Почвенный покров Астраханской области

Общие сведения

Астраханская область — это район пустынно-степного типа почвообразования, характеризующийся малым количеством атмосферных осадков, высоким испарением, сухостью воздуха и господством сухих восточных ветров. Эти зональные природные факторы дополняются здесь заметным участием в процессе почвообразования каспийских и волжских вод. Территория области отнесена к Прикаспийской провинции светло-каштановых и бурых полупустынных почв, солончаковых комплексов, песчаных массивов и пятен солончаков. Характерной чертой почвенного покрова области является его комплексность, связанная с развитым микрорельефом, где незначительные различия в перераспределении осадков оказывают существенное влияние на растительный покров, солевой режим почв и процесс гумификации.

Светло-каштановые почвы

Светло-каштановые почвы распространены в северной части области; в правобережье они залегают повсеместно, в левобережье тянутся прерывистой полосой и занимают наиболее дренированные и повышенные территории (Баскунчакскую и другие останцовые равнины). Светло-каштановые почвы, как правило, не образуют однородного покрова (за исключением небольших участков), а залегают комплексно каштановыми солонцами и лугово-каштановыми почвами на слабоволнистых равнинах и пологих склонах. На крутых склонах они в различной степени подвержены смыву.

Почвы светло-каштанового типа формируются под растительностью сухих степей в условиях неустойчивого и недостаточного увлажнения атмосферными осадками, что обусловливает малое накопление гумуса, небольшую глубину промачивания почвы влагой. По этой причине светло-каштановые почвы имеют небольшую мощность гумусового горизонта в светлую его окраску.

Почвообразующими породами являются морские нижнехвалынские отложения (в основном тяжёлого механического состава); колеблется и механический состав сформировавшихся на них почв. Светло-каштановые почвы в основном среднесуглинистые и, как правило, солонцеватые. Несолонцеватые разновидности этих почв встречаются крайне редко. Глубина залегания грунтовых вод — более 10 м.

Бурые полупустынные почвы

По мере продвижения на юг светло-каштановые почвы сменяются бурыми полупустынными. Обычно они приурочены к выровненным пространствам, однако их можно встретить также на бэровских буграх и других увалообразных холмах.

Залегают они как самостоятельно, так и в комплексе с другими почвами , участие их в комплексах составляет 10—25 % и 25—50 %. Наиболее распространены комплексы, где бурые полупустынные почвы являются фоном, то есть участие их в комплексах более 50 %. Сформировались они на верхнехвалынских отложениях преимущественно лёгкого механического состава. Грунтовые воды залегают в них на глубине более 10 м. В районе западных и восточных подстепных ильменей и в дельте они также образуют комплексы с полупустынными солонцами и аллювиальными луговыми почвами, занимающими межбугровые понижения и шлейфы бугров.

Основные генетические особенности бурых полупустынных почв определяются специфичностью условий их образования (засушливостью климатом и малой продуктивностью растительности). В составе растительности преобладают многолетние кустарники и полукустарники; их роль в гумосообразовании крайне ограничена.

Каштановые почвы и полупустынные солонцы

Каштановые солонцы залегают на выровненных пространствах и в виде узкой ленты опоясывают различного рода понижения. Полупустынные солонцы в степной части встречаются почти на всех элементах рельефа. В пойме и дельте они залегают на вершинах бугров Бэра и их склонах южной экспозиции.

Они широко распространены в степной части и в районе подстепных ильменей в дельте залегают по вершинам бэровских бугров.. Самостоятельно полупустынные солонцы встречаются отдельными небольшими массивами, но чаще они образуют различные комплексы каштановых с бурыми. Удельный вес их в комплексах — от 10—25 до 25—50 % от площади контура. Наиболее широко распространены комплексы, где основной фон (более 50 %) составляют солонцы.

Сформировались полупустынные солонцы в условиях сложного микрорельефа при глубоком залегании грунтовых вод. Почвообразующими породами в основном являются засоленные морские верхнехвалынские отложения различного механического состава. Формируются полупустынные солонцы в условиях сухого резкоконтинентального климата на фоне повсеместной карбонатности почвообразующих пород, в результате чего как биогенно-аккумулятивный, так и элювиально-иллювиальный солонцовый процессы в них не получают интенсивного развития. Более чётко специфические солонцовые свойства выражены на почвах тяжёлого и среднего механического состава.

Характерными признаками каштановых и полупустынных солонцов являются вынос в иллювиальный горизонт полуторных окислов и илистой фракции, наличие в поглощающем комплексе повышенного содержания натрия, а также плотность и грубая структура.

Лугово-каштановые и лугово-бурые полупустынные почвы

По отрицательным элементам рельефа, в условиях дополнительного поверхностного увлажнения за счёт вод местного стока сформировались полугидроморфные почвы - лугово-каштановые и лугово-бурые полупустынные. По сравнению с зональными почвами они имеют большую мощность аккумулятивных горизонтов и более высокое содержание гумуса.

Лугово-бурые почвы имеют гумусовый горизонт мощностью 13—20 см, светло-серой окраски с буроватым оттенком, бесструктурный, слоевато-пористого сложения, рыхлый. Нередко в профиле обнаруживается погружённый гумусовый горизонт мощностью 10—15 см белесовато-серого цвета, слоевато-плитчатого сложения, уплотнённый. Карбонатные выделения в профиле в виде пятен, мицелия или сплошного пропитывания обнаруживаются на глубине 30—50 см. Гипс и водорастворимые соли располагаются на глубине 80—150 см (значительно реже — на глубине 30—80 см). В верхнем горизонте содержится 1,5—2 % гумуса.

Лугово-бурые почвы отличаются от бурых более значительными запасами гумуса, наличием в нижней части профиля признаков оглеения в виде ржавых и охристых пятен, а также большей опреснённостью от водорастворимых солей и гипса всего профиля.

Песчаные массивы

Большие участки в почвенном покрове Астраханской области занимают песчаные массивы. Основные массивы песков занимают правый и левый берега р. Волги в южной части области; встречаются они и в виде отдельных разрозненных пятен.

Пески образуют комплексы с бурыми полупустынными почвами и солонцами, процентное содержание которых не превышает 10—25 %, а бурые почвы занимают 25—50 % от общей площади.

По степени задернения растительностью пески подразделяю на закреплённые, слабозакреплённые и развеваемые.

Закреплённые пески встречаются на обширных площадях, где формируются в условиях слабоволнистой и мелкобугристой (реже — бугристой и грядовой) равнины под полынно-эфемеровой растительностью, а также под зарослями джузгуна, тамарикса и терескена. Поверхность этих песков хорошо задернована равномерно распределенным, сравнительно густым травостоем; очаги дефляции отсутствуют.

Верхний слой песка, пронизанный корнями растений, имеет бурую окраску; его мощность, как правило, не превышает 5—10 см. Ниже находится сухой и рыхлый песок буровато-жёлтого цвета. Пески в основном мелкозернистые, с незначительной примесью пылеватых и иловатых частиц. Преобладающей фракцией является фракция мелкого песка, в верхнем слое она составляет 88—94 %, содержание в ней ила не превышает 3—6 %. Наличие илистых частиц в песках указывает на возможность процесса почвообразования.

Закреплённые пески представляют собой слаборазвитую песчаную почву с малым содержанием органического вещества. Содержание гумуса в верхнем слое песков составляет 0,19—0,36 %. Песчаный механический состав и незначительное содержание гумуса обусловливают очень низкую поглотительную способность песков: она составляет 2,51—4,77 мг-экв и незначительно убывает с глубиной. Пески отличаются хорошей отсортированностью, указывающей на перевеянность всей песчаной толщи. Реакция почвенной среды нейтральная и щелочная; пески не засолены водорастворимыми солями.

На большой площади Астраханской области встречаются также слабозакреплённые бугристые, или холмисто-бугристые, пески под сильно изреженными эфемеро-песчанополынными, эфемеро-полыно-молочайными группировками. Покрытие песков растительностью составляет не более 15—30 % их площади, а на незащищённых растениями участках местами появляются очаги дефляции.

Холмисто-бугристые пески представляют собой бугры и увалы неправильной формы с узкими вершинами, которые чередуются с глубокими западиними, а иногда — с действующими котловинами выдувания. Высота бугров небольшая, склоны преимущественно пологие. По происхождению они являются эоловыми образованиями, и возникновение их объясняется результатом перевевания и перемещения ветром верхнехвалынских песчаных отложений. На пониженных участках описываемых песков встречаются пресные и минерализованные грунтовые воды, которые залегают на глубине 2-5 м.

Развеваемые пески — это полностью или частично лишённые растительности барханы, которые среди песков разбросаны в виде отдельных массивов. Местами они лишь в слабой степени поросли кийком, песчаной полынью, волоснецом и кураем, причём покрытие поверхности песков растительностью не превышает 10—15 %. Пески буровато-жёлтого цвета, гухие, рыхлые, хозяйственной ценности не имеют. На них сильно развит процесс ветровой эрозии.

Барханы — это эоловые наносы, имеющие правильную подковообразную форму и передвигающиеся под действием ветра. Этот вид песков имеет пологий наветренный и крутые подветренные склоны, доходящие до 45 градусов; высота их не достигает 15 м. Основным «поставщиком» песчаного материала для барханов служат многочисленные очаги выдувания на закреплённых, слабозакреплённых песках и прилегающей к ним территории песчаных и супесчаных почв.

Приступая к характеристике почвенного покрова Волго-Ахтубинской поймы и дельты, нужно отметить, что здесь быстро изменяется тесно связанный с работой текущей воды рельеф в его мезо- и микроформах. Отложения и переотложения аллювиальных наносов, блуждание русел и мелких проток, изменения количества и режима стока рек — всё это быстро и резко меняет водный режим того или иного местоположения. Таким образом, быстро изменяются фазы, стадии и типы почвообразования.

Аллювиальные луговые почвы

Многообразие аллювиальных луговых почв можно разбить на ряды эволюционных признаков, по которым идёт процесс почвообразования. В качестве первого признака можно принять степень перехода аллювиального наноса из геологического образования в почву. Так устанавливается ряд:

а) не затронутый или слабо затронутый почвообразованием аллювий; б) малоперегнойная примитивная почва; в) почва, ясно сформированная и хорошо развитая по тому или иному типу почвообразования (луговые, болотные почвы).

Пойменные (аллювиальные) почвы имеют гумусовый зонт от светло-серого до тёмно-серого цвета. Его мощность — от 5 до 25 см; ниже расположен переходный горизонт; почвообразующие отложения, как правило, слоистые. Гранулометрический состав отложений различный от песчаного до тяжелосуглинистого.

Пойменные процессы обусловливают специфические черты строения аллювиальных почв, особенности их водного режима и генезиса в целом. Выделяют три типа типы пойменных (аллювиальных) почв:

1. пойменные (аллювиальные) засоленные почвы, отличающиеся щелочной реакцией и присутствием водорастворимых солей;
2. пойменные (аллювиальные) слитые почвы, характеризующиеся глинистым составом; плохо выраженными слоями; в сухом состоянии плотные, твёрдые; имеющие в профиле признаки педотурбаций;
3. пойменные (аллювиальные) заболоченные и болотные почвы, отличающиеся наличием ярких признаков оглеения, часто имеющие органогенный оторфованный горизонт.

Второй признак — это тип растительности, формирующей почву. Он зависит от водного режима, местоположения и влияет на гидротермический режим почвогрунта. Так образуется ряд почвенных подтипов: лесолуговой слоистый, луговой слоистый, луговой темноцветный, луговой слоистый примитивный, иловато-болотный.

Третьим признаком являются отклонения от хрена

почвообразования: солевой режим и физико-химический состав почвенного грунта. При этом внутри различных почвенных подтипов возникают роды, которые разделяются на обычные, засоленные, слитые.

Внутри подтиповых, родовых признаков происходит видовое разделение почв: по мощности гумусового горизонта, по верхней границе залегания солевых выделений и степени засоления, слоистости.

Аллювиальные лесолуговые слоистые почвы

Аллювиальные лесолуговые слоистые почвы распространены по крупногривистой приречной и пологогривистой пойм, где они залегают как самостоятельно, так и в сочетании с луговыми слоистыми и темноцветными почвами.

Формируются эти почвы под ивовыми, тополевыми и дубовыми лесами с луговой растительностью, представленной костром, пыреем, вейником другим разнотравьем. На поверхности почв в результате жизнедеятельности леса в отдельных местах возникает подушкообразная подстилка, состоящая из листьев и сучьев, опавших на месте или принесённых полыми водами. Подобные подстилки угнетают произрастание травянистой растительности и тем самым обедняют запасы гумуса в лесолуговых почвах.

Данные почвы имеют тёмно-серую окраску гумусового горизонта (они глубоко прогумусированы) и выраженную зернисто-комковатую структуру. В почвенном профиле чётко просматривается слоистость; слои имеют различную мощность и пёстрый механический состав.

Аллювиальные луговые слоистые почвы

Аллювиальные луговые слоистые почвы залегают в прирусловой части поймы и в переходной полосе от прирусловой части к центральной, а по гривам и увлажнённым местам дельтовой равнины залегают влажнолуговые слоистые почвы.

В отдельных частях поймы и дельты слоистые почвы выделяются в виде больших массивов, а в зоне подстепных ильменей и в дельте, где прилегают к бэровским буграм, слоистые почвы образуют комплексы и сочетания с бурыми полупустынными почвами. Процентное участие последних составляет 10—25 % или 25—50 % от площади контура. Сочетания луговых слоистых и бурых полупустынных почв образуются на всей территории Волго-Ахтубинской поймы и дельты Волги.

Луговые слоистые почвы сформировались на аллювиальных отложениях различного механического состава под злаково-разнотравной растительностью. Грунтовые воды в них залегают на глубине 3—5 м.

Отличие влажнолуговых слоистых почв от луговых слоистых заключается в уровне залегания фунтовых вод (1—1,5 м), так как распространены они в пониженных и увлажнённых местах и на длительное время затапливаются паводковыми водами. Отличительной чертой слоистых почв является выраженная слоистость их профиля, чередование слоёв различного механического состава; нередко в их профиле можно встретить погребённые гумусированные горизонты.

Аллювиальные луговые тёмноцветные почвы

Аллювиальные луговые темноцветные почвы залегают самостоятельно, частично образуя различные сочетания с аллювиальными луговыми почвами. Располагаются они на слабополынных участках центра поймы и дельтовой равнины; в пониженных и увлажнённых местах формируются влажнолуговые темноцветные почвы.

Луговые темноцветные почвы сформировались на аллювиальных отложениях тяжёлого механического состава, под пырейной и кострово-пырейной растительностью. Глубина залегания грунтовых вод в луговых тёмноцветных почвах — 3—4 м, а во влажнолуговых темноцветных почвах — 1—2 м. Темноцветные почвы обладают отчётливо выраженным генетическим профилем, характеризуется тёмно-серой окраской и комковато-зернистой структурой гумусового горизонта. Средняя мощность горизонта A составляет 20 см. Общая мощность гумусового горизонта А + В равна 50 см.

По мощности гумусового горизонта луговые темноцветные почвы подразделяются на средние и маломощные. Ниже гумусового и иллювиального горизонтов залегает почвообразующая порода, имеющая бурую окраску и ржавые пятна полуторных окислов, которые свидетельствуют о влиянии временного избыточного увлажнения на породу.

Аллювиальные луговые темноцветные слитые почвы

Аллювиальные луговые темноцветные слитые почвы расположены в центральной пойме с развитым мелкобугорковым микрорельефом. Залегают они как отдельными массивами, так и в сочетании с луговыми темноцветными почвами.

Эти почвы сформировались в условиях временного избыточного поверхностного увлажнения, под кострово-пырейной ассоциацией с примесью молочая, осоки и других луговых растений. Глубина залегания в них грунтовых вод — 2—3 м. Почвы имеют слитое строение профиля. В своём развитии они прошли гидроморфную стадию и обогащены полуторными окислами и илистой фракцией. Чередование тёплых, избыточно увлажнённых периодов с периодами большей сухости приводит к резким иссушениям почвенной толщи, в связи с чем возникает слитость горизонтов, которые при просыхании сильно уплотняются. На поверхности почвы появляются трещины, через которые идёт сильное испарение.

Почвенный профиль слитых почв хорошо дифференцирован на генетические горизонты. Отличительными особенностями морфологического строения слитых почв являются:

1. более интенсивная гумусированность горизонтов А и В серого или тёмно-серого цвета;
2. признаки избыточного увлажнения, проявляющегося в виде сизоватых и охристо-ржавых пятен в гумусовых горизонтах;
3. частое выделение гипса в различных горизонтах.

Почвообразующими породами являются аллювиальные отложения тяжёлого механического состава.

Аллювиальные луговые темноцветные слоистые засоленные почвы

Аллювиальные луговые темноцветные слоистые засоленные почвы самостоятельно залегают мало, большей частью образуя различные сочетания с другими аллювиальными почвами. Они тождественны выше описанным слоистым почвам, но отличаются от них содержанием в профиле водорастворимых солей. Как все аллювиальные почвы, они подразделяются по глубине залегания солевого горизонта. Степень их засоления различная (от слабой до сильной); тип засоления хлоридно-сульфатный, реже — хлоридный и сульфатно-хлоридный. Засоление резко снижает естественное плодородие этих почв.

Аллювиальные луговые слоистые примитивные почвы

Аллювиальные луговые слоистые примитивные почвы встречаются в прирусловой части частных пойм, рек и ериков; большая часть их залегает в приморской части авандельты. Развиваются они на современных аллювиальных отложениях лёгкого механического состава, под болотно-луговой растительностью. Грунтовые воды в них залегают на глубине 1—3 м.

Характерными особенностями луговых примитивных почв являются отсутствие выраженных генетических горизонтов и чётко выраженная слоистость почвенной толщи. Верхний горизонт этих почв слабо окрашен органическим веществом; мощность этого горизонта не превышает 10 см. Ниже расположен рыхлый светло-жёлтый песок с обилием мелкой битой ракушки; иногда встречаются суглинистые и супесчаные прослойки различной мощности с наличием водорастворимых солей. Для всех примитивных почв, помимо малогумусности, характерны небольшое содержание питательных элементов и лёгкий механический состав.

Аллювиальные иловато-болотные почвы

Аллювиальные иловато-болотные почвы залегают как самостоятельно, так и образуя комплексы и сочетания с различными почвами, занимают пониженные и увлажнённые участки центральной поймы и дельтовой равнины.

Сформировались эти почвы в условиях избыточного увлажнения. Большую или значительную часть вегетационного периода они находятся под небольшим слоем воды, водонасыщенность почвы за счёт капиллярного поднятия не прекращается под воздействием специфической болотной растительности, фон которой составляют тростник, камыш, осоки.

Иловато-болотные почвы имеют оглеенный профиль с преобладанием сизоватых тонов окраски и яркими пятнами - корочками ржавчины истлевших корневищах тростника. По механическому составу иловато-болотные почвы обычно глинистые и тяжелосуглинистые; это обусловлено постепенным осаждением ила из стоячей воды закрытых водоёмов поймы. Режим выдержанного поверхностного увлажнения приводит обычно отсутствию засоления в иловато-болотных почвах.

На всей территории области встречаются солончаки — почвы, содержащие большое количество водорастворимых солей в верхнем горизонте. Они образовались под влиянием близкого залегания от дневной поверхности минерализованных грунтовых вод или на местах высоких и высыхающих солёных озёр и ильменей. Водный режим солончаков выпотной, то есть с преобладанием восходящих токов, за счёт испарения которых в почвенном профиле аккумулируются легкорастворимые соли, карбонаты и гипс.

Современное состояние земельных ресурсов

В Астраханской области снижение плодородия земель происходит не только естественным, но и искусственным путём.

Сложные природно-климатические условия на территории области, сильное антропогенное воздействие изменили естественное направление процессов в природе и привели к деградации почвенного и растительного покрова на больших площадях. На территории области широкое распространение имеет ветровая эрозия. В результате почвенного и геоботанического обследований на территории области выявлено 2 031 200 га земель опасных в эрозионном отношении.

Из общей площади дефляционно-опасных земель, дефлированных — 579 900 га; из них сельскохозяйственных угодий — 333 800 га, в том числе 2 000 га пашен. В границах области находится 542 700 га незакреплённых подвижных песков.

Наиболее резко ветровая эрозия проявляется весной, когда сильные ветры юго-восточного и восточного направлений иссушают почву и при отсутствии на ней травянистой растительности. Скорость протекания эрозионных процессов увеличивается при неправильном применении техники, при распашке и вовлечении в интенсивное использование эрозионно-опасных земель без должной противоэрозионной защиты.

Вследствие развитых эрозионных процессов безвозвратно теряются и сносятся в водоёмы плодородные слои почвы. Смытые почвы содержат меньше илистых и глинистых фракций, в них накапливаются грубые частицы (главным образом песок). С увеличением смытости почв возрастает их бесструктурность, ухудшается водопроницаемость и аэрация, снижается скважность.

Водная эрозия проявляется в трёх северных районах области — Ахтубинском, Черноярском и Енотаевском. На территории Астраханской области находится 53 000 га оврагов, развитие которых связано с влиянием стока вод на участки с уклоном в сторону рек Волги и Ахтубы.

На всей территории области сенокосы и пастбища (особенно степные) в той или иной степени подвергаются деградации. Из общей площади пастбищ засолённые составляют 604 700 га, солонцеватые и солонцовые комплексы — 746 200 га, переувлажнённые — 95 700 га, заболоченные — 4 500 га, дефляционно-опасные — 1 227 800 га, подверженные ветровой и водной эрозии — 700 га. Из общей площади сенокосов засолённых 162 900 га, солонцеватых и солонцовых комплексов — 800 га, переувлажнённых — 172 600 га, заболоченных — 5 300 га.

В связи с обвалованием площадей под строительство орошаемых участков в пойме и дельте Волги большие площади сенокосов были отрезаны от источников воды, не стали затапливаться паводковыми водами и потеряли свою продуктивность. Большое влияние на урожайность сенокосов оказывают пропуски весенних паводковых вод Волгоградским водохранилищем.В маловодные годы почти 50 % сенокосных угодий не затапливаются их урожайность падает. Бывают годы с длительным периодом затопления площадей поймы и дельты (май-июль), когда ухудшается качество заготовляемых грубых кормов.

Особое значение для Астраханской области, расположенной в недостаточно благоприятных для сельскохозяйственного производства природно-климатических условиях, имеют мелиоративные сельскохозяйственные угодья.

Из 221 300 га орошаемых угодий не используются 124 800 га (56,4 %), в том числе по причине засоления и заболачивания 14 100 га, по другим причинам — 110 800 га. Хорошее мелиоративное состояние имеют 50 900 га (23 %), удовлетворительное — 105 300 га (23 %), неудовлетворительное — 65 100 га (24,4 %).

Причины сложившегося мелиоративного состояния несколько:

1. сокращение объёмов ремонтных работ;
2. отрицательные влияния низкого технического уровня построенных;
3. подъём уровня Каспийского моря на орошаемых участках, расположенных в нижней части дельты реки Волги;
4. грубые нарушения агротехники культур, оптимальных сроков посева и ухода за растениями;
5. низкие нормы внесения органических и минеральных удобрений.

Используемые в сельскохозяйственном производстве агрохимические средства для повышения плодородия почв имеют существенные недостатки, так как загрязняют почву токсичными соединениями. Серьёзную опасность представляют примеси токсичных элементов, в том числе тяжёлых металлов.

Экологическая нагрузка на почву возрастает не только вследствие несовершенства химического состава агрохимических средств и присутствия в них токсикантов, но и из-за других источников техногенного загрязнения (промышленность и транспорт).

В почвах зоны обслуживания сохраняется тенденция к снижению гумусированности почв. Значительные площади сельскохозяйственных угодий характеризуются низким содержанием гумуса (менее 2 %) к весу воздушно-сухой почвы; такие земли составляют 84,4 % от общей площади.

При классификации почв по глубине залегания и степени засоления верхнего солевого горизонта можно сделать вывод о том, что глубина залегания солевого горизонта определяет пригодность засоленных почв для использования их в земледелии.

Солончаковые почвы (74,3 % от обследованных земель) непригодны для посевов без проведения капитальных промывок, планировки, строительства и ремонта коллекторно-дренажной сети. Высокое содержание солей в этих почвах особенно губительно сказывается на всходах.

Почвы слабой степени засолённости составили 51,4 % от общей площади, средней — 16,3 %, сильной — 4,6 %, очень сильной — 2,4 %; а в расчёте на 1 кв. м незасоленных почв — 22,8 %, слабой степени засолённости — 50,2 %, средней — 19,4 %, сильной — 6,4 %, очень сильной — 1,2 %.

Поскольку разные соли неодинаково токсичны для растений, засоленные почвы необходимо различать по составу солей. Основные типы засоления почв в области — хлоридно-сульфатный и сульфатный (на их долю приходится 66,4 % площадей первого солевого горизонта).

В результате активного воздействия человека на природную среду происходит постоянное изменение экологических условий. Эти изменения носят негативный характер и приводят к нарушению стабильности природных экосистем и аридизации (иссушения) территории. К числу и лений относятся процессы опустынивания земель.

Опустынивание

В области интенсивно происходит опустынивание Чёрных земель. С 1986 года практически все пастбища этой территории отнесены к категории сбитых, причём 75 % составляют сильно сбитые пастбища. На 1 января 2001 года пески занимали 25 800 га или 6,6 % от общей площади Чёрных земель. В области на 1 января 1998 года было 1 275 600 га дефляционно-опасных земель, из них 185 200 га — на Чёрных землях; дефлированных земель всего по области — 376 400 га (в том числе среднедефлированных — 113 000 га, сильнодефлированных — 10 300 га).

За последнее десятилетие значительно усилилось антропогенное воздействие на природные объекты, включая почвенный покров агроландшафтов. Деградация земель в отдельных районах достигла критического уровня, при котором восстановление свойств почв и их плодородия стало невозможным без целенаправленной природоохранной деятельности.

Планы природоохранных мероприятий и их реализация могут быть осуществлены только на основе достаточной информации о состоянии окружающей среды, в том числе почвенного покрова. Важную роль в этом призван сыграть систематический контроль за состоянием почв сельскохозяйственных угодий. Оптимальными формами организации и осуществления контроля являются комплексное агрохимическое обследование сельхозугодий и ведение мониторинга на всей территории Астраханской области.

См. также

• Растительный мир Астраханской области
• Ландшафты Астраханской области
• Животный мир Астраханской области
• Водные ресурсы Астраханской области

Ссылки

• [www.astrobl.ru/ Портал органов государственной власти Астраханской области]
• [www.jilkin.ru/ Губернатор Астраханской области]

Отрывок, характеризующий Почвенный покров Астраханской области

– Что ж, все не хочешь на волю, Савельич? – спросил Пьер.
– Зачем мне, ваше сиятельство, воля? При покойном графе, царство небесное, жили и при вас обиды не видим.
– Ну, а дети?
– И дети проживут, ваше сиятельство: за такими господами жить можно.
– Ну, а наследники мои? – сказал Пьер. – Вдруг я женюсь… Ведь может случиться, – прибавил он с невольной улыбкой.
– И осмеливаюсь доложить: хорошее дело, ваше сиятельство.
«Как он думает это легко, – подумал Пьер. – Он не знает, как это страшно, как опасно. Слишком рано или слишком поздно… Страшно!»
– Как же изволите приказать? Завтра изволите ехать? – спросил Савельич.
– Нет; я немножко отложу. Я тогда скажу. Ты меня извини за хлопоты, – сказал Пьер и, глядя на улыбку Савельича, подумал: «Как странно, однако, что он не знает, что теперь нет никакого Петербурга и что прежде всего надо, чтоб решилось то. Впрочем, он, верно, знает, но только притворяется. Поговорить с ним? Как он думает? – подумал Пьер. – Нет, после когда нибудь».
За завтраком Пьер сообщил княжне, что он был вчера у княжны Марьи и застал там, – можете себе представить кого? – Натали Ростову.
Княжна сделала вид, что она в этом известии не видит ничего более необыкновенного, как в том, что Пьер видел Анну Семеновну.
– Вы ее знаете? – спросил Пьер.
– Я видела княжну, – отвечала она. – Я слышала, что ее сватали за молодого Ростова. Это было бы очень хорошо для Ростовых; говорят, они совсем разорились.
– Нет, Ростову вы знаете?
– Слышала тогда только про эту историю. Очень жалко.
«Нет, она не понимает или притворяется, – подумал Пьер. – Лучше тоже не говорить ей».
Княжна также приготавливала провизию на дорогу Пьеру.
«Как они добры все, – думал Пьер, – что они теперь, когда уж наверное им это не может быть более интересно, занимаются всем этим. И все для меня; вот что удивительно».
В этот же день к Пьеру приехал полицеймейстер с предложением прислать доверенного в Грановитую палату для приема вещей, раздаваемых нынче владельцам.
«Вот и этот тоже, – думал Пьер, глядя в лицо полицеймейстера, – какой славный, красивый офицер и как добр! Теперь занимается такими пустяками. А еще говорят, что он не честен и пользуется. Какой вздор! А впрочем, отчего же ему и не пользоваться? Он так и воспитан. И все так делают. А такое приятное, доброе лицо, и улыбается, глядя на меня».
Пьер поехал обедать к княжне Марье.
Проезжая по улицам между пожарищами домов, он удивлялся красоте этих развалин. Печные трубы домов, отвалившиеся стены, живописно напоминая Рейн и Колизей, тянулись, скрывая друг друга, по обгорелым кварталам. Встречавшиеся извозчики и ездоки, плотники, рубившие срубы, торговки и лавочники, все с веселыми, сияющими лицами, взглядывали на Пьера и говорили как будто: «А, вот он! Посмотрим, что выйдет из этого».
При входе в дом княжны Марьи на Пьера нашло сомнение в справедливости того, что он был здесь вчера, виделся с Наташей и говорил с ней. «Может быть, это я выдумал. Может быть, я войду и никого не увижу». Но не успел он вступить в комнату, как уже во всем существе своем, по мгновенному лишению своей свободы, он почувствовал ее присутствие. Она была в том же черном платье с мягкими складками и так же причесана, как и вчера, но она была совсем другая. Если б она была такою вчера, когда он вошел в комнату, он бы не мог ни на мгновение не узнать ее.
Она была такою же, какою он знал ее почти ребенком и потом невестой князя Андрея. Веселый вопросительный блеск светился в ее глазах; на лице было ласковое и странно шаловливое выражение.
Пьер обедал и просидел бы весь вечер; но княжна Марья ехала ко всенощной, и Пьер уехал с ними вместе.
На другой день Пьер приехал рано, обедал и просидел весь вечер. Несмотря на то, что княжна Марья и Наташа были очевидно рады гостю; несмотря на то, что весь интерес жизни Пьера сосредоточивался теперь в этом доме, к вечеру они всё переговорили, и разговор переходил беспрестанно с одного ничтожного предмета на другой и часто прерывался. Пьер засиделся в этот вечер так поздно, что княжна Марья и Наташа переглядывались между собою, очевидно ожидая, скоро ли он уйдет. Пьер видел это и не мог уйти. Ему становилось тяжело, неловко, но он все сидел, потому что не мог подняться и уйти.
Княжна Марья, не предвидя этому конца, первая встала и, жалуясь на мигрень, стала прощаться.
– Так вы завтра едете в Петербург? – сказала ока.
– Нет, я не еду, – с удивлением и как будто обидясь, поспешно сказал Пьер. – Да нет, в Петербург? Завтра; только я не прощаюсь. Я заеду за комиссиями, – сказал он, стоя перед княжной Марьей, краснея и не уходя.
Наташа подала ему руку и вышла. Княжна Марья, напротив, вместо того чтобы уйти, опустилась в кресло и своим лучистым, глубоким взглядом строго и внимательно посмотрела на Пьера. Усталость, которую она очевидно выказывала перед этим, теперь совсем прошла. Она тяжело и продолжительно вздохнула, как будто приготавливаясь к длинному разговору.
Все смущение и неловкость Пьера, при удалении Наташи, мгновенно исчезли и заменились взволнованным оживлением. Он быстро придвинул кресло совсем близко к княжне Марье.
– Да, я и хотел сказать вам, – сказал он, отвечая, как на слова, на ее взгляд. – Княжна, помогите мне. Что мне делать? Могу я надеяться? Княжна, друг мой, выслушайте меня. Я все знаю. Я знаю, что я не стою ее; я знаю, что теперь невозможно говорить об этом. Но я хочу быть братом ей. Нет, я не хочу.. я не могу…
Он остановился и потер себе лицо и глаза руками.
– Ну, вот, – продолжал он, видимо сделав усилие над собой, чтобы говорить связно. – Я не знаю, с каких пор я люблю ее. Но я одну только ее, одну любил во всю мою жизнь и люблю так, что без нее не могу себе представить жизни. Просить руки ее теперь я не решаюсь; но мысль о том, что, может быть, она могла бы быть моею и что я упущу эту возможность… возможность… ужасна. Скажите, могу я надеяться? Скажите, что мне делать? Милая княжна, – сказал он, помолчав немного и тронув ее за руку, так как она не отвечала.
– Я думаю о том, что вы мне сказали, – отвечала княжна Марья. – Вот что я скажу вам. Вы правы, что теперь говорить ей об любви… – Княжна остановилась. Она хотела сказать: говорить ей о любви теперь невозможно; но она остановилась, потому что она третий день видела по вдруг переменившейся Наташе, что не только Наташа не оскорбилась бы, если б ей Пьер высказал свою любовь, но что она одного только этого и желала.
– Говорить ей теперь… нельзя, – все таки сказала княжна Марья.
– Но что же мне делать?
– Поручите это мне, – сказала княжна Марья. – Я знаю…
Пьер смотрел в глаза княжне Марье.
– Ну, ну… – говорил он.
– Я знаю, что она любит… полюбит вас, – поправилась княжна Марья.
Не успела она сказать эти слова, как Пьер вскочил и с испуганным лицом схватил за руку княжну Марью.
– Отчего вы думаете? Вы думаете, что я могу надеяться? Вы думаете?!
– Да, думаю, – улыбаясь, сказала княжна Марья. – Напишите родителям. И поручите мне. Я скажу ей, когда будет можно. Я желаю этого. И сердце мое чувствует, что это будет.
– Нет, это не может быть! Как я счастлив! Но это не может быть… Как я счастлив! Нет, не может быть! – говорил Пьер, целуя руки княжны Марьи.
– Вы поезжайте в Петербург; это лучше. А я напишу вам, – сказала она.
– В Петербург? Ехать? Хорошо, да, ехать. Но завтра я могу приехать к вам?
На другой день Пьер приехал проститься. Наташа была менее оживлена, чем в прежние дни; но в этот день, иногда взглянув ей в глаза, Пьер чувствовал, что он исчезает, что ни его, ни ее нет больше, а есть одно чувство счастья. «Неужели? Нет, не может быть», – говорил он себе при каждом ее взгляде, жесте, слове, наполнявших его душу радостью.
Когда он, прощаясь с нею, взял ее тонкую, худую руку, он невольно несколько дольше удержал ее в своей.
«Неужели эта рука, это лицо, эти глаза, все это чуждое мне сокровище женской прелести, неужели это все будет вечно мое, привычное, такое же, каким я сам для себя? Нет, это невозможно!..»
– Прощайте, граф, – сказала она ему громко. – Я очень буду ждать вас, – прибавила она шепотом.
И эти простые слова, взгляд и выражение лица, сопровождавшие их, в продолжение двух месяцев составляли предмет неистощимых воспоминаний, объяснений и счастливых мечтаний Пьера. «Я очень буду ждать вас… Да, да, как она сказала? Да, я очень буду ждать вас. Ах, как я счастлив! Что ж это такое, как я счастлив!» – говорил себе Пьер.


В душе Пьера теперь не происходило ничего подобного тому, что происходило в ней в подобных же обстоятельствах во время его сватовства с Элен.
Он не повторял, как тогда, с болезненным стыдом слов, сказанных им, не говорил себе: «Ах, зачем я не сказал этого, и зачем, зачем я сказал тогда „je vous aime“?» [я люблю вас] Теперь, напротив, каждое слово ее, свое он повторял в своем воображении со всеми подробностями лица, улыбки и ничего не хотел ни убавить, ни прибавить: хотел только повторять. Сомнений в том, хорошо ли, или дурно то, что он предпринял, – теперь не было и тени. Одно только страшное сомнение иногда приходило ему в голову. Не во сне ли все это? Не ошиблась ли княжна Марья? Не слишком ли я горд и самонадеян? Я верю; а вдруг, что и должно случиться, княжна Марья скажет ей, а она улыбнется и ответит: «Как странно! Он, верно, ошибся. Разве он не знает, что он человек, просто человек, а я?.. Я совсем другое, высшее».
Только это сомнение часто приходило Пьеру. Планов он тоже не делал теперь никаких. Ему казалось так невероятно предстоящее счастье, что стоило этому совершиться, и уж дальше ничего не могло быть. Все кончалось.
Радостное, неожиданное сумасшествие, к которому Пьер считал себя неспособным, овладело им. Весь смысл жизни, не для него одного, но для всего мира, казался ему заключающимся только в его любви и в возможности ее любви к нему. Иногда все люди казались ему занятыми только одним – его будущим счастьем. Ему казалось иногда, что все они радуются так же, как и он сам, и только стараются скрыть эту радость, притворяясь занятыми другими интересами. В каждом слове и движении он видел намеки на свое счастие. Он часто удивлял людей, встречавшихся с ним, своими значительными, выражавшими тайное согласие, счастливыми взглядами и улыбками. Но когда он понимал, что люди могли не знать про его счастье, он от всей души жалел их и испытывал желание как нибудь объяснить им, что все то, чем они заняты, есть совершенный вздор и пустяки, не стоящие внимания.
Когда ему предлагали служить или когда обсуждали какие нибудь общие, государственные дела и войну, предполагая, что от такого или такого исхода такого то события зависит счастие всех людей, он слушал с кроткой соболезнующею улыбкой и удивлял говоривших с ним людей своими странными замечаниями. Но как те люди, которые казались Пьеру понимающими настоящий смысл жизни, то есть его чувство, так и те несчастные, которые, очевидно, не понимали этого, – все люди в этот период времени представлялись ему в таком ярком свете сиявшего в нем чувства, что без малейшего усилия, он сразу, встречаясь с каким бы то ни было человеком, видел в нем все, что было хорошего и достойного любви.
Рассматривая дела и бумаги своей покойной жены, он к ее памяти не испытывал никакого чувства, кроме жалости в том, что она не знала того счастья, которое он знал теперь. Князь Василий, особенно гордый теперь получением нового места и звезды, представлялся ему трогательным, добрым и жалким стариком.
Пьер часто потом вспоминал это время счастливого безумия. Все суждения, которые он составил себе о людях и обстоятельствах за этот период времени, остались для него навсегда верными. Он не только не отрекался впоследствии от этих взглядов на людей и вещи, но, напротив, в внутренних сомнениях и противуречиях прибегал к тому взгляду, который он имел в это время безумия, и взгляд этот всегда оказывался верен.
«Может быть, – думал он, – я и казался тогда странен и смешон; но я тогда не был так безумен, как казалось. Напротив, я был тогда умнее и проницательнее, чем когда либо, и понимал все, что стоит понимать в жизни, потому что… я был счастлив».
Безумие Пьера состояло в том, что он не дожидался, как прежде, личных причин, которые он называл достоинствами людей, для того чтобы любить их, а любовь переполняла его сердце, и он, беспричинно любя людей, находил несомненные причины, за которые стоило любить их.


С первого того вечера, когда Наташа, после отъезда Пьера, с радостно насмешливой улыбкой сказала княжне Марье, что он точно, ну точно из бани, и сюртучок, и стриженый, с этой минуты что то скрытое и самой ей неизвестное, но непреодолимое проснулось в душе Наташи.
Все: лицо, походка, взгляд, голос – все вдруг изменилось в ней. Неожиданные для нее самой – сила жизни, надежды на счастье всплыли наружу и требовали удовлетворения. С первого вечера Наташа как будто забыла все то, что с ней было. Она с тех пор ни разу не пожаловалась на свое положение, ни одного слова не сказала о прошедшем и не боялась уже делать веселые планы на будущее. Она мало говорила о Пьере, но когда княжна Марья упоминала о нем, давно потухший блеск зажигался в ее глазах и губы морщились странной улыбкой.
Перемена, происшедшая в Наташе, сначала удивила княжну Марью; но когда она поняла ее значение, то перемена эта огорчила ее. «Неужели она так мало любила брата, что так скоро могла забыть его», – думала княжна Марья, когда она одна обдумывала происшедшую перемену. Но когда она была с Наташей, то не сердилась на нее и не упрекала ее. Проснувшаяся сила жизни, охватившая Наташу, была, очевидно, так неудержима, так неожиданна для нее самой, что княжна Марья в присутствии Наташи чувствовала, что она не имела права упрекать ее даже в душе своей.
Наташа с такой полнотой и искренностью вся отдалась новому чувству, что и не пыталась скрывать, что ей было теперь не горестно, а радостно и весело.
Когда, после ночного объяснения с Пьером, княжна Марья вернулась в свою комнату, Наташа встретила ее на пороге.
– Он сказал? Да? Он сказал? – повторила она. И радостное и вместе жалкое, просящее прощения за свою радость, выражение остановилось на лице Наташи.
– Я хотела слушать у двери; но я знала, что ты скажешь мне.
Как ни понятен, как ни трогателен был для княжны Марьи тот взгляд, которым смотрела на нее Наташа; как ни жалко ей было видеть ее волнение; но слова Наташи в первую минуту оскорбили княжну Марью. Она вспомнила о брате, о его любви.
«Но что же делать! она не может иначе», – подумала княжна Марья; и с грустным и несколько строгим лицом передала она Наташе все, что сказал ей Пьер. Услыхав, что он собирается в Петербург, Наташа изумилась.
– В Петербург? – повторила она, как бы не понимая. Но, вглядевшись в грустное выражение лица княжны Марьи, она догадалась о причине ее грусти и вдруг заплакала. – Мари, – сказала она, – научи, что мне делать. Я боюсь быть дурной. Что ты скажешь, то я буду делать; научи меня…
– Ты любишь его?
– Да, – прошептала Наташа.
– О чем же ты плачешь? Я счастлива за тебя, – сказала княжна Марья, за эти слезы простив уже совершенно радость Наташи.
– Это будет не скоро, когда нибудь. Ты подумай, какое счастие, когда я буду его женой, а ты выйдешь за Nicolas.
– Наташа, я тебя просила не говорить об этом. Будем говорить о тебе.
Они помолчали.
– Только для чего же в Петербург! – вдруг сказала Наташа, и сама же поспешно ответила себе: – Нет, нет, это так надо… Да, Мари? Так надо…


Прошло семь лет после 12 го года. Взволнованное историческое море Европы улеглось в свои берега. Оно казалось затихшим; но таинственные силы, двигающие человечество (таинственные потому, что законы, определяющие их движение, неизвестны нам), продолжали свое действие.
Несмотря на то, что поверхность исторического моря казалась неподвижною, так же непрерывно, как движение времени, двигалось человечество. Слагались, разлагались различные группы людских сцеплений; подготовлялись причины образования и разложения государств, перемещений народов.
Историческое море, не как прежде, направлялось порывами от одного берега к другому: оно бурлило в глубине. Исторические лица, не как прежде, носились волнами от одного берега к другому; теперь они, казалось, кружились на одном месте. Исторические лица, прежде во главе войск отражавшие приказаниями войн, походов, сражений движение масс, теперь отражали бурлившее движение политическими и дипломатическими соображениями, законами, трактатами…
Эту деятельность исторических лиц историки называют реакцией.
Описывая деятельность этих исторических лиц, бывших, по их мнению, причиною того, что они называют реакцией, историки строго осуждают их. Все известные люди того времени, от Александра и Наполеона до m me Stael, Фотия, Шеллинга, Фихте, Шатобриана и проч., проходят перед их строгим судом и оправдываются или осуждаются, смотря по тому, содействовали ли они прогрессу или реакции.
В России, по их описанию, в этот период времени тоже происходила реакция, и главным виновником этой реакции был Александр I – тот самый Александр I, который, по их же описаниям, был главным виновником либеральных начинаний своего царствования и спасения России.
В настоящей русской литературе, от гимназиста до ученого историка, нет человека, который не бросил бы своего камушка в Александра I за неправильные поступки его в этот период царствования.
«Он должен был поступить так то и так то. В таком случае он поступил хорошо, в таком дурно. Он прекрасно вел себя в начале царствования и во время 12 го года; но он поступил дурно, дав конституцию Польше, сделав Священный Союз, дав власть Аракчееву, поощряя Голицына и мистицизм, потом поощряя Шишкова и Фотия. Он сделал дурно, занимаясь фронтовой частью армии; он поступил дурно, раскассировав Семеновский полк, и т. д.».
Надо бы исписать десять листов для того, чтобы перечислить все те упреки, которые делают ему историки на основании того знания блага человечества, которым они обладают.
Что значат эти упреки?
Те самые поступки, за которые историки одобряют Александра I, – как то: либеральные начинания царствования, борьба с Наполеоном, твердость, выказанная им в 12 м году, и поход 13 го года, не вытекают ли из одних и тех же источников – условий крови, воспитания, жизни, сделавших личность Александра тем, чем она была, – из которых вытекают и те поступки, за которые историки порицают его, как то: Священный Союз, восстановление Польши, реакция 20 х годов?
В чем же состоит сущность этих упреков?
В том, что такое историческое лицо, как Александр I, лицо, стоявшее на высшей возможной ступени человеческой власти, как бы в фокусе ослепляющего света всех сосредоточивающихся на нем исторических лучей; лицо, подлежавшее тем сильнейшим в мире влияниям интриг, обманов, лести, самообольщения, которые неразлучны с властью; лицо, чувствовавшее на себе, всякую минуту своей жизни, ответственность за все совершавшееся в Европе, и лицо не выдуманное, а живое, как и каждый человек, с своими личными привычками, страстями, стремлениями к добру, красоте, истине, – что это лицо, пятьдесят лет тому назад, не то что не было добродетельно (за это историки не упрекают), а не имело тех воззрений на благо человечества, которые имеет теперь профессор, смолоду занимающийся наукой, то есть читанном книжек, лекций и списыванием этих книжек и лекций в одну тетрадку.
Но если даже предположить, что Александр I пятьдесят лет тому назад ошибался в своем воззрении на то, что есть благо народов, невольно должно предположить, что и историк, судящий Александра, точно так же по прошествии некоторого времени окажется несправедливым, в своем воззрении на то, что есть благо человечества. Предположение это тем более естественно и необходимо, что, следя за развитием истории, мы видим, что с каждым годом, с каждым новым писателем изменяется воззрение на то, что есть благо человечества; так что то, что казалось благом, через десять лет представляется злом; и наоборот. Мало того, одновременно мы находим в истории совершенно противоположные взгляды на то, что было зло и что было благо: одни данную Польше конституцию и Священный Союз ставят в заслугу, другие в укор Александру.
Про деятельность Александра и Наполеона нельзя сказать, чтобы она была полезна или вредна, ибо мы не можем сказать, для чего она полезна и для чего вредна. Если деятельность эта кому нибудь не нравится, то она не нравится ему только вследствие несовпадения ее с ограниченным пониманием его о том, что есть благо. Представляется ли мне благом сохранение в 12 м году дома моего отца в Москве, или слава русских войск, или процветание Петербургского и других университетов, или свобода Польши, или могущество России, или равновесие Европы, или известного рода европейское просвещение – прогресс, я должен признать, что деятельность всякого исторического лица имела, кроме этих целей, ещь другие, более общие и недоступные мне цели.
Но положим, что так называемая наука имеет возможность примирить все противоречия и имеет для исторических лиц и событий неизменное мерило хорошего и дурного.
Положим, что Александр мог сделать все иначе. Положим, что он мог, по предписанию тех, которые обвиняют его, тех, которые профессируют знание конечной цели движения человечества, распорядиться по той программе народности, свободы, равенства и прогресса (другой, кажется, нет), которую бы ему дали теперешние обвинители. Положим, что эта программа была бы возможна и составлена и что Александр действовал бы по ней. Что же сталось бы тогда с деятельностью всех тех людей, которые противодействовали тогдашнему направлению правительства, – с деятельностью, которая, по мнению историков, хороша и полезна? Деятельности бы этой не было; жизни бы не было; ничего бы не было.
Если допустить, что жизнь человеческая может управляться разумом, – то уничтожится возможность жизни.


Если допустить, как то делают историки, что великие люди ведут человечество к достижению известных целей, состоящих или в величии России или Франции, или в равновесии Европы, или в разнесении идей революции, или в общем прогрессе, или в чем бы то ни было, то невозможно объяснить явлений истории без понятий о случае и о гении.
Если цель европейских войн начала нынешнего столетия состояла в величии России, то эта цель могла быть достигнута без всех предшествовавших войн и без нашествия. Если цель – величие Франции, то эта цель могла быть достигнута и без революции, и без империи. Если цель – распространение идей, то книгопечатание исполнило бы это гораздо лучше, чем солдаты. Если цель – прогресс цивилизации, то весьма легко предположить, что, кроме истребления людей и их богатств, есть другие более целесообразные пути для распространения цивилизации.
Почему же это случилось так, а не иначе?
Потому что это так случилось. «Случай сделал положение; гений воспользовался им», – говорит история.
Но что такое случай? Что такое гений?
Слова случай и гений не обозначают ничего действительно существующего и потому не могут быть определены. Слова эти только обозначают известную степень понимания явлений. Я не знаю, почему происходит такое то явление; думаю, что не могу знать; потому не хочу знать и говорю: случай. Я вижу силу, производящую несоразмерное с общечеловеческими свойствами действие; не понимаю, почему это происходит, и говорю: гений.
Для стада баранов тот баран, который каждый вечер отгоняется овчаром в особый денник к корму и становится вдвое толще других, должен казаться гением. И то обстоятельство, что каждый вечер именно этот самый баран попадает не в общую овчарню, а в особый денник к овсу, и что этот, именно этот самый баран, облитый жиром, убивается на мясо, должно представляться поразительным соединением гениальности с целым рядом необычайных случайностей.
Но баранам стоит только перестать думать, что все, что делается с ними, происходит только для достижения их бараньих целей; стоит допустить, что происходящие с ними события могут иметь и непонятные для них цели, – и они тотчас же увидят единство, последовательность в том, что происходит с откармливаемым бараном. Ежели они и не будут знать, для какой цели он откармливался, то, по крайней мере, они будут знать, что все случившееся с бараном случилось не нечаянно, и им уже не будет нужды в понятии ни о случае, ни о гении.
Только отрешившись от знаний близкой, понятной цели и признав, что конечная цель нам недоступна, мы увидим последовательность и целесообразность в жизни исторических лиц; нам откроется причина того несоразмерного с общечеловеческими свойствами действия, которое они производят, и не нужны будут нам слова случай и гений.
Стоит только признать, что цель волнений европейских народов нам неизвестна, а известны только факты, состоящие в убийствах, сначала во Франции, потом в Италии, в Африке, в Пруссии, в Австрии, в Испании, в России, и что движения с запада на восток и с востока на запад составляют сущность и цель этих событий, и нам не только не нужно будет видеть исключительность и гениальность в характерах Наполеона и Александра, но нельзя будет представить себе эти лица иначе, как такими же людьми, как и все остальные; и не только не нужно будет объяснять случайностию тех мелких событий, которые сделали этих людей тем, чем они были, но будет ясно, что все эти мелкие события были необходимы.
Отрешившись от знания конечной цели, мы ясно поймем, что точно так же, как ни к одному растению нельзя придумать других, более соответственных ему, цвета и семени, чем те, которые оно производит, точно так же невозможно придумать других двух людей, со всем их прошедшим, которое соответствовало бы до такой степени, до таких мельчайших подробностей тому назначению, которое им предлежало исполнить.


Основной, существенный смысл европейских событий начала нынешнего столетия есть воинственное движение масс европейских народов с запада на восток и потом с востока на запад. Первым зачинщиком этого движения было движение с запада на восток. Для того чтобы народы запада могли совершить то воинственное движение до Москвы, которое они совершили, необходимо было: 1) чтобы они сложились в воинственную группу такой величины, которая была бы в состоянии вынести столкновение с воинственной группой востока; 2) чтобы они отрешились от всех установившихся преданий и привычек и 3) чтобы, совершая свое воинственное движение, они имели во главе своей человека, который, и для себя и для них, мог бы оправдывать имеющие совершиться обманы, грабежи и убийства, которые сопутствовали этому движению.
И начиная с французской революции разрушается старая, недостаточно великая группа; уничтожаются старые привычки и предания; вырабатываются, шаг за шагом, группа новых размеров, новые привычки и предания, и приготовляется тот человек, который должен стоять во главе будущего движения и нести на себе всю ответственность имеющего совершиться.