Наждачная бумага

Наждачная бумага (шлифовальная шкурка, наждачка) — гибкий абразивный материал, состоящий из тканевой или бумажной основы с нанесённым на неё слоем абразивного зерна (порошка). Предназначен для ручной и машинной обработки поверхностей различных материалов (металл, дерево, стекло, пластик) — удаления старой краски, подготовки поверхности для грунтовки и окраски, шлифование окрашенных поверхностей и пр.

История

Первое упоминание о наждачной бумаге относится к 13-му веку, когда в Китае она изготовлялась из размолотых раковин, семян и песка, нанесённых на пергамент с помощью натурального клея. У некоторых народов в качестве наждачной бумаги использовалась кожа акулы.

Считается, что изобретателем современной шлифовальной бумаги является Джон Оукей (John Oakey) (1813 г. — 10 января 1887 г.) — английский изобретатель и основатель компании «Джон Оукей и сыновья», производителя наждачной бумаги и других шлифовальных материалов.

Будучи подмастерьем в мастерской по изготовлению музыкальных инструментов, он начал изготавливать свою первую продукцию, приклеивая песок и размолотое стекло на бумагу. Усовершенствовав технологию для массового производства, он в 1833 г. основал бизнес в Валворте (Лондон), а затем перенес его на Вестминстер Бридж Роуд, где, на месте бывшего приюта построил фабрику, здание которой в те годы называлось Веллингтон Миллс (Wellington Mills). До настоящего времени не сохранилось.

Оукей последовательно разработал бумагу для сухого и влажного шлифования и целый ряд шлифовальных материалов, включая средства для полирования обуви, средства для чистки посуды, полироль для мебели, и средство для полирования ножей (запатентованное Wellington Knife Polish).

Абразивы, применяемые для производства наждачной бумаги

Строго говоря, натуральный наждак, природный материал, представляющий собой смесь корунда и магнетита, в производстве современных шлифовальных материалов почти не применяется. Наиболее часто для изготовления шлифовальных материалов на бумажной или тканевой основе используют искусственно получаемые оксид алюминия (электрокорунд) или карбид кремния (карборунд), реже применяются другие абразивы — гранат, синтетический алмаз, эльбор (боразон).

Электрокорунд

Самый широко применяемый абразив. Получают электрокорунд восстановительной плавкой в дуговых печах шихты, состоящей из бокситового агломерата, малозольного углеродистого материала и железной стружки. Выдерживает сильное давление, обладает отличной режущей способностью. Представляет собой твердые кристаллы с острыми гранями на изломе. Часто при плавке в шихту добавляют легирующие добавки, улучшающие его свойства, например добавление оксида хрома увеличивает абразивную способность и прочность электрокорунда (такой электрокорунд можно узнать по рубиновой окраске).

Карбид кремния

Получают спеканием кремнезема с графитом в электропечи Ачесона. Блестящие кристаллы нерегулярной формы с очень острыми краями. Карбид кремния по твердости превосходит оксид алюминия, но более хрупок. Под давлением во время работы кристаллы раскалываются с образованием новых режущих граней. Это свойство карбида кремния сохраняет рабочие свойства шлифовальных материалов долгое время и предотвращает засорение абразивной поверхности. Шлифовальные материалы с карбидом кремния рекомендуются для обработки стекла, пластика, чистовой обработки металла.

Гранат

Довольно мягкий минерал (твердость по Моосу 6,5-7,5), поэтому применяется для шлифовки мягких материалов (в основном, дерева). Такая бумага быстрее изнашивается, но, при одинаковой зернистости, дает более гладкую поверхность, чем бумага с другим абразивом.

Алмаз, Эльбор

Алмаз обладает самой высокой твердостью из известных веществ, эльбор незначительно ему уступает по твердости (значительно превосходя, однако, другие абразивы: втрое карбид кремния и почти вчетверо корунд), но превосходит алмаз по температурной устойчивости. Из-за высокой стоимости, для производства наждачной бумаги применяются редко.

Классификация шлифовальной бумаги по показателю зернистости

Зернистость — важнейшая характеристика наждачной бумаги. В зависимости от назначения наждачной бумаги (грубая предварительная обработка, шлифовка, полировка) размер зерна может колебаться от 1 мм и более (наиболее грубые работы) до 3-5 мкм (самая тонкая полировка). В мире наиболее распространен стандарт FEPA, он же ISO 6344, тот же стандарт в 2005 принят и в России (ГОСТ Р 52381-2005). По этому стандарту зернистость наждачной бумаги обозначается буквой P и числом от 12 до 2500 (например, P40, P180), причем чем выше число тем меньше размер зерна (число обозначает число проволок сита на дюйм). На территории бывшего СССР также до сих пор применяются обозначения старого, ещё советского ГОСТа 3647-80, по которому цифра обозначает минимальный размер зерна в десятках микрон, после чего добавляется -Н (например 10-Н, 5-Н). Для самой мелкой наждачной бумаги цифра обозначает размер зерна в микронах, перед ней ставится буква М (сокращение от микро) (например М40, такую наждачку часто называют «нулёвка»). В некоторых странах встречается и другая маркировка, например ANSI (American National Standards Institute) — США, Канада, JIS (Japanese Industrial Standard) — Япония, GB2478 — Китай.

Назначение наждачной бумаги, маркировка и зернистость .

Назначение	Маркировка по ГОСТ 3647-80	Маркировка по ISO-6344	Размер зерна, мкм
Крупнозернистые
Очень грубые работы	80-Н	P22	800-1000
	63-Н	P24	630-800
	50-Н	P36	500-630
Грубые работы
	40-Н	P40	400-500
	32-Н	P46	315-400
	25-Н	P60	250-315
Первичная шлифовка	20-Н	P80	200-250
	16-Н	P90	160-200
	12-Н	P100	125-160
	10-Н	P120	100-125
Окончательная шлифовка мягких пород дерева, старой краски под покраску	8-Н	P150	80-100
	6-Н	P180 (Р 220)	63-80
Мелкозернистые
Окончательная шлифовка твердых пород дерева, шлифовка между покрытиями	5-Н,М63	P240	50-63
	4-Н,М50	P280	40-50
Полировка финальных покрытий, шлифовка между покрасками, мокрая шлифовка	М40\Н-3	P400	28-40
	М28\Н-2	P600	20-28
Шлифовка металла, пластиков, керамики, мокрая шлифовка	М20\Н-1	P1000	14-20
Еще более тонкая шлифовка, полировка	М14	P1200	10-14
	М10/Н-0	P1500	7-10
	М7\Н-01	P2000	5-7
	М5\Н-00	P2500	3-5

Маркировка по ГОСТу. Наносится на оборотную сторону краской

Л1Э620×50П215А25-НМА ГОСТ 6456-82 622

где:

• Л — листовая
  • для рулонной букву не ставят
• 1 — тип бумаги. Варианты:
  • 1 — для шлифования материалов низкой твёрдости
  • 2 — для шлифования металлов
• Э — абразив нанесён электростатическим способом
• 620×50 — размер, ширина, мм х длина, мм. Варианты:
  • размер, ширина, мм х длина, мм для листов
  • размер, ширина, мм х длина, м для рулонов
• П2 — основание — бумага 0-200. Варианты:
  • Л1, Л2, М — влагопрочная бумага
  • П1,… П11 — невлагопрочная бумага
  • С1, С1Г, С2Г, У1, У2, У1Г, У2Г — ткань саржа
  • П — ткань полудвунитка
• 15А — марка нормального электрокорунда. Варианты:
  • 15А — нормальный электрокорунд
  • 24А, 25А — белый электрокорунд
  • 43А, 45А — монокорунд
  • 53С, 54С, 55С — карбид кремния чёрный
  • 62С, 63С — карбид кремния зелёный
  • 71Ст — стекло
  • 81Кр — кремень
• 25 — размер основной фракции абразива, мкм. Вариант:
  • М63 … М3 — микрошлифпорошки, размер в мкм
• -Н — содержание основной фракции абразива. Варианты:
  • В — ≥ 60 %
  • П — ≥ 55 %
  • Н — ≥ 45 %
  • Д — ≥ 41 %
• М — абразив приклеен мездровым клеем. Варианты:
  • М — мездровый клей
  • С — синтетический клей
  • К — комбинированная связка (М + С)
  • СФК — фенолформальдегидная смола
  • ЯН-15 — янтарный лак
• А — показатель износостойкости по классу (наличие дефектов). Варианты:
  • А — ≤ 0,5 %
  • Б — ≤ 2 %
  • В — ≤ 3 %
• ГОСТ 6456-82 — стандарт. Варианты:
  • ГОСТ 13344-79 — водостойкая тканевая
  • ГОСТ 6456-82 — неводостойкая
• 622 — заводской номер партии (иногда отсутствует)

Маркировка

Абразивы на бумажной основе

Бумага для основы должна быть очень прочной, чтобы выдерживать механические воздействия. Её классифицируют в зависимости от плотности (г/м2) и маркируют цветными буквами. Принята такая классификация (согласно FEPA).

Бумага может быть как водостойкой, так и обычной. Обращайте внимание на маркировку производителя. Водостойкость шлифовальной бумаги также определяется типом связующего.

Преимущества бумажной основы:

— низкая стоимость;

— не происходит удлинения основы при работе;

— поверхность позволяет наносить самые мелкие фракции шлифматериала.

Недостатки:

— невысокая прочность и износостойкость;

— неводостойкость (водостойкая бумажная основа используется, как правило, только при ручной обработке).

Абразивы на тканевой основе

Чаще всего в качестве основы для абразивных материалов используют хлопок и полиэстер. Ткани пропитываются полиэфирной смолой для придания им большей прочности и водостойкости. Основными характеристиками тканей являются эластичность и прочность на разрыв.

Ткань класса J применяется для чистового шлифования края и профиля. Ткань Х обычно используется для грязной тяжелой работы. Ткани типов W и Y применяют, когда требуется повышенная прочность ленты — при промышленном шлифовании панелей. Выбирая ленту на тканевой основе, брать всегда нужно тип настолько жесткий, насколько это позволяют операция шлифования и форма обрабатываемой поверхности. Жесткость основы чаще всего напрямую коррелирует со сроком службы ленты.

Преимущества тканевой основы:

— высокая прочность и износостойкость;

— водостойкость.

Недостатки:

— относительно высокая стоимость;

— удлинение при работе (зависит от типа ткани и характера обработки).

Для производства некоторых абразивных материалов используются комбинированные основы (ткань, склеенная с бумагой) с различными свойствами.

Фибровая основа — специальный вид основы, предназначенный для изготовления фибровых дисков. Фибру получают путём обработки целлюлозы хлористым цинком, в результате получается абсолютно новый, твердый и плотный продукт. Основа неводостойкая, активно впитывает влагу.

Классификация шлифовальной бумаги по типу нанесения абразива (насыпке).

Открытая и полуоткрытая насыпка: зерна покрывают от 40 до 60 % поверхности основы. Такая бумага подходит для обработки рыхлых, мягких материалов — мягкие, смолистые породы дерева, шпатлеванные поверхности и пр. Открытый тип засыпки исключает забивание промежутков между зернами отходами шлифования и образование комков на абразивной поверхности.

Закрытая или сплошная насыпка: зерна абразива покрывают поверхность основы полностью. Шлифовальные материалы со сплошной засыпкой более эффективны при шлифовании твердых материалов (металлы, твердые породы дерева).

Технология производства наждачной бумаги. Нанесение абразива

В производстве наждачной бумаги применяются следующие способы нанесения абразива.

Механический. Абразивные зерна под действием силы тяжести падают на основной связующий слой несущего материала, располагаясь хаотично. Абразивные материалы, при производстве которых используется механический способ нанесения зерна, менее агрессивны.

Нанесение зерна в электростатическом поле. Отрицательно заряженные абразивные зерна в электростатическом поле притягиваются к основному связующему слою несущей основы. Под действием электростатического поля зерна вдавливаются в клеевую основу, располагаясь вертикально, острием вниз. Абразивные материалы, при производстве которых используется способ нанесения зерна в электростатическом поле, более агрессивны и позволяют снимать больше материала при одинаковых усилиях.

Связующие

Для изготовления наждачной бумаги применяют связующие различных типов и марок. Вид связки имеет определяющие значение для прочности и режимов работы абразивного инструмента. Задача связующего — удержание абразивного зерна на основе и отведение тепла с зерна в процессе работы. При этом прочность закрепления зерна в связующем должна превышать прочность абразивного зерна. Кроме того, от типа связующего в большой мере зависит жесткость или эластичность наждачной бумаги и её водостойкость. В композиции связующего могут добавлять и специальные компоненты придающие наждачной бумаге определенные свойства, как например антистатические или антизасаливающие.

Некоторые типы синтетических связующих: — фенолоформальдегидные и карбамидоформальдегидные смолы — на основе лака — на основе эпоксидных смол

Из натуральных связующих наибольшее применение имеет мездровый клей. Наждачная бумага с его использованием не обладает водостойкими свойствами и не подходит для влажного шлифования.

Особенности применения

• При обработке поверхности следует придерживаться общего правила: начинать работу с применением более грубой шлифовальной бумаги, постепенно сменяя её на бумагу с более тонким зерном (большим показателем зернистости). Грубое и очень грубое зерно применяется для чернового шлифования дерева, снятия старой краски, ржавчины с металлических поверхностей. Тонкое и очень тонкое зерно — для разных стадий чистового шлифования, шлифования полирования окрашенных поверхностей, шлифования металла. Для пластика с успехом применяется шлифовальная бумага с напылением из карбида кремния.
• Для влажного шлифования обычно используется водостойкая шлифовальная бумага с зернистостью P400-P600. Использование воды при шлифовании позволяет достичь более гладкой поверхности, исключает образование пыли. Мокрое шлифование, как правило, производится вручную для тщательного контроля прилагаемого усилия.
• В настоящее время для ручного и машинного шлифования доступны не только традиционные шлифовальные листы на бумажной и тканевой основе, но и приспособления, наиболее подходящие для некоторых специфических нужд и облегчающих обработку сложных поверхностей или рыхлых сыпучих материалов.
• Медные ламели коллекторов электродвигателей рекомендуют очищать от нагара только стеклянной наждачкой, всякая другая оставит свои зёрна на поверхности меди и вызовет быстрое стачивание угольных или графитовых щёток. Народный способ — использовать для этого «чиркательную» поверхность (тёрку) спичечного коробка, содержащую стеклянную пыль.
• Для ручного шлифования больших криволинейных поверхностей удобно наждачную бумагу закрепить на толстом (около 1 см) куске мягкой резины.
• Для удобства работы с наждачной бумагой её оборачивают вокруг бруска (из любого материала — древесина, пластик, пенопласт) с прикреплённым (прибитым, приклеенным) к нему куском войлока или пористой резины.

качество ручной работы с контролем нажима сочетается с увеличением производительности труда

• В качестве тонкой наждачной бумаги для пластмасс можно использовать грубую (обёрточную или газетную без текста) бумагу.

Шлифовальные губки

Основой для губок является вспененный полиуретан. Используются они для ручного шлифования поверхностей сложной формы, с углублениями, пазами, округлых деталей. Жесткие грани губки отлично шлифуют внутренние углы. Лучше всего подходят для шлифовки изделий из дерева, МДФ. Грубо- и среднезернистыми губками готовят поверхности под грунтовку. Губками тонкой зернистости шлифуют грунты, используют для промежуточной шлифовки лакированных поверхностей.

По виду нанесения абразивного материала губки могут быть односторонними, двусторонними и четырёхсторонними.

По сравнению с шлифовальной бумагой губка более долговечна, поскольку её можно промыть от продуктов шлифования и использовать снова.

Абразивная сетка

Представляет собой сетку из стекловолокна с абразивом, нанесенным с обеих сторон. В качестве абразива чаще всего используется карбид кремния.

На обратной стороне сетки и на упаковке указана зернистость. Зернистость шлифовальной сетки совпадает с зернистостью шлифовальной бумаги.

Для достижения наилучшего результата и чтобы сберечь руки, шлифовальную бумагу закрепляют на шлифовальной колодке. Можно использовать ручные шлифовальщики (терки для шлифования) с фиксаторами или с держателем для телескопического стержня.

Такая терка снабжена прокладкой из вспененного материала, которая обеспечивает плотное прилегание бумаги к обрабатываемой поверхности и более равномерное шлифование.

Машинное использование

Шлифовальная бумага служит оснасткой для следующих инструментов:

• Вибрационные шлифовальные или плоскошлифовальные машины. Листы прямоугольной формы крепятся на зажимах или на липучке, могут иметь отверстия для пылеотвода.
• Дельташлифмашины. От плоскошлифовальных отличаются треугольной формой, напоминающей утюг (или букву дельта, откуда и название), которая позволяет работать в труднодоступных местах. Листы треугольной формы крепятся на липучке, имеют отверстия для пылеотвода)
• Эксцентриковые (орбитальные) шлифовальные машины (листы круглой формы крепятся на липучке, имеют отверстия для пылеотвода.
• Ленточные шлифовальные машины (ленты натягиваются на ведущем вале и ролике шлифмашины, не имеют отверстия для пылеотвода)
• УШМ, дрели с использованием дополнительной оснастки — опорной тарелки, имеющей липучую поверхность или зажимную шайбу (листы круглой формы крепятся, соответственно, на липучке или имеют посередине отверстие, такие листы не имеют отверстия для пылеотвода)
• Вибрационные многофункциональные инструменты (универсальные резаки) с использованием дополнительной оснастки — опорной платформы, имеющей липучую поверхность (листы треугольной формы крепятся на липучке, как правило, не имеют отверстия для пылеотвода)

См. также

• Наждак

Отрывок, характеризующий Наждачная бумага

Швейцар угрюмо дернул снурок наверх и отвернулся.
– Княгиня Друбецкая к князю Василию Сергеевичу, – крикнул он сбежавшему сверху и из под выступа лестницы выглядывавшему официанту в чулках, башмаках и фраке.
Мать расправила складки своего крашеного шелкового платья, посмотрелась в цельное венецианское зеркало в стене и бодро в своих стоптанных башмаках пошла вверх по ковру лестницы.
– Mon cher, voue m'avez promis, [Мой друг, ты мне обещал,] – обратилась она опять к Сыну, прикосновением руки возбуждая его.
Сын, опустив глаза, спокойно шел за нею.
Они вошли в залу, из которой одна дверь вела в покои, отведенные князю Василью.
В то время как мать с сыном, выйдя на середину комнаты, намеревались спросить дорогу у вскочившего при их входе старого официанта, у одной из дверей повернулась бронзовая ручка и князь Василий в бархатной шубке, с одною звездой, по домашнему, вышел, провожая красивого черноволосого мужчину. Мужчина этот был знаменитый петербургский доктор Lorrain.
– C'est donc positif? [Итак, это верно?] – говорил князь.
– Mon prince, «errare humanum est», mais… [Князь, человеку ошибаться свойственно.] – отвечал доктор, грассируя и произнося латинские слова французским выговором.
– C'est bien, c'est bien… [Хорошо, хорошо…]
Заметив Анну Михайловну с сыном, князь Василий поклоном отпустил доктора и молча, но с вопросительным видом, подошел к ним. Сын заметил, как вдруг глубокая горесть выразилась в глазах его матери, и слегка улыбнулся.
– Да, в каких грустных обстоятельствах пришлось нам видеться, князь… Ну, что наш дорогой больной? – сказала она, как будто не замечая холодного, оскорбительного, устремленного на нее взгляда.
Князь Василий вопросительно, до недоумения, посмотрел на нее, потом на Бориса. Борис учтиво поклонился. Князь Василий, не отвечая на поклон, отвернулся к Анне Михайловне и на ее вопрос отвечал движением головы и губ, которое означало самую плохую надежду для больного.
– Неужели? – воскликнула Анна Михайловна. – Ах, это ужасно! Страшно подумать… Это мой сын, – прибавила она, указывая на Бориса. – Он сам хотел благодарить вас.
Борис еще раз учтиво поклонился.
– Верьте, князь, что сердце матери никогда не забудет того, что вы сделали для нас.
– Я рад, что мог сделать вам приятное, любезная моя Анна Михайловна, – сказал князь Василий, оправляя жабо и в жесте и голосе проявляя здесь, в Москве, перед покровительствуемою Анною Михайловной еще гораздо большую важность, чем в Петербурге, на вечере у Annette Шерер.
– Старайтесь служить хорошо и быть достойным, – прибавил он, строго обращаясь к Борису. – Я рад… Вы здесь в отпуску? – продиктовал он своим бесстрастным тоном.
– Жду приказа, ваше сиятельство, чтоб отправиться по новому назначению, – отвечал Борис, не выказывая ни досады за резкий тон князя, ни желания вступить в разговор, но так спокойно и почтительно, что князь пристально поглядел на него.
– Вы живете с матушкой?
– Я живу у графини Ростовой, – сказал Борис, опять прибавив: – ваше сиятельство.
– Это тот Илья Ростов, который женился на Nathalie Шиншиной, – сказала Анна Михайловна.
– Знаю, знаю, – сказал князь Василий своим монотонным голосом. – Je n'ai jamais pu concevoir, comment Nathalieie s'est decidee a epouser cet ours mal – leche l Un personnage completement stupide et ridicule.Et joueur a ce qu'on dit. [Я никогда не мог понять, как Натали решилась выйти замуж за этого грязного медведя. Совершенно глупая и смешная особа. К тому же игрок, говорят.]
– Mais tres brave homme, mon prince, [Но добрый человек, князь,] – заметила Анна Михайловна, трогательно улыбаясь, как будто и она знала, что граф Ростов заслуживал такого мнения, но просила пожалеть бедного старика. – Что говорят доктора? – спросила княгиня, помолчав немного и опять выражая большую печаль на своем исплаканном лице.
– Мало надежды, – сказал князь.
– А мне так хотелось еще раз поблагодарить дядю за все его благодеяния и мне и Боре. C'est son filleuil, [Это его крестник,] – прибавила она таким тоном, как будто это известие должно было крайне обрадовать князя Василия.
Князь Василий задумался и поморщился. Анна Михайловна поняла, что он боялся найти в ней соперницу по завещанию графа Безухого. Она поспешила успокоить его.
– Ежели бы не моя истинная любовь и преданность дяде, – сказала она, с особенною уверенностию и небрежностию выговаривая это слово: – я знаю его характер, благородный, прямой, но ведь одни княжны при нем…Они еще молоды… – Она наклонила голову и прибавила шопотом: – исполнил ли он последний долг, князь? Как драгоценны эти последние минуты! Ведь хуже быть не может; его необходимо приготовить ежели он так плох. Мы, женщины, князь, – она нежно улыбнулась, – всегда знаем, как говорить эти вещи. Необходимо видеть его. Как бы тяжело это ни было для меня, но я привыкла уже страдать.
Князь, видимо, понял, и понял, как и на вечере у Annette Шерер, что от Анны Михайловны трудно отделаться.
– Не было бы тяжело ему это свидание, chere Анна Михайловна, – сказал он. – Подождем до вечера, доктора обещали кризис.
– Но нельзя ждать, князь, в эти минуты. Pensez, il у va du salut de son ame… Ah! c'est terrible, les devoirs d'un chretien… [Подумайте, дело идет о спасения его души! Ах! это ужасно, долг христианина…]
Из внутренних комнат отворилась дверь, и вошла одна из княжен племянниц графа, с угрюмым и холодным лицом и поразительно несоразмерною по ногам длинною талией.
Князь Василий обернулся к ней.
– Ну, что он?
– Всё то же. И как вы хотите, этот шум… – сказала княжна, оглядывая Анну Михайловну, как незнакомую.
– Ah, chere, je ne vous reconnaissais pas, [Ах, милая, я не узнала вас,] – с счастливою улыбкой сказала Анна Михайловна, легкою иноходью подходя к племяннице графа. – Je viens d'arriver et je suis a vous pour vous aider a soigner mon oncle . J`imagine, combien vous avez souffert, [Я приехала помогать вам ходить за дядюшкой. Воображаю, как вы настрадались,] – прибавила она, с участием закатывая глаза.
Княжна ничего не ответила, даже не улыбнулась и тотчас же вышла. Анна Михайловна сняла перчатки и в завоеванной позиции расположилась на кресле, пригласив князя Василья сесть подле себя.
– Борис! – сказала она сыну и улыбнулась, – я пройду к графу, к дяде, а ты поди к Пьеру, mon ami, покаместь, да не забудь передать ему приглашение от Ростовых. Они зовут его обедать. Я думаю, он не поедет? – обратилась она к князю.
– Напротив, – сказал князь, видимо сделавшийся не в духе. – Je serais tres content si vous me debarrassez de ce jeune homme… [Я был бы очень рад, если бы вы меня избавили от этого молодого человека…] Сидит тут. Граф ни разу не спросил про него.
Он пожал плечами. Официант повел молодого человека вниз и вверх по другой лестнице к Петру Кирилловичу.


Пьер так и не успел выбрать себе карьеры в Петербурге и, действительно, был выслан в Москву за буйство. История, которую рассказывали у графа Ростова, была справедлива. Пьер участвовал в связываньи квартального с медведем. Он приехал несколько дней тому назад и остановился, как всегда, в доме своего отца. Хотя он и предполагал, что история его уже известна в Москве, и что дамы, окружающие его отца, всегда недоброжелательные к нему, воспользуются этим случаем, чтобы раздражить графа, он всё таки в день приезда пошел на половину отца. Войдя в гостиную, обычное местопребывание княжен, он поздоровался с дамами, сидевшими за пяльцами и за книгой, которую вслух читала одна из них. Их было три. Старшая, чистоплотная, с длинною талией, строгая девица, та самая, которая выходила к Анне Михайловне, читала; младшие, обе румяные и хорошенькие, отличавшиеся друг от друга только тем, что у одной была родинка над губой, очень красившая ее, шили в пяльцах. Пьер был встречен как мертвец или зачумленный. Старшая княжна прервала чтение и молча посмотрела на него испуганными глазами; младшая, без родинки, приняла точно такое же выражение; самая меньшая, с родинкой, веселого и смешливого характера, нагнулась к пяльцам, чтобы скрыть улыбку, вызванную, вероятно, предстоящею сценой, забавность которой она предвидела. Она притянула вниз шерстинку и нагнулась, будто разбирая узоры и едва удерживаясь от смеха.
– Bonjour, ma cousine, – сказал Пьер. – Vous ne me гесоnnaissez pas? [Здравствуйте, кузина. Вы меня не узнаете?]
– Я слишком хорошо вас узнаю, слишком хорошо.
– Как здоровье графа? Могу я видеть его? – спросил Пьер неловко, как всегда, но не смущаясь.
– Граф страдает и физически и нравственно, и, кажется, вы позаботились о том, чтобы причинить ему побольше нравственных страданий.
– Могу я видеть графа? – повторил Пьер.
– Гм!.. Ежели вы хотите убить его, совсем убить, то можете видеть. Ольга, поди посмотри, готов ли бульон для дяденьки, скоро время, – прибавила она, показывая этим Пьеру, что они заняты и заняты успокоиваньем его отца, тогда как он, очевидно, занят только расстроиванием.
Ольга вышла. Пьер постоял, посмотрел на сестер и, поклонившись, сказал:
– Так я пойду к себе. Когда можно будет, вы мне скажите.
Он вышел, и звонкий, но негромкий смех сестры с родинкой послышался за ним.
На другой день приехал князь Василий и поместился в доме графа. Он призвал к себе Пьера и сказал ему:
– Mon cher, si vous vous conduisez ici, comme a Petersbourg, vous finirez tres mal; c'est tout ce que je vous dis. [Мой милый, если вы будете вести себя здесь, как в Петербурге, вы кончите очень дурно; больше мне нечего вам сказать.] Граф очень, очень болен: тебе совсем не надо его видеть.
С тех пор Пьера не тревожили, и он целый день проводил один наверху, в своей комнате.
В то время как Борис вошел к нему, Пьер ходил по своей комнате, изредка останавливаясь в углах, делая угрожающие жесты к стене, как будто пронзая невидимого врага шпагой, и строго взглядывая сверх очков и затем вновь начиная свою прогулку, проговаривая неясные слова, пожимая плечами и разводя руками.
– L'Angleterre a vecu, [Англии конец,] – проговорил он, нахмуриваясь и указывая на кого то пальцем. – M. Pitt comme traitre a la nation et au droit des gens est condamiene a… [Питт, как изменник нации и народному праву, приговаривается к…] – Он не успел договорить приговора Питту, воображая себя в эту минуту самим Наполеоном и вместе с своим героем уже совершив опасный переезд через Па де Кале и завоевав Лондон, – как увидал входившего к нему молодого, стройного и красивого офицера. Он остановился. Пьер оставил Бориса четырнадцатилетним мальчиком и решительно не помнил его; но, несмотря на то, с свойственною ему быстрою и радушною манерой взял его за руку и дружелюбно улыбнулся.
– Вы меня помните? – спокойно, с приятной улыбкой сказал Борис. – Я с матушкой приехал к графу, но он, кажется, не совсем здоров.
– Да, кажется, нездоров. Его всё тревожат, – отвечал Пьер, стараясь вспомнить, кто этот молодой человек.
Борис чувствовал, что Пьер не узнает его, но не считал нужным называть себя и, не испытывая ни малейшего смущения, смотрел ему прямо в глаза.
– Граф Ростов просил вас нынче приехать к нему обедать, – сказал он после довольно долгого и неловкого для Пьера молчания.
– А! Граф Ростов! – радостно заговорил Пьер. – Так вы его сын, Илья. Я, можете себе представить, в первую минуту не узнал вас. Помните, как мы на Воробьевы горы ездили c m me Jacquot… [мадам Жако…] давно.
– Вы ошибаетесь, – неторопливо, с смелою и несколько насмешливою улыбкой проговорил Борис. – Я Борис, сын княгини Анны Михайловны Друбецкой. Ростова отца зовут Ильей, а сына – Николаем. И я m me Jacquot никакой не знал.
Пьер замахал руками и головой, как будто комары или пчелы напали на него.
– Ах, ну что это! я всё спутал. В Москве столько родных! Вы Борис…да. Ну вот мы с вами и договорились. Ну, что вы думаете о булонской экспедиции? Ведь англичанам плохо придется, ежели только Наполеон переправится через канал? Я думаю, что экспедиция очень возможна. Вилльнев бы не оплошал!
Борис ничего не знал о булонской экспедиции, он не читал газет и о Вилльневе в первый раз слышал.
– Мы здесь в Москве больше заняты обедами и сплетнями, чем политикой, – сказал он своим спокойным, насмешливым тоном. – Я ничего про это не знаю и не думаю. Москва занята сплетнями больше всего, – продолжал он. – Теперь говорят про вас и про графа.
Пьер улыбнулся своей доброю улыбкой, как будто боясь за своего собеседника, как бы он не сказал чего нибудь такого, в чем стал бы раскаиваться. Но Борис говорил отчетливо, ясно и сухо, прямо глядя в глаза Пьеру.
– Москве больше делать нечего, как сплетничать, – продолжал он. – Все заняты тем, кому оставит граф свое состояние, хотя, может быть, он переживет всех нас, чего я от души желаю…
– Да, это всё очень тяжело, – подхватил Пьер, – очень тяжело. – Пьер всё боялся, что этот офицер нечаянно вдастся в неловкий для самого себя разговор.
– А вам должно казаться, – говорил Борис, слегка краснея, но не изменяя голоса и позы, – вам должно казаться, что все заняты только тем, чтобы получить что нибудь от богача.
«Так и есть», подумал Пьер.
– А я именно хочу сказать вам, чтоб избежать недоразумений, что вы очень ошибетесь, ежели причтете меня и мою мать к числу этих людей. Мы очень бедны, но я, по крайней мере, за себя говорю: именно потому, что отец ваш богат, я не считаю себя его родственником, и ни я, ни мать никогда ничего не будем просить и не примем от него.
Пьер долго не мог понять, но когда понял, вскочил с дивана, ухватил Бориса за руку снизу с свойственною ему быстротой и неловкостью и, раскрасневшись гораздо более, чем Борис, начал говорить с смешанным чувством стыда и досады.
– Вот это странно! Я разве… да и кто ж мог думать… Я очень знаю…
Но Борис опять перебил его:
– Я рад, что высказал всё. Может быть, вам неприятно, вы меня извините, – сказал он, успокоивая Пьера, вместо того чтоб быть успокоиваемым им, – но я надеюсь, что не оскорбил вас. Я имею правило говорить всё прямо… Как же мне передать? Вы приедете обедать к Ростовым?
И Борис, видимо свалив с себя тяжелую обязанность, сам выйдя из неловкого положения и поставив в него другого, сделался опять совершенно приятен.
– Нет, послушайте, – сказал Пьер, успокоиваясь. – Вы удивительный человек. То, что вы сейчас сказали, очень хорошо, очень хорошо. Разумеется, вы меня не знаете. Мы так давно не видались…детьми еще… Вы можете предполагать во мне… Я вас понимаю, очень понимаю. Я бы этого не сделал, у меня недостало бы духу, но это прекрасно. Я очень рад, что познакомился с вами. Странно, – прибавил он, помолчав и улыбаясь, – что вы во мне предполагали! – Он засмеялся. – Ну, да что ж? Мы познакомимся с вами лучше. Пожалуйста. – Он пожал руку Борису. – Вы знаете ли, я ни разу не был у графа. Он меня не звал… Мне его жалко, как человека… Но что же делать?
– И вы думаете, что Наполеон успеет переправить армию? – спросил Борис, улыбаясь.
Пьер понял, что Борис хотел переменить разговор, и, соглашаясь с ним, начал излагать выгоды и невыгоды булонского предприятия.
Лакей пришел вызвать Бориса к княгине. Княгиня уезжала. Пьер обещался приехать обедать затем, чтобы ближе сойтись с Борисом, крепко жал его руку, ласково глядя ему в глаза через очки… По уходе его Пьер долго еще ходил по комнате, уже не пронзая невидимого врага шпагой, а улыбаясь при воспоминании об этом милом, умном и твердом молодом человеке.
Как это бывает в первой молодости и особенно в одиноком положении, он почувствовал беспричинную нежность к этому молодому человеку и обещал себе непременно подружиться с ним.
Князь Василий провожал княгиню. Княгиня держала платок у глаз, и лицо ее было в слезах.
– Это ужасно! ужасно! – говорила она, – но чего бы мне ни стоило, я исполню свой долг. Я приеду ночевать. Его нельзя так оставить. Каждая минута дорога. Я не понимаю, чего мешкают княжны. Может, Бог поможет мне найти средство его приготовить!… Adieu, mon prince, que le bon Dieu vous soutienne… [Прощайте, князь, да поддержит вас Бог.]
– Adieu, ma bonne, [Прощайте, моя милая,] – отвечал князь Василий, повертываясь от нее.
– Ах, он в ужасном положении, – сказала мать сыну, когда они опять садились в карету. – Он почти никого не узнает.
– Я не понимаю, маменька, какие его отношения к Пьеру? – спросил сын.
– Всё скажет завещание, мой друг; от него и наша судьба зависит…
– Но почему вы думаете, что он оставит что нибудь нам?
– Ах, мой друг! Он так богат, а мы так бедны!
– Ну, это еще недостаточная причина, маменька.
– Ах, Боже мой! Боже мой! Как он плох! – восклицала мать.


Когда Анна Михайловна уехала с сыном к графу Кириллу Владимировичу Безухому, графиня Ростова долго сидела одна, прикладывая платок к глазам. Наконец, она позвонила.
– Что вы, милая, – сказала она сердито девушке, которая заставила себя ждать несколько минут. – Не хотите служить, что ли? Так я вам найду место.
Графиня была расстроена горем и унизительною бедностью своей подруги и поэтому была не в духе, что выражалось у нее всегда наименованием горничной «милая» и «вы».