Мирзоев, Муса Абдулла оглы

Муса Абдулла оглы Мирзоев Musa Abdulla oğlu Mirzəyev
Основная информация
Дата рождения	26 января 1933(1933-01-26)
Место рождения	Баку, Азербайджанская ССР, СССР
Дата смерти	29 января 2016(2016-01-29) (83 года)
Место смерти	Баку, Азербайджан
Страна	СССР СССР → Азербайджан Азербайджан
Профессии	композитор
Награды

Муса Абдулла оглы Мирзоев (азерб. Musa Abdulla oğlu Mirzəyev; 26 января 1933, Баку — 29 января 2016, там же) — советский и азербайджанский композитор, народный артист Азербайджана (2006).

Биография

Родился 26 января 1933 года в городе Баку. Первоначально обучался в школе композиторов, у заслуженной учительницы АзССР Лейлы Мурадовой. В 1947 поступил в Музыкальный Техникум имени Асафа Зейналлы. В 1952 стал обучатся в Консерватории имени Гаджибекова, где его преподавателем был композитор Кара Караев. Произведения Мирзоева были для разных музыкальных инструментов и в разных стилях — симфонии для оркестра, разные концерты для скрипок, поэмы для разного рода инструментов, в их числе «Поэма-ноктюрн», поэма-фэнтэзи «Легенда о Ленкорани», «Праздничная поэма» и т. п. Некоторые из произведений были исполнены Оркестром Всесоюзного Радио, Оркестром Московской филармонии и Крымским симфоническим оркестром. Также Мирзоев отредактировал знаменитый балет Афрасияба Бадалбейли «Гыз галасы» и показал редакцию зрителям в 1999 году. С 1992 года по приглашению ректора Фархада Бадалбейли стал преподавателем в Бакинской Музыкальной Академии. Был художественным директором Филармонии имени Магомаева. С 1959 года член союза композиторов Азербайджана, в декабре 2012 на 9 съезде союза был избран членом совета директоров Союза. Бывший председатель Союза композиторов Ленкоранского района.

29 января 2016 года скончался в результате инсульта.

Личная жизнь

• Отец композитора Ильяса Мирзоева.

Награды

• Заслуженный деятель искусств Азербайджанской ССР — 01.12.1982
• Народный артист Азербайджана (2006)
• Орден «Слава» (2003)
• Орден «Честь» (2013)

Отрывок, характеризующий Мирзоев, Муса Абдулла оглы

Князь Андрей освежился немного, выехав из района пыли большой дороги, по которой двигались войска. Но недалеко за Лысыми Горами он въехал опять на дорогу и догнал свой полк на привале, у плотины небольшого пруда. Был второй час после полдня. Солнце, красный шар в пыли, невыносимо пекло и жгло спину сквозь черный сюртук. Пыль, все такая же, неподвижно стояла над говором гудевшими, остановившимися войсками. Ветру не было, В проезд по плотине на князя Андрея пахнуло тиной и свежестью пруда. Ему захотелось в воду – какая бы грязная она ни была. Он оглянулся на пруд, с которого неслись крики и хохот. Небольшой мутный с зеленью пруд, видимо, поднялся четверти на две, заливая плотину, потому что он был полон человеческими, солдатскими, голыми барахтавшимися в нем белыми телами, с кирпично красными руками, лицами и шеями. Все это голое, белое человеческое мясо с хохотом и гиком барахталось в этой грязной луже, как караси, набитые в лейку. Весельем отзывалось это барахтанье, и оттого оно особенно было грустно.
Один молодой белокурый солдат – еще князь Андрей знал его – третьей роты, с ремешком под икрой, крестясь, отступал назад, чтобы хорошенько разбежаться и бултыхнуться в воду; другой, черный, всегда лохматый унтер офицер, по пояс в воде, подергивая мускулистым станом, радостно фыркал, поливая себе голову черными по кисти руками. Слышалось шлепанье друг по другу, и визг, и уханье.
На берегах, на плотине, в пруде, везде было белое, здоровое, мускулистое мясо. Офицер Тимохин, с красным носиком, обтирался на плотине и застыдился, увидав князя, однако решился обратиться к нему:
– То то хорошо, ваше сиятельство, вы бы изволили! – сказал он.
– Грязно, – сказал князь Андрей, поморщившись.
– Мы сейчас очистим вам. – И Тимохин, еще не одетый, побежал очищать.
– Князь хочет.
– Какой? Наш князь? – заговорили голоса, и все заторопились так, что насилу князь Андрей успел их успокоить. Он придумал лучше облиться в сарае.
«Мясо, тело, chair a canon [пушечное мясо]! – думал он, глядя и на свое голое тело, и вздрагивая не столько от холода, сколько от самому ему непонятного отвращения и ужаса при виде этого огромного количества тел, полоскавшихся в грязном пруде.
7 го августа князь Багратион в своей стоянке Михайловке на Смоленской дороге писал следующее:
«Милостивый государь граф Алексей Андреевич.
(Он писал Аракчееву, но знал, что письмо его будет прочтено государем, и потому, насколько он был к тому способен, обдумывал каждое свое слово.)
Я думаю, что министр уже рапортовал об оставлении неприятелю Смоленска. Больно, грустно, и вся армия в отчаянии, что самое важное место понапрасну бросили. Я, с моей стороны, просил лично его убедительнейшим образом, наконец и писал; но ничто его не согласило. Я клянусь вам моею честью, что Наполеон был в таком мешке, как никогда, и он бы мог потерять половину армии, но не взять Смоленска. Войска наши так дрались и так дерутся, как никогда. Я удержал с 15 тысячами более 35 ти часов и бил их; но он не хотел остаться и 14 ти часов. Это стыдно, и пятно армии нашей; а ему самому, мне кажется, и жить на свете не должно. Ежели он доносит, что потеря велика, – неправда; может быть, около 4 тысяч, не более, но и того нет. Хотя бы и десять, как быть, война! Но зато неприятель потерял бездну…