Палак
Палак (до 114/3 — 111) — сын и наследник тавроскифского династа Скилура[1]. После смерти отца совершил попытку подчинить своей власти Херсонес Таврический. В свою очередь община херсонеситов обратилась за помощью к Митридату Евпатору, царю Понта. Посланный на помощь херсонеситам полководец Митридата Евпатора Диофант разбил войска Палака в двух компаниях, подчинив власти Понта и Херсонес, и Тавроскифию, которая была разделена на несколько территориальных образований и уже никогда не существовала как единое государство.
Данные события в полной мере описаны в декрете херсонесской общины, посвященному Диофанту (I. P. E. 1/2, 352).
Ранее диофантовы войны относили к 110—107 гг. до н. э. Сейчас превалирует мнение о более ранней датировке, а именно 114—111 гг. до н. э.[2].
Этимология имени гр. Πάλακος < ск. Palaka < ир. Pāδaka — «Длинноногий»[3].
Напишите отзыв о статье "Палак"
Примечания
- ↑ В. В. Латышев. Известия древних писателей о Скифии и Кавказе. ВДИ, 1947.
- ↑ Виноградов Ю. Г. Вотивная надпись дочери царя Скилура из Пантикапея и проблемы истории Скифии и Боспора во ІІ в. до н. э. ВДИ. 1987.№ 1
- ↑ С. В. Кулланда. Еще раз о скифском языке. Orientalia et Classica. Труды Института восточных культур и античности. Выпуск VI.2005.
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
Для улучшения этой статьи желательно?: |
Отрывок, характеризующий Палак
– Отчего ж… – рассеянно отвечал Долохов, вглядываясь в лицо французского барабанщика.– Давно у тебя молодчик этот? – спросил он у Денисова.
– Нынче взяли, да ничего не знает. Я оставил его пг'и себе.
– Ну, а остальных ты куда деваешь? – сказал Долохов.
– Как куда? Отсылаю под г'асписки! – вдруг покраснев, вскрикнул Денисов. – И смело скажу, что на моей совести нет ни одного человека. Разве тебе тг'удно отослать тг'идцать ли, тг'иста ли человек под конвоем в гог'од, чем маг'ать, я пг'ямо скажу, честь солдата.
– Вот молоденькому графчику в шестнадцать лет говорить эти любезности прилично, – с холодной усмешкой сказал Долохов, – а тебе то уж это оставить пора.
– Что ж, я ничего не говорю, я только говорю, что я непременно поеду с вами, – робко сказал Петя.
– А нам с тобой пора, брат, бросить эти любезности, – продолжал Долохов, как будто он находил особенное удовольствие говорить об этом предмете, раздражавшем Денисова. – Ну этого ты зачем взял к себе? – сказал он, покачивая головой. – Затем, что тебе его жалко? Ведь мы знаем эти твои расписки. Ты пошлешь их сто человек, а придут тридцать. Помрут с голоду или побьют. Так не все ли равно их и не брать?
Эсаул, щуря светлые глаза, одобрительно кивал головой.
