Погорельский, Иван Васильевич

Иван Васильевич Погорельский

Иван Васильевич Погорельский (14 (27) января 1910, Лепсинск — 20 августа 2001, Пушкин) — советский и российский историк.

Биография

Окончил исторический факультет ЛГУ. Работал в Военно-дипломатической академии в Москве, Военно-морском училище в Гатчине. После увольнения в запас в звании полковника преподавал на историческом факультете ЛГУ, был профессором кафедры истории КПСС.

Доктор исторических наук (1973; диссертация «История Хивинской революции и Хорезмской Народной Советской Республики (1900—1924 гг.)»).

Награждён Орденом Красной Звезды и медалями.

Основные труды

• Очерки экономической и политической истории Хивинского ханства конца XIX и начала XX вв. (1873—1917 гг.). — Л. : Изд-во Ленингр. ун-та, 1968. — 148 с.
• История Хивинской революции и Хорезмской Народной Советской Республики, 1917—1924 гг. — Л. : Изд-во ЛГУ, 1984. — 228 с. ([kungrad.com/history/sssr/hnsr/ Текст])
• Погорельские : Краткая семейная хроника. — СПб. : Нестор, 2000. — 11 с.

Литература

• Рыхляков В. Н. Петербуржцы — авторы работ по генеалогии и истории семей. — 2-е изд. — СПб., 2005. — С. 207—208. - ISBN 5-98883-005-6.

Отрывок, характеризующий Погорельский, Иван Васильевич

– Оттого, что я знаю, что это ничем не кончится.
– Почему вы знаете? Нет, мама, вы не говорите ему. Что за глупости! – говорила Наташа тоном человека, у которого хотят отнять его собственность.
– Ну не выйду замуж, так пускай ездит, коли ему весело и мне весело. – Наташа улыбаясь поглядела на мать.
– Не замуж, а так , – повторила она.
– Как же это, мой друг?
– Да так . Ну, очень нужно, что замуж не выйду, а… так .
– Так, так, – повторила графиня и, трясясь всем своим телом, засмеялась добрым, неожиданным старушечьим смехом.
– Полноте смеяться, перестаньте, – закричала Наташа, – всю кровать трясете. Ужасно вы на меня похожи, такая же хохотунья… Постойте… – Она схватила обе руки графини, поцеловала на одной кость мизинца – июнь, и продолжала целовать июль, август на другой руке. – Мама, а он очень влюблен? Как на ваши глаза? В вас были так влюблены? И очень мил, очень, очень мил! Только не совсем в моем вкусе – он узкий такой, как часы столовые… Вы не понимаете?…Узкий, знаете, серый, светлый…
– Что ты врешь! – сказала графиня.
Наташа продолжала:
– Неужели вы не понимаете? Николенька бы понял… Безухий – тот синий, темно синий с красным, и он четвероугольный.
– Ты и с ним кокетничаешь, – смеясь сказала графиня.
– Нет, он франмасон, я узнала. Он славный, темно синий с красным, как вам растолковать…
– Графинюшка, – послышался голос графа из за двери. – Ты не спишь? – Наташа вскочила босиком, захватила в руки туфли и убежала в свою комнату.
Она долго не могла заснуть. Она всё думала о том, что никто никак не может понять всего, что она понимает, и что в ней есть.
«Соня?» подумала она, глядя на спящую, свернувшуюся кошечку с ее огромной косой. «Нет, куда ей! Она добродетельная. Она влюбилась в Николеньку и больше ничего знать не хочет. Мама, и та не понимает. Это удивительно, как я умна и как… она мила», – продолжала она, говоря про себя в третьем лице и воображая, что это говорит про нее какой то очень умный, самый умный и самый хороший мужчина… «Всё, всё в ней есть, – продолжал этот мужчина, – умна необыкновенно, мила и потом хороша, необыкновенно хороша, ловка, – плавает, верхом ездит отлично, а голос! Можно сказать, удивительный голос!» Она пропела свою любимую музыкальную фразу из Херубиниевской оперы, бросилась на постель, засмеялась от радостной мысли, что она сейчас заснет, крикнула Дуняшу потушить свечку, и еще Дуняша не успела выйти из комнаты, как она уже перешла в другой, еще более счастливый мир сновидений, где всё было так же легко и прекрасно, как и в действительности, но только было еще лучше, потому что было по другому.