Лёгкая атлетика на летних Олимпийских играх 1896 — прыжки с шестом

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Лёгкая атлетика на
летних Олимпийских играх 1896
Трековые дисциплины
100 метров
400 метров
800 метров
1500 метров
110 метров с барьерами
Шоссейные дисциплины
Марафон
Технические дисциплины
Прыжки в длину
Тройной прыжок
Прыжки в высоту
Прыжки с шестом
Толкание ядра
Метание диска

Соревнования по прыжкам с шестом среди мужчин на летних Олимпийских играх 1896 прошли 10 апреля. Приняли участие пять спортсменов из двух стран.



Призёры

Золото Серебро Бронза

 Уэллс Хойт
США

 Альберт Тайлер
США

 Евангелос Дамаскос
Греция

 Иоаннис Теодоропулос
Греция

Соревнование

Место Спортсмен Результат
1  Уэллс Хойт (USA) 3,30 м OR
2  Альберт Тайлер (USA) 3,20 м
3  Евангелос Дамаскос (GRE) 2,60 м
 Иоаннис Теодоропулос (GRE) 2,60 м
5  Василиос Ксидас (GRE) 2,40 м

Напишите отзыв о статье "Лёгкая атлетика на летних Олимпийских играх 1896 — прыжки с шестом"

Ссылки

  • [www.aafla.org/6oic/OfficialReports/1896/1896.pdf Официальный протокол игр]  (англ.)
  • [comdat.w.interia.pl/1896ATH.pdf Результаты соревнований]  (польск.)

Отрывок, характеризующий Лёгкая атлетика на летних Олимпийских играх 1896 — прыжки с шестом

– Стой! Остановись! Я говорю! – вскрикивал он пронзительно и опять что то, задыхаясь, кричал с внушительными интонациями в жестами.
Он поравнялся с коляской и бежал с ней рядом.
– Трижды убили меня, трижды воскресал из мертвых. Они побили каменьями, распяли меня… Я воскресну… воскресну… воскресну. Растерзали мое тело. Царствие божие разрушится… Трижды разрушу и трижды воздвигну его, – кричал он, все возвышая и возвышая голос. Граф Растопчин вдруг побледнел так, как он побледнел тогда, когда толпа бросилась на Верещагина. Он отвернулся.
– Пош… пошел скорее! – крикнул он на кучера дрожащим голосом.
Коляска помчалась во все ноги лошадей; но долго еще позади себя граф Растопчин слышал отдаляющийся безумный, отчаянный крик, а перед глазами видел одно удивленно испуганное, окровавленное лицо изменника в меховом тулупчике.
Как ни свежо было это воспоминание, Растопчин чувствовал теперь, что оно глубоко, до крови, врезалось в его сердце. Он ясно чувствовал теперь, что кровавый след этого воспоминания никогда не заживет, но что, напротив, чем дальше, тем злее, мучительнее будет жить до конца жизни это страшное воспоминание в его сердце. Он слышал, ему казалось теперь, звуки своих слов:
«Руби его, вы головой ответите мне!» – «Зачем я сказал эти слова! Как то нечаянно сказал… Я мог не сказать их (думал он): тогда ничего бы не было». Он видел испуганное и потом вдруг ожесточившееся лицо ударившего драгуна и взгляд молчаливого, робкого упрека, который бросил на него этот мальчик в лисьем тулупе… «Но я не для себя сделал это. Я должен был поступить так. La plebe, le traitre… le bien publique», [Чернь, злодей… общественное благо.] – думал он.