Кристоф Люксенберг
| Кристоф Люксенберг |
Кристоф Люксенберг (нем. Christoph Luxenberg) — псевдоним немецкого профессора семитологии и арабистики, автора работы «Сиро-арамейское прочтение Корана: подход к расшифровке коранического языка». Учёный не раскрывает свою настоящую фамилию, опасаясь террора.
Наличие «тёмных» мест, трудных даже для понимания арабских мусульманских комментаторов, он объясняет тем, что они переведены с арамейского — языка, который господствовал до VII века на всем Ближнем Востоке, включая Аравийский полуостров. Значительная часть текста Корана является переводом с сирийского, и несколько поколений занимались адаптацией этих текстов для нужд арабских христиан. Во всех случаях «темноты» коранического текста Люксенберг проверяет, имеются ли в нём омонимы, которые имеют другое значение в сирийском языке и с которыми текст становится значительно более ясным и красивым. А когда сопоставляет этот текст с христианским гимном IV века, выясняется, что они идентичны. То есть на самом деле это не арабский текст, ниспосланный Мухаммеду, а сирийский христианский гимн, написанный за несколько веков до Мухаммеда.
Поскольку в раннем арабском не было знаков огласовки и диакритики, можно предположить, что позднее они расставлены неверно, и потому следует попробовать другие варианты. Далее, обратный перевод с арабского на сирийский зачастую позволяет обнаружить соответствующие фразы в более ранних сирийских источниках. Так, например, «huri», что обычно переводится как гурии, большеглазые девы, прислуживающие праведникам в раю, обозначает «белый виноград» (по этому поводу западные журналисты стали язвить, что, мол, шахиды рассчитывают на дев, а получат белый виноград).
Пассаж из суры 33 делает из Печати пророков, каковым почитают Мухаммеда мусульмане, лишь свидетеля пророков, которые пришли до него. И так далее. В целом, коранический текст предстаёт как смесь арабского и сирийского, которая позже была ошибочно принята за чисто арабский текст.
В 2005 году конференция «К вопросу о новом прочтении Корана» в университете Нотр-Дам продемонстрировала, что «тезис Люксенберга» приобретает все больше сторонников в академическом мире. А в 2006 году вышла книга Габриэля Сомы «Коран — неверно понятый, неверно переведенный и неверно прочтённый», в которой дается развитие этого тезиса.
Напишите отзыв о статье "Кристоф Люксенберг"
Литература
- Джон Эдвард Уонсбро. «Коранические исследования: источники и методы толкования писаний». ISBN 1591022010
- Патрисия Кроне, Майкл Кук. «Агарянство: становление исламского мира». ISBN 0521297540
- Сулейман Башар. «Арабы и другие народы в раннем исламе: к вопросу об отношениях между арабами и не-арабами в раннем исламе». ISBN 0878501266
- Ибн Варрак. «Происхождение Корана». ISBN 157392198X
- Кристоф Люксенберг. «Сиро-арамейское прочтение Корана: подход к расшифровке коранического языка». ISBN 3-86093-274-8
Ссылки
- [www.syriacaramaicquran.com/ Габриэль Сома «Коран — неверно понятый, неверно переведенный и неверно прочтённый»]
- [www.pravda.ru/society/faith/islam/48135-0/ Что ждет шахидов в раю. Девственницы или виноград?]
Отрывок, характеризующий Кристоф Люксенберг
Эти дымы выстрелов и, странно сказать, звуки их производили главную красоту зрелища.Пуфф! – вдруг виднелся круглый, плотный, играющий лиловым, серым и молочно белым цветами дым, и бумм! – раздавался через секунду звук этого дыма.
«Пуф пуф» – поднимались два дыма, толкаясь и сливаясь; и «бум бум» – подтверждали звуки то, что видел глаз.
Пьер оглядывался на первый дым, который он оставил округлым плотным мячиком, и уже на месте его были шары дыма, тянущегося в сторону, и пуф… (с остановкой) пуф пуф – зарождались еще три, еще четыре, и на каждый, с теми же расстановками, бум… бум бум бум – отвечали красивые, твердые, верные звуки. Казалось то, что дымы эти бежали, то, что они стояли, и мимо них бежали леса, поля и блестящие штыки. С левой стороны, по полям и кустам, беспрестанно зарождались эти большие дымы с своими торжественными отголосками, и ближе еще, по низам и лесам, вспыхивали маленькие, не успевавшие округляться дымки ружей и точно так же давали свои маленькие отголоски. Трах та та тах – трещали ружья хотя и часто, но неправильно и бедно в сравнении с орудийными выстрелами.
Пьеру захотелось быть там, где были эти дымы, эти блестящие штыки и пушки, это движение, эти звуки. Он оглянулся на Кутузова и на его свиту, чтобы сверить свое впечатление с другими. Все точно так же, как и он, и, как ему казалось, с тем же чувством смотрели вперед, на поле сражения. На всех лицах светилась теперь та скрытая теплота (chaleur latente) чувства, которое Пьер замечал вчера и которое он понял совершенно после своего разговора с князем Андреем.
– Поезжай, голубчик, поезжай, Христос с тобой, – говорил Кутузов, не спуская глаз с поля сражения, генералу, стоявшему подле него.
Выслушав приказание, генерал этот прошел мимо Пьера, к сходу с кургана.
– К переправе! – холодно и строго сказал генерал в ответ на вопрос одного из штабных, куда он едет. «И я, и я», – подумал Пьер и пошел по направлению за генералом.
Генерал садился на лошадь, которую подал ему казак. Пьер подошел к своему берейтору, державшему лошадей. Спросив, которая посмирнее, Пьер взлез на лошадь, схватился за гриву, прижал каблуки вывернутых ног к животу лошади и, чувствуя, что очки его спадают и что он не в силах отвести рук от гривы и поводьев, поскакал за генералом, возбуждая улыбки штабных, с кургана смотревших на него.
Генерал, за которым скакал Пьер, спустившись под гору, круто повернул влево, и Пьер, потеряв его из вида, вскакал в ряды пехотных солдат, шедших впереди его. Он пытался выехать из них то вправо, то влево; но везде были солдаты, с одинаково озабоченными лицами, занятыми каким то невидным, но, очевидно, важным делом. Все с одинаково недовольно вопросительным взглядом смотрели на этого толстого человека в белой шляпе, неизвестно для чего топчущего их своею лошадью.
– Чего ездит посерёд батальона! – крикнул на него один. Другой толконул прикладом его лошадь, и Пьер, прижавшись к луке и едва удерживая шарахнувшуюся лошадь, выскакал вперед солдат, где было просторнее.
Впереди его был мост, а у моста, стреляя, стояли другие солдаты. Пьер подъехал к ним. Сам того не зная, Пьер заехал к мосту через Колочу, который был между Горками и Бородиным и который в первом действии сражения (заняв Бородино) атаковали французы. Пьер видел, что впереди его был мост и что с обеих сторон моста и на лугу, в тех рядах лежащего сена, которые он заметил вчера, в дыму что то делали солдаты; но, несмотря на неумолкающую стрельбу, происходившую в этом месте, он никак не думал, что тут то и было поле сражения. Он не слыхал звуков пуль, визжавших со всех сторон, и снарядов, перелетавших через него, не видал неприятеля, бывшего на той стороне реки, и долго не видал убитых и раненых, хотя многие падали недалеко от него. С улыбкой, не сходившей с его лица, он оглядывался вокруг себя.
