Паскевичи

Паскевичи
Описание герба: см. текст
Девиз:	Честь и верность
Том и лист Общего гербовника:	XI, 1
Титул:	Светлейшие князья Варшавские, графы Паскевичи-Эриванские
Губернии, в РК которых внесён род:	Санкт-Петербургская, Полтавская, Херсонская и Екатеринославская
Части родословной книги:	II, III, V, VI
Подданство:

Паскевичи — княжеский род.

Происходит от Фёдора Цаленка, бывшего полковым товарищем в полтавском полку (1698). Его сын Яков прозывался Пасько-Цалый, а внук, Иван Яковлевич, стал писаться Паскевичем. Праправнуком последнего был граф Иван Фёдорович Паскевич-Эриванский, князь Варшавский. Его сын, генерал-лейтенант, кн. Фёдор Иванович состоял в браке с графиней Ириной Ивановной Воронцовой-Дашковой, переведшей с русского на английский язык много литературных произведений.

• Иван Фёдорович Паскевич-Эриванский (1782—1856) — граф; светлейший князь Варшавский; русский военный деятель, генерал-фельдмаршал (1829), генерал-адъютант (1825).
  • Елизавета Алексеевна Грибоедова (Паскевич-Эриванская, Варшавская) (1795—1856), жена И. Ф. Паскевича, двоюродная сестра А. С. Грибоедова.
• Паскевич, Фёдор Иванович (1823—1903) — генерал-лейтенант, генерал-адъютант, сын генерал-фельдмаршала Ивана Фёдоровича Паскевича.
• Паскевич, Ирина Ивановна (1835 — 14 апреля 1925) — благотворительница, дочь обер-церемониймейстера, действительного тайного советника графа Ивана Илларионовича Воронцова-Дашкова, жена (с 1853 года) Фёдора Ивановича Паскевича, сына русского полководца Ивана Фёдоровича Паскевича-Эриванского.

Род князей Варшавских Паскевичей внесён в V часть родословной книги Санкт-Петербургской губернии, а дворянские отрасли рода Паскевич внесены в VI, II и III части родословных книг Полтавской, Херсонской и Екатеринославской губернии.

Описание герба

Щит разделен на четыре части, в верхней правой части щита, в золотом поле изображён двуглавый чёрный орёл, увенчанный короною, на груди коего в красном поле всадник на коне; в левой части в голубом поле, изображён постамент, яко древний герб дворян Паскевичей.

В нижней правой части, в серебряном поле башня с развалинами крепости (означающими взятие оной, снизу коей надпись: Эривань. В нижней левой части, в золотом поле в щите красного цвета изображена сирена, имеющая правую руку вверх поднятую с мечом, а в левой держащую щиток с изображением герба Царства Польского, внизу коего надпись: «Варшава». В середине же сих четырёх частей щита находится малый щиток, на коем в красном поле изображён увенчанный короною двуглавый чёрный орёл.

На щите находится Графская корона, на которой поставлены три шлема с золотыми обручами, из коих средний увенчан короною, на поверхности коей виден чёрный двуглавый с распростёртыми крыльями орёл, имеющий над главами корону; крайние же шлемы увенчаны дворянскими коронами со страусовыми перьями. По сторонам шита поставлены с правой гренадер, а с левой воин в одежде Кавказских народов. Весь щит покрыть мантией и шапкой, принадлежащими Княжескому достоинству. Под щитом девиз состоит из слов: «Честь и верность». Герб князя Варшавского графа Паскевича-Эриванского внесён в Часть 10 Общего гербовника дворянских родов Всероссийской империи (стр. 3).

Герб графа Паскевича-Эриванского внесён в Часть 10 Общего гербовника дворянских родов Всероссийской империи (стр. 14). Герб рода светлейших князей Варшавских, графов Паскевичей-Эриванских внесён в Часть 11 Общего гербовника дворянских родов Всероссийской империи (стр. 1).

В настоящее время гебр графов Паскевичей используется потомкамив логотипе принадлежащей им компании.

Литература

• [ru.rodovid.org/wk/Род:Паскевичи Род:Паскевичи] на Родоводе

• Список титулованным родам и лицам Российской империи. Издание Департамента Герольдии Правительствующего Сената. 1892. С. 19
• Паскевичи // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
• Долгоруков П. В. Российская родословная книга. — СПб.: Тип. Э. Веймара, 1855. — Т. 2. — С. 90.
• [www.russianfamily.ru/v/varshavskiipaskevichi-arivanskii.html Варшавские князья, Паськевичи-Эриванские графы (существующий род)]

Отрывок, характеризующий Паскевичи

– La reserve, sire! [Резерв, ваше величество!] – отвечал чей то другой голос, столь человеческий после того нечеловеческого голоса, который сказал: Les huzards de Pavlograd?
Государь поровнялся с Ростовым и остановился. Лицо Александра было еще прекраснее, чем на смотру три дня тому назад. Оно сияло такою веселостью и молодостью, такою невинною молодостью, что напоминало ребяческую четырнадцатилетнюю резвость, и вместе с тем это было всё таки лицо величественного императора. Случайно оглядывая эскадрон, глаза государя встретились с глазами Ростова и не более как на две секунды остановились на них. Понял ли государь, что делалось в душе Ростова (Ростову казалось, что он всё понял), но он посмотрел секунды две своими голубыми глазами в лицо Ростова. (Мягко и кротко лился из них свет.) Потом вдруг он приподнял брови, резким движением ударил левой ногой лошадь и галопом поехал вперед.
Молодой император не мог воздержаться от желания присутствовать при сражении и, несмотря на все представления придворных, в 12 часов, отделившись от 3 й колонны, при которой он следовал, поскакал к авангарду. Еще не доезжая до гусар, несколько адъютантов встретили его с известием о счастливом исходе дела.
Сражение, состоявшее только в том, что захвачен эскадрон французов, было представлено как блестящая победа над французами, и потому государь и вся армия, особенно после того, как не разошелся еще пороховой дым на поле сражения, верили, что французы побеждены и отступают против своей воли. Несколько минут после того, как проехал государь, дивизион павлоградцев потребовали вперед. В самом Вишау, маленьком немецком городке, Ростов еще раз увидал государя. На площади города, на которой была до приезда государя довольно сильная перестрелка, лежало несколько человек убитых и раненых, которых не успели подобрать. Государь, окруженный свитою военных и невоенных, был на рыжей, уже другой, чем на смотру, энглизированной кобыле и, склонившись на бок, грациозным жестом держа золотой лорнет у глаза, смотрел в него на лежащего ничком, без кивера, с окровавленною головою солдата. Солдат раненый был так нечист, груб и гадок, что Ростова оскорбила близость его к государю. Ростов видел, как содрогнулись, как бы от пробежавшего мороза, сутуловатые плечи государя, как левая нога его судорожно стала бить шпорой бок лошади, и как приученная лошадь равнодушно оглядывалась и не трогалась с места. Слезший с лошади адъютант взял под руки солдата и стал класть на появившиеся носилки. Солдат застонал.
– Тише, тише, разве нельзя тише? – видимо, более страдая, чем умирающий солдат, проговорил государь и отъехал прочь.
Ростов видел слезы, наполнившие глаза государя, и слышал, как он, отъезжая, по французски сказал Чарторижскому:
– Какая ужасная вещь война, какая ужасная вещь! Quelle terrible chose que la guerre!
Войска авангарда расположились впереди Вишау, в виду цепи неприятельской, уступавшей нам место при малейшей перестрелке в продолжение всего дня. Авангарду объявлена была благодарность государя, обещаны награды, и людям роздана двойная порция водки. Еще веселее, чем в прошлую ночь, трещали бивачные костры и раздавались солдатские песни.
Денисов в эту ночь праздновал производство свое в майоры, и Ростов, уже довольно выпивший в конце пирушки, предложил тост за здоровье государя, но «не государя императора, как говорят на официальных обедах, – сказал он, – а за здоровье государя, доброго, обворожительного и великого человека; пьем за его здоровье и за верную победу над французами!»
– Коли мы прежде дрались, – сказал он, – и не давали спуску французам, как под Шенграбеном, что же теперь будет, когда он впереди? Мы все умрем, с наслаждением умрем за него. Так, господа? Может быть, я не так говорю, я много выпил; да я так чувствую, и вы тоже. За здоровье Александра первого! Урра!
– Урра! – зазвучали воодушевленные голоса офицеров.
И старый ротмистр Кирстен кричал воодушевленно и не менее искренно, чем двадцатилетний Ростов.
Когда офицеры выпили и разбили свои стаканы, Кирстен налил другие и, в одной рубашке и рейтузах, с стаканом в руке подошел к солдатским кострам и в величественной позе взмахнув кверху рукой, с своими длинными седыми усами и белой грудью, видневшейся из за распахнувшейся рубашки, остановился в свете костра.