Район ПВО

Район ПВО — оперативное объединение войск ПВО в вооружённых силах СССР накануне и во время Великой Отечественной войны. Создание районов ПВО улучшило управление силами и средствами ПВО, предназначенными для прикрытия от ударов авиации противника важнейших объектов страны.

Формирование

В соответствии с постановлением ГКО от 9 ноября 1941 года на базе зон ПВО в Европейской части СССР были сформированы корпусные и дивизионные районы ПВО.

Корпусные районы ПВО предназначались для обороны наиболее важных административно-политических и промышленных центров СССР (Москвы, Ленинграда).

Дивизионные районы ПВО прикрывали важнейшие промышленно-экономические центры (Архангельск, Горький, Куйбышев, Сталинград и др.).

В ходе войны многие дивизионные районы ПВО были преобразованы в корпусные, сформированы новые дивизионные районы, а на базе Московского и Ленинградского районов ПВО созданы первые объединения войск ПВО — Московский фронт ПВО и Ленинградская армия ПВО.

В апреле 1944 года корпусные и дивизионные районы ПВО были преобразованы в корпуса ПВО и дивизии ПВО.

Состав

В предвоенные годы в зонах ПВО существовали бригадные районы ПВО, не имевшие постоянного состава. В состав сформированных корпусных и дивизионных районов ПВО вошли части и соединения:

• зенитной артиллерии
• зенитных пулемётов
• прожекторов ВНОС
• аэростатов заграждения.

В январе 1942 года в подчинение командующих районами ПВО были переданы соединения и части истребительной авиации, выделенные для целей ПВО.

Ссылки

• [militera.lib.ru/science/svetlishin_na/04.html Совершенствование системы управления войсками и роль фронтов противовоздушной обороны]

Литература

• Район ПВО // [archive.is/NCQLc Великая Отечественная война 1941—1945. Энциклопедия] / под ред. М. М. Козлова. — М.: Советская энциклопедия, 1985. — С. 605. — 500 000 экз.
• Светлишин Н. А. [militera.lib.ru/science/svetlishin_na/index.html Войска ПВО страны в Великой Отечественной войне]. — М.: Наука, 1979. — 296 с.

Отрывок, характеризующий Район ПВО

За обедом, посадив подле себя Балашева, он обращался с ним не только ласково, но обращался так, как будто он и Балашева считал в числе своих придворных, в числе тех людей, которые сочувствовали его планам и должны были радоваться его успехам. Между прочим разговором он заговорил о Москве и стал спрашивать Балашева о русской столице, не только как спрашивает любознательный путешественник о новом месте, которое он намеревается посетить, но как бы с убеждением, что Балашев, как русский, должен быть польщен этой любознательностью.
– Сколько жителей в Москве, сколько домов? Правда ли, что Moscou называют Moscou la sainte? [святая?] Сколько церквей в Moscou? – спрашивал он.
И на ответ, что церквей более двухсот, он сказал:
– К чему такая бездна церквей?
– Русские очень набожны, – отвечал Балашев.
– Впрочем, большое количество монастырей и церквей есть всегда признак отсталости народа, – сказал Наполеон, оглядываясь на Коленкура за оценкой этого суждения.
Балашев почтительно позволил себе не согласиться с мнением французского императора.
– У каждой страны свои нравы, – сказал он.
– Но уже нигде в Европе нет ничего подобного, – сказал Наполеон.
– Прошу извинения у вашего величества, – сказал Балашев, – кроме России, есть еще Испания, где также много церквей и монастырей.
Этот ответ Балашева, намекавший на недавнее поражение французов в Испании, был высоко оценен впоследствии, по рассказам Балашева, при дворе императора Александра и очень мало был оценен теперь, за обедом Наполеона, и прошел незаметно.
По равнодушным и недоумевающим лицам господ маршалов видно было, что они недоумевали, в чем тут состояла острота, на которую намекала интонация Балашева. «Ежели и была она, то мы не поняли ее или она вовсе не остроумна», – говорили выражения лиц маршалов. Так мало был оценен этот ответ, что Наполеон даже решительно не заметил его и наивно спросил Балашева о том, на какие города идет отсюда прямая дорога к Москве. Балашев, бывший все время обеда настороже, отвечал, что comme tout chemin mene a Rome, tout chemin mene a Moscou, [как всякая дорога, по пословице, ведет в Рим, так и все дороги ведут в Москву,] что есть много дорог, и что в числе этих разных путей есть дорога на Полтаву, которую избрал Карл XII, сказал Балашев, невольно вспыхнув от удовольствия в удаче этого ответа. Не успел Балашев досказать последних слов: «Poltawa», как уже Коленкур заговорил о неудобствах дороги из Петербурга в Москву и о своих петербургских воспоминаниях.