этнографии (с 1926 г.). Доктор этнографических наук (1934). Автор более 200 работ.

Биография

Сын тифлисского мещанина армяно-григорианского вероисповедания. По окончании с золотой медалью Первой Тифлисской гимназии, где учился в 1893—1901 гг., поступил в Новороссийский университет, где учился в 1901—1906 гг. на ист. отд. ИФФ. Его главным учителем там стал профессор Эрнест Романович фон Штерн, под руководством которого он был в 1907 г. оставлен на кафедре классической филологии для подготовки к профессорскому званию. С 1904 г. принимал участие в его раскопках на о-ве Березань. В 1908-9 г. сдал магистерские экзамены. В 1909 г. направлен в научную загранкомандировку, был в Германии (Берлине, Галле, Лейпциге), Риме, Греции — в частности на о-ве Крит. В 1911 г. был зачислен приват-доцентом родной кафедры, а на следующий год перевёлся на аналогичную должность в Харьковский университет. В 1913 году в Моск. университете защитил магистерскую диссертацию «Культ фетишей, растений и животных в древней Греции», вышедшей отдельной монографией на след. год. В 1914 году был избран профессором Харьковского университета. В Харькове в 1919 году защитил докторскую, с того же года ординарный профессор. В 1925 г. переехал в Ленинград. С того же г. и до конца жизни заведовал в ЛГУ кафедрой этнографии и с 1926 г. работал в Институте антропологии и этнографии АН СССР, где руководил кабинетом Европы и Кавказа. Также был научным сотрудником Музея антропологии и этнографии. В 1926 г. был избран действ. членом Этнографической комиссии ВУАН. В 1925-31 гг. профессор этнографического отделения географического факультета ЛГУ, в 1931-37 гг. - ЛИФЛИ, в 1934-36 гг. профессор кафедры северных языков Ленинградского государственного педагогического института имени А. И. Герцена, в 1937-41 гг. профессор Филологического факультета ЛГУ, в 1939-42 гг. профессор кафедры всеобщей истории Ленинградского государственного педагогического института имени М. Н. Покровского.

В марте 1942 г. был эвакуирован из блокадного Ленинграда.

Ссылки

• [www.armenianlegacy.eu/ru/выдающиеся-деятели/84-е-г-кагаров-опыт-научной-биографистики.html], [www.genocide.org.ua/pdf/sergej_berezin_armjane_v_ukraine.pdf], [dspace.nbuv.gov.ua/bitstream/handle/123456789/43197/06-Shevchuk.pdf], [knowledge.su/k/kagarov-evgeniy-georgievich-]

Отрывок, характеризующий Кагаров, Евгений Георгиевич

– Les souverains? Je ne parle pas de la Russie, – сказал виконт учтиво и безнадежно: – Les souverains, madame! Qu'ont ils fait pour Louis XVII, pour la reine, pour madame Elisabeth? Rien, – продолжал он одушевляясь. – Et croyez moi, ils subissent la punition pour leur trahison de la cause des Bourbons. Les souverains? Ils envoient des ambassadeurs complimenter l'usurpateur. [Государи! Я не говорю о России. Государи! Но что они сделали для Людовика XVII, для королевы, для Елизаветы? Ничего. И, поверьте мне, они несут наказание за свою измену делу Бурбонов. Государи! Они шлют послов приветствовать похитителя престола.]
И он, презрительно вздохнув, опять переменил положение. Князь Ипполит, долго смотревший в лорнет на виконта, вдруг при этих словах повернулся всем телом к маленькой княгине и, попросив у нее иголку, стал показывать ей, рисуя иголкой на столе, герб Конде. Он растолковывал ей этот герб с таким значительным видом, как будто княгиня просила его об этом.
– Baton de gueules, engrele de gueules d'azur – maison Conde, [Фраза, не переводимая буквально, так как состоит из условных геральдических терминов, не вполне точно употребленных. Общий смысл такой : Герб Конде представляет щит с красными и синими узкими зазубренными полосами,] – говорил он.
Княгиня, улыбаясь, слушала.
– Ежели еще год Бонапарте останется на престоле Франции, – продолжал виконт начатый разговор, с видом человека не слушающего других, но в деле, лучше всех ему известном, следящего только за ходом своих мыслей, – то дела пойдут слишком далеко. Интригой, насилием, изгнаниями, казнями общество, я разумею хорошее общество, французское, навсегда будет уничтожено, и тогда…
Он пожал плечами и развел руками. Пьер хотел было сказать что то: разговор интересовал его, но Анна Павловна, караулившая его, перебила.
– Император Александр, – сказала она с грустью, сопутствовавшей всегда ее речам об императорской фамилии, – объявил, что он предоставит самим французам выбрать образ правления. И я думаю, нет сомнения, что вся нация, освободившись от узурпатора, бросится в руки законного короля, – сказала Анна Павловна, стараясь быть любезной с эмигрантом и роялистом.
– Это сомнительно, – сказал князь Андрей. – Monsieur le vicomte [Господин виконт] совершенно справедливо полагает, что дела зашли уже слишком далеко. Я думаю, что трудно будет возвратиться к старому.
– Сколько я слышал, – краснея, опять вмешался в разговор Пьер, – почти всё дворянство перешло уже на сторону Бонапарта.
– Это говорят бонапартисты, – сказал виконт, не глядя на Пьера. – Теперь трудно узнать общественное мнение Франции.
– Bonaparte l'a dit, [Это сказал Бонапарт,] – сказал князь Андрей с усмешкой.
(Видно было, что виконт ему не нравился, и что он, хотя и не смотрел на него, против него обращал свои речи.)
– «Je leur ai montre le chemin de la gloire» – сказал он после недолгого молчания, опять повторяя слова Наполеона: – «ils n'en ont pas voulu; je leur ai ouvert mes antichambres, ils se sont precipites en foule»… Je ne sais pas a quel point il a eu le droit de le dire. [Я показал им путь славы: они не хотели; я открыл им мои передние: они бросились толпой… Не знаю, до какой степени имел он право так говорить.]