Радиомания
Поделись знанием:
– Ты всем хорош, Andre, но у тебя есть какая то гордость мысли, – сказала княжна, больше следуя за своим ходом мыслей, чем за ходом разговора, – и это большой грех. Разве возможно судить об отце? Да ежели бы и возможно было, какое другое чувство, кроме veneration, [глубокого уважения,] может возбудить такой человек, как mon pere? И я так довольна и счастлива с ним. Я только желала бы, чтобы вы все были счастливы, как я.
Брат недоверчиво покачал головой.
– Одно, что тяжело для меня, – я тебе по правде скажу, Andre, – это образ мыслей отца в религиозном отношении. Я не понимаю, как человек с таким огромным умом не может видеть того, что ясно, как день, и может так заблуждаться? Вот это составляет одно мое несчастие. Но и тут в последнее время я вижу тень улучшения. В последнее время его насмешки не так язвительны, и есть один монах, которого он принимал и долго говорил с ним.
– Ну, мой друг, я боюсь, что вы с монахом даром растрачиваете свой порох, – насмешливо, но ласково сказал князь Андрей.
– Аh! mon ami. [А! Друг мой.] Я только молюсь Богу и надеюсь, что Он услышит меня. Andre, – сказала она робко после минуты молчания, – у меня к тебе есть большая просьба.
– Что, мой друг?
– Нет, обещай мне, что ты не откажешь. Это тебе не будет стоить никакого труда, и ничего недостойного тебя в этом не будет. Только ты меня утешишь. Обещай, Андрюша, – сказала она, сунув руку в ридикюль и в нем держа что то, но еще не показывая, как будто то, что она держала, и составляло предмет просьбы и будто прежде получения обещания в исполнении просьбы она не могла вынуть из ридикюля это что то.
Она робко, умоляющим взглядом смотрела на брата.
– Ежели бы это и стоило мне большого труда… – как будто догадываясь, в чем было дело, отвечал князь Андрей.
– Ты, что хочешь, думай! Я знаю, ты такой же, как и mon pere. Что хочешь думай, но для меня это сделай. Сделай, пожалуйста! Его еще отец моего отца, наш дедушка, носил во всех войнах… – Она всё еще не доставала того, что держала, из ридикюля. – Так ты обещаешь мне?
| «Радиомания» | |
 | |
| Награда за |
деятельность в области радио |
|---|---|
| Учредитель |
Минсвязи и массовых коммуникаций РФ, |
| Основание |
2002 |
| Сайт |
[premiaradiomania.ru/ premiaradiomania.ru] |
Радиомания — ежегодная национальная премия в области радиовещания.
Учреждена в 2002 году Министерством связи и массовых коммуникаций Российской Федерации и общероссийской некоммерческой общественной организацией работников СМИ «МедиаСоюз» для повышения престижа радио, демонстрации достижений отрасли, обмена опытом и повышения профессионального уровня работников сферы радиовещания[1]. Является наиболее значимой общероссийской профессиональной наградой для радио-индустрии[2].
Содержание
Номинации
- Репортёр
- Ведущий музыкального эфира
- Ведущий разговорного эфира
- Новости
- Политическая программа
- Экономическая программа
- Музыкальная программа/шоу
- Спортивная программа
- Художественное чтение
- Просветительская/познавательная программа
- Программа для детей
- Развлекательная программа/шоу
- Юмористическая программа
- Тематическая программа/рубрика
- Радиотеатр
- Утреннее шоу
- Радио-игра
- Продвижение радиостанции/событие
- Продвижение радиостанции/концепция
- Оформление эфира радиостанции
- Региональная радиостанция года
- Региональная радиостанция — лучшая программа
- Радиоперсона
Приз
Лауреаты Премии «Радиомания» получают официальные дипломы к которым прилагается приз — скульптурное изображение микрофона.
См. также
- Премия Попова — национальная премия в области радиовещания, вручается ежегодно с 1998 года.
- ТЭФИ
Напишите отзыв о статье "Радиомания"
Примечания
Ссылки
- [premiaradiomania.ru/ Радиомания — официальный сайт премии]
- [www.mediasoyuz.ru/actions/ «МедиаСоюз» — официальный сайт]
- [photo.guzei.com/event.php?id=4 Фотоархив церемонии «Радиомания»]
- [m.expert.ru/expert/2002/18/18ex-radio1_37772/ Золотой микрофон]
|
Это заготовка статьи о радиосвязи. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Отрывок, характеризующий Радиомания
– Он и всегда был крут; а теперь тяжел становится, я думаю, – сказал князь Андрей, видимо, нарочно, чтоб озадачить или испытать сестру, так легко отзываясь об отце.– Ты всем хорош, Andre, но у тебя есть какая то гордость мысли, – сказала княжна, больше следуя за своим ходом мыслей, чем за ходом разговора, – и это большой грех. Разве возможно судить об отце? Да ежели бы и возможно было, какое другое чувство, кроме veneration, [глубокого уважения,] может возбудить такой человек, как mon pere? И я так довольна и счастлива с ним. Я только желала бы, чтобы вы все были счастливы, как я.
Брат недоверчиво покачал головой.
– Одно, что тяжело для меня, – я тебе по правде скажу, Andre, – это образ мыслей отца в религиозном отношении. Я не понимаю, как человек с таким огромным умом не может видеть того, что ясно, как день, и может так заблуждаться? Вот это составляет одно мое несчастие. Но и тут в последнее время я вижу тень улучшения. В последнее время его насмешки не так язвительны, и есть один монах, которого он принимал и долго говорил с ним.
– Ну, мой друг, я боюсь, что вы с монахом даром растрачиваете свой порох, – насмешливо, но ласково сказал князь Андрей.
– Аh! mon ami. [А! Друг мой.] Я только молюсь Богу и надеюсь, что Он услышит меня. Andre, – сказала она робко после минуты молчания, – у меня к тебе есть большая просьба.
– Что, мой друг?
– Нет, обещай мне, что ты не откажешь. Это тебе не будет стоить никакого труда, и ничего недостойного тебя в этом не будет. Только ты меня утешишь. Обещай, Андрюша, – сказала она, сунув руку в ридикюль и в нем держа что то, но еще не показывая, как будто то, что она держала, и составляло предмет просьбы и будто прежде получения обещания в исполнении просьбы она не могла вынуть из ридикюля это что то.
Она робко, умоляющим взглядом смотрела на брата.
– Ежели бы это и стоило мне большого труда… – как будто догадываясь, в чем было дело, отвечал князь Андрей.
– Ты, что хочешь, думай! Я знаю, ты такой же, как и mon pere. Что хочешь думай, но для меня это сделай. Сделай, пожалуйста! Его еще отец моего отца, наш дедушка, носил во всех войнах… – Она всё еще не доставала того, что держала, из ридикюля. – Так ты обещаешь мне?
