Осорьин, Дружина Юрьевич
Поделись знанием:
– Давно у тебя молодчик этот? – спросил он у Денисова.
– Нынче взяли, да ничего не знает. Я оставил его пг'и себе.
– Ну, а остальных ты куда деваешь? – сказал Долохов.
– Как куда? Отсылаю под г'асписки! – вдруг покраснев, вскрикнул Денисов. – И смело скажу, что на моей совести нет ни одного человека. Разве тебе тг'удно отослать тг'идцать ли, тг'иста ли человек под конвоем в гог'од, чем маг'ать, я пг'ямо скажу, честь солдата.
– Вот молоденькому графчику в шестнадцать лет говорить эти любезности прилично, – с холодной усмешкой сказал Долохов, – а тебе то уж это оставить пора.
– Что ж, я ничего не говорю, я только говорю, что я непременно поеду с вами, – робко сказал Петя.
– А нам с тобой пора, брат, бросить эти любезности, – продолжал Долохов, как будто он находил особенное удовольствие говорить об этом предмете, раздражавшем Денисова. – Ну этого ты зачем взял к себе? – сказал он, покачивая головой. – Затем, что тебе его жалко? Ведь мы знаем эти твои расписки. Ты пошлешь их сто человек, а придут тридцать. Помрут с голоду или побьют. Так не все ли равно их и не брать?
Дружина Юрьевич Осорьин (до 1648) — русский дворянин, автор «Жития Улиании Осорьиной», его матери, русской православной святой.
Родился в семье Улиании и Юрия Осорьиных. При крещении принял имя Калистрат. На службе с 1589 года. В 1610—1643 губной староста в Муроме. «Житие» написано после обретения мощей Улиании в 1614—1615 годах и представляет собой первое в русской истории достаточно подробное описание жизни дворянки того времени.
Напишите отзыв о статье "Осорьин, Дружина Юрьевич"
Литература
- Руди Т. Р., Соколова Л. В. Литература Древней Руси: Биобиблиографический словарь / Под ред. О. В. Творогова. М., 1996.
- Памятники литературы Древней Руси. XVII век. Кн. 1. М., 1988.
- Буслаев Ф. И. Идеальные женские характеры Древней Руси // Буслаев Ф. И. О литературе. Исследования. Статьи. М., 1990;
- Ключевский В. О. Добрые люди Древней Руси. М., 1896
Отрывок, характеризующий Осорьин, Дружина Юрьевич
– Отчего ж… – рассеянно отвечал Долохов, вглядываясь в лицо французского барабанщика.– Давно у тебя молодчик этот? – спросил он у Денисова.
– Нынче взяли, да ничего не знает. Я оставил его пг'и себе.
– Ну, а остальных ты куда деваешь? – сказал Долохов.
– Как куда? Отсылаю под г'асписки! – вдруг покраснев, вскрикнул Денисов. – И смело скажу, что на моей совести нет ни одного человека. Разве тебе тг'удно отослать тг'идцать ли, тг'иста ли человек под конвоем в гог'од, чем маг'ать, я пг'ямо скажу, честь солдата.
– Вот молоденькому графчику в шестнадцать лет говорить эти любезности прилично, – с холодной усмешкой сказал Долохов, – а тебе то уж это оставить пора.
– Что ж, я ничего не говорю, я только говорю, что я непременно поеду с вами, – робко сказал Петя.
– А нам с тобой пора, брат, бросить эти любезности, – продолжал Долохов, как будто он находил особенное удовольствие говорить об этом предмете, раздражавшем Денисова. – Ну этого ты зачем взял к себе? – сказал он, покачивая головой. – Затем, что тебе его жалко? Ведь мы знаем эти твои расписки. Ты пошлешь их сто человек, а придут тридцать. Помрут с голоду или побьют. Так не все ли равно их и не брать?
