Путевая машинная станция
Поделись знанием:
– Мари проехала через Рязань, – сказала Наташа. Князь Андрей не заметил, что она называла его сестру Мари. А Наташа, при нем назвав ее так, в первый раз сама это заметила.
– Ну что же? – сказал он.
– Ей рассказывали, что Москва вся сгорела, совершенно, что будто бы…
Наташа остановилась: нельзя было говорить. Он, очевидно, делал усилия, чтобы слушать, и все таки не мог.
– Да, сгорела, говорят, – сказал он. – Это очень жалко, – и он стал смотреть вперед, пальцами рассеянно расправляя усы.
– А ты встретилась с графом Николаем, Мари? – сказал вдруг князь Андрей, видимо желая сделать им приятное. – Он писал сюда, что ты ему очень полюбилась, – продолжал он просто, спокойно, видимо не в силах понимать всего того сложного значения, которое имели его слова для живых людей. – Ежели бы ты его полюбила тоже, то было бы очень хорошо… чтобы вы женились, – прибавил он несколько скорее, как бы обрадованный словами, которые он долго искал и нашел наконец. Княжна Марья слышала его слова, но они не имели для нее никакого другого значения, кроме того, что они доказывали то, как страшно далек он был теперь от всего живого.
– Что обо мне говорить! – сказала она спокойно и взглянула на Наташу. Наташа, чувствуя на себе ее взгляд, не смотрела на нее. Опять все молчали.
– Andre, ты хоч… – вдруг сказала княжна Марья содрогнувшимся голосом, – ты хочешь видеть Николушку? Он все время вспоминал о тебе.
Князь Андрей чуть заметно улыбнулся в первый раз, но княжна Марья, так знавшая его лицо, с ужасом поняла, что это была улыбка не радости, не нежности к сыну, но тихой, кроткой насмешки над тем, что княжна Марья употребляла, по ее мнению, последнее средство для приведения его в чувства.
– Да, я очень рад Николушке. Он здоров?
Когда привели к князю Андрею Николушку, испуганно смотревшего на отца, но не плакавшего, потому что никто не плакал, князь Андрей поцеловал его и, очевидно, не знал, что говорить с ним.
Когда Николушку уводили, княжна Марья подошла еще раз к брату, поцеловала его и, не в силах удерживаться более, заплакала.
Он пристально посмотрел на нее.
– Ты об Николушке? – сказал он.
Княжна Марья, плача, утвердительно нагнула голову.
– Мари, ты знаешь Еван… – но он вдруг замолчал.
– Что ты говоришь?
– Ничего. Не надо плакать здесь, – сказал он, тем же холодным взглядом глядя на нее.
Когда княжна Марья заплакала, он понял, что она плакала о том, что Николушка останется без отца. С большим усилием над собой он постарался вернуться назад в жизнь и перенесся на их точку зрения.
«Да, им это должно казаться жалко! – подумал он. – А как это просто!»
«Птицы небесные ни сеют, ни жнут, но отец ваш питает их», – сказал он сам себе и хотел то же сказать княжне. «Но нет, они поймут это по своему, они не поймут! Этого они не могут понимать, что все эти чувства, которыми они дорожат, все наши, все эти мысли, которые кажутся нам так важны, что они – не нужны. Мы не можем понимать друг друга». – И он замолчал.
Маленькому сыну князя Андрея было семь лет. Он едва умел читать, он ничего не знал. Он многое пережил после этого дня, приобретая знания, наблюдательность, опытность; но ежели бы он владел тогда всеми этими после приобретенными способностями, он не мог бы лучше, глубже понять все значение той сцены, которую он видел между отцом, княжной Марьей и Наташей, чем он ее понял теперь. Он все понял и, не плача, вышел из комнаты, молча подошел к Наташе, вышедшей за ним, застенчиво взглянул на нее задумчивыми прекрасными глазами; приподнятая румяная верхняя губа его дрогнула, он прислонился к ней головой и заплакал.
С этого дня он избегал Десаля, избегал ласкавшую его графиню и либо сидел один, либо робко подходил к княжне Марье и к Наташе, которую он, казалось, полюбил еще больше своей тетки, и тихо и застенчиво ласкался к ним.
Княжна Марья, выйдя от князя Андрея, поняла вполне все то, что сказало ей лицо Наташи. Она не говорила больше с Наташей о надежде на спасение его жизни. Она чередовалась с нею у его дивана и не плакала больше, но беспрестанно молилась, обращаясь душою к тому вечному, непостижимому, которого присутствие так ощутительно было теперь над умиравшим человеком.
Князь Андрей не только знал, что он умрет, но он чувствовал, что он умирает, что он уже умер наполовину. Он испытывал сознание отчужденности от всего земного и радостной и странной легкости бытия. Он, не торопясь и не тревожась, ожидал того, что предстояло ему. То грозное, вечное, неведомое и далекое, присутствие которого он не переставал ощущать в продолжение всей своей жизни, теперь для него было близкое и – по той странной легкости бытия, которую он испытывал, – почти понятное и ощущаемое.
Прежде он боялся конца. Он два раза испытал это страшное мучительное чувство страха смерти, конца, и теперь уже не понимал его.
Первый раз он испытал это чувство тогда, когда граната волчком вертелась перед ним и он смотрел на жнивье, на кусты, на небо и знал, что перед ним была смерть. Когда он очнулся после раны и в душе его, мгновенно, как бы освобожденный от удерживавшего его гнета жизни, распустился этот цветок любви, вечной, свободной, не зависящей от этой жизни, он уже не боялся смерти и не думал о ней.
Чем больше он, в те часы страдальческого уединения и полубреда, которые он провел после своей раны, вдумывался в новое, открытое ему начало вечной любви, тем более он, сам не чувствуя того, отрекался от земной жизни. Всё, всех любить, всегда жертвовать собой для любви, значило никого не любить, значило не жить этою земною жизнию. И чем больше он проникался этим началом любви, тем больше он отрекался от жизни и тем совершеннее уничтожал ту страшную преграду, которая без любви стоит между жизнью и смертью. Когда он, это первое время, вспоминал о том, что ему надо было умереть, он говорил себе: ну что ж, тем лучше.
Но после той ночи в Мытищах, когда в полубреду перед ним явилась та, которую он желал, и когда он, прижав к своим губам ее руку, заплакал тихими, радостными слезами, любовь к одной женщине незаметно закралась в его сердце и опять привязала его к жизни. И радостные и тревожные мысли стали приходить ему. Вспоминая ту минуту на перевязочном пункте, когда он увидал Курагина, он теперь не мог возвратиться к тому чувству: его мучил вопрос о том, жив ли он? И он не смел спросить этого.
Болезнь его шла своим физическим порядком, но то, что Наташа называла: это сделалось с ним, случилось с ним два дня перед приездом княжны Марьи. Это была та последняя нравственная борьба между жизнью и смертью, в которой смерть одержала победу. Это было неожиданное сознание того, что он еще дорожил жизнью, представлявшейся ему в любви к Наташе, и последний, покоренный припадок ужаса перед неведомым.
Это было вечером. Он был, как обыкновенно после обеда, в легком лихорадочном состоянии, и мысли его были чрезвычайно ясны. Соня сидела у стола. Он задремал. Вдруг ощущение счастья охватило его.
«А, это она вошла!» – подумал он.
Действительно, на месте Сони сидела только что неслышными шагами вошедшая Наташа.
С тех пор как она стала ходить за ним, он всегда испытывал это физическое ощущение ее близости. Она сидела на кресле, боком к нему, заслоняя собой от него свет свечи, и вязала чулок. (Она выучилась вязать чулки с тех пор, как раз князь Андрей сказал ей, что никто так не умеет ходить за больными, как старые няни, которые вяжут чулки, и что в вязании чулка есть что то успокоительное.) Тонкие пальцы ее быстро перебирали изредка сталкивающиеся спицы, и задумчивый профиль ее опущенного лица был ясно виден ему. Она сделала движенье – клубок скатился с ее колен. Она вздрогнула, оглянулась на него и, заслоняя свечу рукой, осторожным, гибким и точным движением изогнулась, подняла клубок и села в прежнее положение.
Он смотрел на нее, не шевелясь, и видел, что ей нужно было после своего движения вздохнуть во всю грудь, но она не решалась этого сделать и осторожно переводила дыханье.
В Троицкой лавре они говорили о прошедшем, и он сказал ей, что, ежели бы он был жив, он бы благодарил вечно бога за свою рану, которая свела его опять с нею; но с тех пор они никогда не говорили о будущем.
«Могло или не могло это быть? – думал он теперь, глядя на нее и прислушиваясь к легкому стальному звуку спиц. – Неужели только затем так странно свела меня с нею судьба, чтобы мне умереть?.. Неужели мне открылась истина жизни только для того, чтобы я жил во лжи? Я люблю ее больше всего в мире. Но что же делать мне, ежели я люблю ее?» – сказал он, и он вдруг невольно застонал, по привычке, которую он приобрел во время своих страданий.
Услыхав этот звук, Наташа положила чулок, перегнулась ближе к нему и вдруг, заметив его светящиеся глаза, подошла к нему легким шагом и нагнулась.
Путева́я машинная станция (ПМС) — механизированное передвижное предприятие путево́го хозяйства, выполняющее плановые путевы́е работы по ремонту пути на эксплуатируемой сети железных дорог. Как правило, ПМС состоит из подготовительной, основной и отделочной колонн (звенья пути собираются и разбираются на автоматических и полуавтоматических линиях производств).
Содержание
История появления
Первая ПМС была организована в СССР на Московско-Курской железной дороге в 1934 году, стала опытной базой механизации путевых работ на железных дорогах.
Назначение
ПМС выполняет такие виды ремонтов, как реконструкция верхнего строения пути, все виды капитального ремонта, усиленный средний, средний и подъёмочный ремонты пути, выполняет смену стрелочных переводов, осуществляет замену рельсов новыми или старогодными, усиление земляного полотна, проводит защиту от снежных заносов, затопления пути. Важные задачи ПМС — увеличение эффективности использования предоставляемых в графике движения поездов «окон», снижение потерь, возникающих из-за задержки поездов, на основе внедрения прогрессивных технологических процессов и наилучшего использования машин и механизмов. В зимний период ПМС, там где это возможно по климатическим условиям (на дорогах Юга и Средней Азии), продолжают путевые работы, а на остальных дорогах очищают территории станций и узлов от снега, организуют звеносборочные и промежуточные щебеночные базы, привозят и выгружают материалы верхнего строения и собирают звенья пути. В ряде случаев они переустраивают станции, укладывают новые и удлиняют существующие станционные пути. Наряду со сборкой путевой решётки из новых материалов верхнего строения на звеносборочных базах ремонтировали старогодные рельсо-шпальные решётки, заменяли рельсы и промежуточные скрепления.
На Западно-Сибирской железной дороге путевые машинные станции продолжают работать и в зимнее время с 2002 года.
Оснащение
ПМС оснащены укладочными (разборочными) кранами цикличного действия для снятия с балластной призмы изношенных рельсовых звеньев и укладки новых, щебнеочистительными машинами, электробалластёрами, путевыми стругами, выправочно-подбивочными машинами, путевыми рельсосварочными машинами (ПРСМ), выправочно-подбивочно-рихтовочными машинами, транспортными и грузоподъёмными средствами.
Список ПМС (неполный)
- ОПМС-1 Решетниково
- ПМС-2 Абагур Лесной
- ПМС-3 Гудермес
- ПМС-4 Петелино (в 2014 объединен с ПМС-96)
- ПМС-5 Столбовая (в 2014 объединен с ПМС-55)
- ПМС-6 Илларионово (Днепропетровская область)
- ПМС-7 Ясиноватая
- ОПМС-8 Березки
- ПМС-9 Дебальцево
- ПМС-10 Красный Лиман
- ПМС-11 Чернышевск-Забайкальский
- ПМС-12 Дягилево
- ПМС-13 Инская
- ПМС-14 Пермь (ст. Пермь-Сортировочная)
- ПМС-15 Подволошная (в 2015 объединён с ПМС-171)
- ПМС-16 Орск
- ПМС-17 ст. Бухара-1 г. Каган (Узбекистан)
- ПМС-18 Сибирцево
- ОПМС-19 Обь; Барабинск
- ПМС-20 ст. Крахаль; Промышленная
- ПМС-21 Усатово (Одесская область)
- ПМС-22 Входная
- ПМС-23 Тайга (закрыт)
- ПМС-24 Тихорецкая
- ПМС-25 Киров
- ОПМС-27 Армавир
- ПМС-28 Горы (Лен.обл)
- ПМС-29 Токсово
- ПМС-31 Лянгасово
- ПМС-32 Барыбино
- ПМС-34 Глубокая
- ПМС-35 Ртищево
- ПМС-36 Карталы
- ПМС-38 Сызрань
- ПМС-39 Основа (Харьков)
- ПМС-40 Ильино
- ПМС-41 Ясный (Казахстан)
- ПМС-42 Чурилово
- ПМС-43 Нижний Тагил
- ПМС-44 Курск
- ПМС-45 Иркутск (ст. Батарейная)
- ПМС-46 Белогорск (Амурская область)
- ПМС-47 Оренбург
- ПМС-48 Красноярск
- ПМС-49 Черниковка
- ПМС-50 Багаевка
- ПМС-51 Тимашевск
- ПМС-52 Лихоборы
- ПМС-53 Мичуринск
- ПМС-54 Антипиха (Чита)
- ПМС-55 Тула
- ПМС-56 Онохой (Республика Бурятия)
- ПМС-58 Софрино
- ПМС-59 Разумное (в 2014 объединен с ПМС 138)
- ОПМС-61 Дёма
- ПМС-62 Майорская (Донецкая обл.)
- ПМС-63 Знаменка
- ПМС-64 Берлик
- ПМС-65 Коноша
- ПМС-66 Вихоревка
- ПМС-67 Тайшет
- ОПМС-68 Купавна
- ПМС-71 Петришки (Беларусь)
- ПМС-72 Новки
- ПМС-73 Арзамас
- ПМС-74 Смидович
- ПМС-75 Гатчина
- ПМС-76 Лобня (в 2014 объединен с ПМС-58)
- ПМС-77 Мурманские Ворота
- ПМС-78 Орша
- ПМС-79 Жмеринская
- ПМС-80 Батуринская[1]
- ПМС-81 Отрожка (в 2015 объединен с ПМС 138)
- ПМС-82 Бологое
- ПМС-83 Семрино
- ПМС-84 Чална-Онежская (объединен с ПМС-263)
- ПМС-85 Молочный
- ПМС-86 Старая Малукса
- ПМС-87 Великие Луки
- ПМС-88 Рябово
- ПМС-90 Елгава
- ПМС-91 Тарту
- ПМС-92 Калининград
- ПМС-93 Луговое-Новое
- ПМС-94 Шяуляй
- ПМС-95 Лентварис (Литва)
- ПМС-96 Вязьма-Брянская
- ПМС-97 Смоленск-Сортировочный
- ОПМС-99 Брянск
- ПМС-100 Унеча
- ПМС-101 Калуга
- ПМС-102 Узловая-I (в 2014 объединен с ПМС-55)
- ОПМС-103 Фаустово
- ПМС-104 Орёл
- ПМС-105 Льгов
- ПМС-108 Казань
- ПМС-109 Агрыз
- ПМС-110 Печора
- ПМС-111 Ростов-Ярославский
- ПМС-112 Иваново
- ПМС-113 Лоста
- ПМС-114 Пырский
- OПМС-115 Барановичи (Беларусь)
- ПМС-116 Ипуть (Беларусь)
- ПМС-117 Жлобин (Беларусь)
- ПМС-118 Витебск
- ПМС-119 Конотоп
- ПМС-120 Казатин-2 (Украина)
- ПМС-121 Киев-Волынский
- ПМС-122 Коростень
- ПМС-123 Ровно (Украина)
- ПМС-127 Снигиревка
- ПМС-128 Вапнярка
- ПМС-129 Цветково
- ПМС-130 Бессарабка
- ПМС-131 Харьков-Сортировочный
- ПМС-132 Полтава
- ПМС-133 Купянск
- ПМС-134 Попасная
- ПМС-135 Красноармейск
- ПМС-136 Федоровка
- ПМС-137 Новоалексеевка
- ПМС-138 Лиски
- ПМС-139 Грязи (объединен с ПМС-53)
- ПМС-140 Елец
- ПМС-141 Батайск
- ПМС-142 Кривенковская (объединен с ОПМС-27)
- ПМС-143 Шарданово
- ПМС-145 Похвистнево
- ПМС-146 Рузаевка
- ПМС-147 Сызрань
- ПМС-148 Раевка
- ПМС-149 Ульяновск (станция Студенческая)
- ПМС-151 Пенза
- ПМС-152 Волгоград (ст. им. М. Горького)
- ПМС-153 Аркадак
- ПМС-154 Сенная
- ПМС-155 Ченгельды (Казахстан)
- ПМС-160 Джанкой (Крым)
- ПМС-161 Симферополь (ст. Симферополь-Грузовой, Крым)
- ПМС-164 Коканд (Узбекистан)
- ПМС-168 Пермь (ст. Ферма)
- ПМС-169 Серов
- ПМС-170 Тюмень
- ПМС-171 Шарташ
- ПМС-172 Курган
- ПМС-173 Златоуст
- ПМС-174 Магнитогорск (объединен с ПМС-36)
- ПМС-175 Петропавловск (Казахстан)
- ПМС-176 Челябинск
- ПМС-177 Алтайская
- ПМС-178 Крахаль
- ПМС-180 Черепаново
- ПМС-181 Курагино
- ПМС-182 Козулька
- ПМС-183 Тулун
- ПМС-184 Черновская (Чита)
- ПМС-185 Ушумун
- ПМС-186 Корфовская
- ПМС-188 Ново-Александровка
- ПМС-191 Иловайск
- ПМС-192 Сосногорск
- ПМС-193 Шепетовка
- ПМС-194 Исакогорка
- ПМС-195 Микунь
- ПМС-196 Верхний Баскунчак
- ПМС-197 Зерцалы
- ПМС-198 Ужгород-2
- ПМС-199 Ржев-Белорусский
- ПМС-200 Иргиз
- ПМС-205 Канаш
- ПМС-206 Карымская (объединен с ПМС-54)
- ПМС-208 Кинель
- ПМС-210 Рзд.313 (Казахстан)
- ПМС-213 Люботин (станция Совнаркомовская)
- ПМС-215 Янаул
- ПМС-216 Карасук
- ПМС-217 Бикин
- ПМС-219 Известковая
- ПМС-220 Артем
- ПМС-222 Старобельск
- ПМС-223 Ташкент (Узбекистан)
- ПМС-224 Слюдянка
- ПМС-225 Сковородино
- ПМС-227 Алонка
- СПМС-229 Казань
- ПМС-230 Яр
- ПМС-231 Бекасово-Сортировочное (в 2014 объединен с ПМС-101)
- ПМС-232 Уфа
- ПМС-233 Комсомольск-на-Амуре
- ПМС-234 Черемхово
- ПМС-236 Воркута (объединен с ПМС-192)
- ПМС-237 Пятихатки[1]
- ПМС-238 Лещево-Замараево
- ПМС-239 Тайга _ Кемерово
- ПМС-240 Новый Оскол (закрыт)
- ПМС-242 Жетыген (Казахстан)
- ПМС-247 Зун-Торей
- ПМС-249 Могот
- ПМС-254 Сургут
- ПМС-256 Решоты
- ПМС-257 Саянская
- ПМС-258 Сосногорск
- ПМС-261 Усатово (Украина)
- ПМС-262 Буй ( ст. Махрово )
- ПМС-263 Беломорск
- ОПМС-265 Полтава
- ПМС-271 Светлоград (объединен с ПМС-143)
- ПМС-273 Запорожье Левое
- ПМС-277 Няндома
- ПМС-281 Алексеевка
- ПМС-282 Аткарск
- ПМС-283 Лоухи
- ПМС-285 Бахмач
- ПМС-286 Челябинск Южный
- ПМС-287 Белоярск
- ПМС-288 Новый-Ургал
- ПМС-289 Брест (Беларусь)
- ПМС-290 Тюмень
- ПМС-291 Нижнеудинск
- ПМС-292 Бологое
- ПМС-294 Реуцел (Молдавская Железная Дорога)
- ПМС-295 Житомир (Украина)
- ПМС-296 Решоты
- ПМС-297 Зеленый Дол (объединен с ПМС-108)
- ПМС-298 Россошь (объединен с ПМС-138)
- ПМС-299 Таловая
- ПМС-301 Павлодар
- ПМС-302 Шира
- ПМС-303 Кичера
- ПМС-304 Краснодар
- ПМС-305 Дипкун
- ПМС-306 Завитая (структурное подразделение Дирекции по эксплуатации и ремонту путевых машин)
- ПМС-307 Вязьма (структурное подразделение Дирекции по эксплуатации и ремонту путевых машин)
- ПМС-308 Льгов-Киевский
- ПМС-309 Брянск-Льговский (структурное подразделение Дирекции по эксплуатации и ремонту путевых машин)
- ПМС-310 Тында
- ПМС-311 Екатеринбург-сорт.
- ПМС-312 Астрахань
- ПМС-313 Хабаровск
- ПМС-314 Сальск (объединен с ПМС-304)
- ПМС-315 Топки
- ПМС-316 Чита
- ПМС-317 Хабаровск
- ПМС-318 Зуевка
- ПМС-319 Ярославль
- ПМС-320 Артём
- ПМС-321 Мичуринск
- ПМС-322 Киров
- ПМС-323 Минеральные Воды
- ПМС-324 Кулой
- ПМС-327 Сочи
- ПМС-328 Могоча
- ПМС-329 Адлер
- СПМС-330 Октябрьск
- ПМС-332 Фаянсовая (структурное подразделение Дирекции по эксплуатации и ремонту путевых машин)
- ПМС-333 Сковородино (структурное подразделение Дирекции по эксплуатации и ремонту путевых машин)
- ПМС-334 Красноярск
- ПМС-335 Аткарск
- ПМС-336 Южно-Сахалинск
- СПМС-337 Слюдянка (специализированная путевая машинная станция по ремонту и эксплуатации путевых машин)
- ПМС-338 Льгов
- ПМС-339 Бабушкин (объединен с ПМС-56)
- ПМС-340 Черемхово (Иркутская обл.)
- СПМС-341 Кунгур
См. также
Напишите отзыв о статье "Путевая машинная станция"
Примечания
Литература
- Путевая машинная станция // Железнодорожный транспорт: Энциклопедия / Гл. ред. Н. С. Конарев. — М.: Большая Российская энциклопедия, 1994. — С. 343. — ISBN 5-85270-115-7.
- [www.zvezdaspb.ru/index.php?page=8&nput=963 Последние место ссылки // Журнал Звезда 2008 год № 5]
Отрывок, характеризующий Путевая машинная станция
Разговор был холодный, несвязный и прерывался беспрестанно.– Мари проехала через Рязань, – сказала Наташа. Князь Андрей не заметил, что она называла его сестру Мари. А Наташа, при нем назвав ее так, в первый раз сама это заметила.
– Ну что же? – сказал он.
– Ей рассказывали, что Москва вся сгорела, совершенно, что будто бы…
Наташа остановилась: нельзя было говорить. Он, очевидно, делал усилия, чтобы слушать, и все таки не мог.
– Да, сгорела, говорят, – сказал он. – Это очень жалко, – и он стал смотреть вперед, пальцами рассеянно расправляя усы.
– А ты встретилась с графом Николаем, Мари? – сказал вдруг князь Андрей, видимо желая сделать им приятное. – Он писал сюда, что ты ему очень полюбилась, – продолжал он просто, спокойно, видимо не в силах понимать всего того сложного значения, которое имели его слова для живых людей. – Ежели бы ты его полюбила тоже, то было бы очень хорошо… чтобы вы женились, – прибавил он несколько скорее, как бы обрадованный словами, которые он долго искал и нашел наконец. Княжна Марья слышала его слова, но они не имели для нее никакого другого значения, кроме того, что они доказывали то, как страшно далек он был теперь от всего живого.
– Что обо мне говорить! – сказала она спокойно и взглянула на Наташу. Наташа, чувствуя на себе ее взгляд, не смотрела на нее. Опять все молчали.
– Andre, ты хоч… – вдруг сказала княжна Марья содрогнувшимся голосом, – ты хочешь видеть Николушку? Он все время вспоминал о тебе.
Князь Андрей чуть заметно улыбнулся в первый раз, но княжна Марья, так знавшая его лицо, с ужасом поняла, что это была улыбка не радости, не нежности к сыну, но тихой, кроткой насмешки над тем, что княжна Марья употребляла, по ее мнению, последнее средство для приведения его в чувства.
– Да, я очень рад Николушке. Он здоров?
Когда привели к князю Андрею Николушку, испуганно смотревшего на отца, но не плакавшего, потому что никто не плакал, князь Андрей поцеловал его и, очевидно, не знал, что говорить с ним.
Когда Николушку уводили, княжна Марья подошла еще раз к брату, поцеловала его и, не в силах удерживаться более, заплакала.
Он пристально посмотрел на нее.
– Ты об Николушке? – сказал он.
Княжна Марья, плача, утвердительно нагнула голову.
– Мари, ты знаешь Еван… – но он вдруг замолчал.
– Что ты говоришь?
– Ничего. Не надо плакать здесь, – сказал он, тем же холодным взглядом глядя на нее.
Когда княжна Марья заплакала, он понял, что она плакала о том, что Николушка останется без отца. С большим усилием над собой он постарался вернуться назад в жизнь и перенесся на их точку зрения.
«Да, им это должно казаться жалко! – подумал он. – А как это просто!»
«Птицы небесные ни сеют, ни жнут, но отец ваш питает их», – сказал он сам себе и хотел то же сказать княжне. «Но нет, они поймут это по своему, они не поймут! Этого они не могут понимать, что все эти чувства, которыми они дорожат, все наши, все эти мысли, которые кажутся нам так важны, что они – не нужны. Мы не можем понимать друг друга». – И он замолчал.
Маленькому сыну князя Андрея было семь лет. Он едва умел читать, он ничего не знал. Он многое пережил после этого дня, приобретая знания, наблюдательность, опытность; но ежели бы он владел тогда всеми этими после приобретенными способностями, он не мог бы лучше, глубже понять все значение той сцены, которую он видел между отцом, княжной Марьей и Наташей, чем он ее понял теперь. Он все понял и, не плача, вышел из комнаты, молча подошел к Наташе, вышедшей за ним, застенчиво взглянул на нее задумчивыми прекрасными глазами; приподнятая румяная верхняя губа его дрогнула, он прислонился к ней головой и заплакал.
С этого дня он избегал Десаля, избегал ласкавшую его графиню и либо сидел один, либо робко подходил к княжне Марье и к Наташе, которую он, казалось, полюбил еще больше своей тетки, и тихо и застенчиво ласкался к ним.
Княжна Марья, выйдя от князя Андрея, поняла вполне все то, что сказало ей лицо Наташи. Она не говорила больше с Наташей о надежде на спасение его жизни. Она чередовалась с нею у его дивана и не плакала больше, но беспрестанно молилась, обращаясь душою к тому вечному, непостижимому, которого присутствие так ощутительно было теперь над умиравшим человеком.
Князь Андрей не только знал, что он умрет, но он чувствовал, что он умирает, что он уже умер наполовину. Он испытывал сознание отчужденности от всего земного и радостной и странной легкости бытия. Он, не торопясь и не тревожась, ожидал того, что предстояло ему. То грозное, вечное, неведомое и далекое, присутствие которого он не переставал ощущать в продолжение всей своей жизни, теперь для него было близкое и – по той странной легкости бытия, которую он испытывал, – почти понятное и ощущаемое.
Прежде он боялся конца. Он два раза испытал это страшное мучительное чувство страха смерти, конца, и теперь уже не понимал его.
Первый раз он испытал это чувство тогда, когда граната волчком вертелась перед ним и он смотрел на жнивье, на кусты, на небо и знал, что перед ним была смерть. Когда он очнулся после раны и в душе его, мгновенно, как бы освобожденный от удерживавшего его гнета жизни, распустился этот цветок любви, вечной, свободной, не зависящей от этой жизни, он уже не боялся смерти и не думал о ней.
Чем больше он, в те часы страдальческого уединения и полубреда, которые он провел после своей раны, вдумывался в новое, открытое ему начало вечной любви, тем более он, сам не чувствуя того, отрекался от земной жизни. Всё, всех любить, всегда жертвовать собой для любви, значило никого не любить, значило не жить этою земною жизнию. И чем больше он проникался этим началом любви, тем больше он отрекался от жизни и тем совершеннее уничтожал ту страшную преграду, которая без любви стоит между жизнью и смертью. Когда он, это первое время, вспоминал о том, что ему надо было умереть, он говорил себе: ну что ж, тем лучше.
Но после той ночи в Мытищах, когда в полубреду перед ним явилась та, которую он желал, и когда он, прижав к своим губам ее руку, заплакал тихими, радостными слезами, любовь к одной женщине незаметно закралась в его сердце и опять привязала его к жизни. И радостные и тревожные мысли стали приходить ему. Вспоминая ту минуту на перевязочном пункте, когда он увидал Курагина, он теперь не мог возвратиться к тому чувству: его мучил вопрос о том, жив ли он? И он не смел спросить этого.
Болезнь его шла своим физическим порядком, но то, что Наташа называла: это сделалось с ним, случилось с ним два дня перед приездом княжны Марьи. Это была та последняя нравственная борьба между жизнью и смертью, в которой смерть одержала победу. Это было неожиданное сознание того, что он еще дорожил жизнью, представлявшейся ему в любви к Наташе, и последний, покоренный припадок ужаса перед неведомым.
Это было вечером. Он был, как обыкновенно после обеда, в легком лихорадочном состоянии, и мысли его были чрезвычайно ясны. Соня сидела у стола. Он задремал. Вдруг ощущение счастья охватило его.
«А, это она вошла!» – подумал он.
Действительно, на месте Сони сидела только что неслышными шагами вошедшая Наташа.
С тех пор как она стала ходить за ним, он всегда испытывал это физическое ощущение ее близости. Она сидела на кресле, боком к нему, заслоняя собой от него свет свечи, и вязала чулок. (Она выучилась вязать чулки с тех пор, как раз князь Андрей сказал ей, что никто так не умеет ходить за больными, как старые няни, которые вяжут чулки, и что в вязании чулка есть что то успокоительное.) Тонкие пальцы ее быстро перебирали изредка сталкивающиеся спицы, и задумчивый профиль ее опущенного лица был ясно виден ему. Она сделала движенье – клубок скатился с ее колен. Она вздрогнула, оглянулась на него и, заслоняя свечу рукой, осторожным, гибким и точным движением изогнулась, подняла клубок и села в прежнее положение.
Он смотрел на нее, не шевелясь, и видел, что ей нужно было после своего движения вздохнуть во всю грудь, но она не решалась этого сделать и осторожно переводила дыханье.
В Троицкой лавре они говорили о прошедшем, и он сказал ей, что, ежели бы он был жив, он бы благодарил вечно бога за свою рану, которая свела его опять с нею; но с тех пор они никогда не говорили о будущем.
«Могло или не могло это быть? – думал он теперь, глядя на нее и прислушиваясь к легкому стальному звуку спиц. – Неужели только затем так странно свела меня с нею судьба, чтобы мне умереть?.. Неужели мне открылась истина жизни только для того, чтобы я жил во лжи? Я люблю ее больше всего в мире. Но что же делать мне, ежели я люблю ее?» – сказал он, и он вдруг невольно застонал, по привычке, которую он приобрел во время своих страданий.
Услыхав этот звук, Наташа положила чулок, перегнулась ближе к нему и вдруг, заметив его светящиеся глаза, подошла к нему легким шагом и нагнулась.
