Речение Ипувера
«Речение Ипувера» (он же «Папирус Ипувера», ранее его имя читали как Ипусер) — документ, хранящийся в Лейденском музее в Голландии (номер I 344, сторона recto, приобретён в 1828 году). Текст повествует о социальных бедствиях, обрушившихся на Древний Египет в Переходный период его истории. Папирус датируется по палеографическим признакам временем XIX династии. Существуют разные взгляды на время создания и историчность Речения Ипувера. Некоторые исследователи видят в «Речении Ипувера» рассказ о гибели Древнего царства и датируют произведение правлением последнего фараона VIII династии Нефериркара II[1]. По другой точке зрения, описываемые события происходили в эпоху II Переходного периода, незадолго до гиксосского завоевания[2]. Согласно наиболее широко принятой сегодня точке зрения, установить точную дату создания произведения невозможно и оно представляет собой позднюю переработку оригинала, восходящего к I Переходному периоду[3].
Напишите отзыв о статье "Речение Ипувера"
Ссылки
- [www.egyptology.ru/thematic/bibl-literature.htm#mid-liter Библиография переводов на русский язык и русской литературы о Речении Ипувера]
- [web.archive.org/web/20140424225835/biblicalstudies.ru/Lib/Epigraph/1.html Речения Ипусера. Перевод и комментарии Струве В. В.]
- [www.znanie-sila.ru/people/issue_61.html «Произошло же?» // Знание — сила. — 1985. — № 7] — статья о пророчестве Неферти и Речении Ипувера
- [toldot.ru/tora/articles/articles_487.html?template=83 Археология подтверждает Тору]
Примечания
- ↑ Berlev, O. D. <Review of> Vandersleyen, Cl. L'Égypte et la Vallée du Nil. Tome 2: De la fin de l’Ancien Empire à la fin du Nouvel Empire // Orientalia. 66. 1997. P. 98-99; Демидчик, А. Е. Безымянная пирамида. Государственная доктрина древнеегипетской Гераклеопольской монархии. СПб., 2005. С. 29.
- ↑ Van Seters, D. A Date for the 'Admonitions' in the Second Intermediate Period // The Journal of Egyptian Archaeology, 50, 1964. P. 13-23.
- ↑ Эта точка зрения обоснована в работе Fecht, G. Der Vorwurf an Gott in den «Mahnworten des Ipu-wer» (Pap. Leiden I 344 recto 11,11-13,8;15,13-17,3): Zur geistigen Krise der ersten Zwischenzeit und ihrer Bewältigung. Heidelberg, 1972.
Отрывок, характеризующий Речение Ипувера
Борис в щегольском, адъютантском мундире, возмужавший, свежий и румяный, свободно вошел в гостиную и был отведен, как следовало, для приветствия к тетушке и снова присоединен к общему кружку.Анна Павловна дала поцеловать ему свою сухую руку, познакомила его с некоторыми незнакомыми ему лицами и каждого шопотом определила ему.
– Le Prince Hyppolite Kouraguine – charmant jeune homme. M r Kroug charge d'affaires de Kopenhague – un esprit profond, и просто: М r Shittoff un homme de beaucoup de merite [Князь Ипполит Курагин, милый молодой человек. Г. Круг, Копенгагенский поверенный в делах, глубокий ум. Г. Шитов, весьма достойный человек] про того, который носил это наименование.
Борис за это время своей службы, благодаря заботам Анны Михайловны, собственным вкусам и свойствам своего сдержанного характера, успел поставить себя в самое выгодное положение по службе. Он находился адъютантом при весьма важном лице, имел весьма важное поручение в Пруссию и только что возвратился оттуда курьером. Он вполне усвоил себе ту понравившуюся ему в Ольмюце неписанную субординацию, по которой прапорщик мог стоять без сравнения выше генерала, и по которой, для успеха на службе, были нужны не усилия на службе, не труды, не храбрость, не постоянство, а нужно было только уменье обращаться с теми, которые вознаграждают за службу, – и он часто сам удивлялся своим быстрым успехам и тому, как другие могли не понимать этого. Вследствие этого открытия его, весь образ жизни его, все отношения с прежними знакомыми, все его планы на будущее – совершенно изменились. Он был не богат, но последние свои деньги он употреблял на то, чтобы быть одетым лучше других; он скорее лишил бы себя многих удовольствий, чем позволил бы себе ехать в дурном экипаже или показаться в старом мундире на улицах Петербурга. Сближался он и искал знакомств только с людьми, которые были выше его, и потому могли быть ему полезны. Он любил Петербург и презирал Москву. Воспоминание о доме Ростовых и о его детской любви к Наташе – было ему неприятно, и он с самого отъезда в армию ни разу не был у Ростовых. В гостиной Анны Павловны, в которой присутствовать он считал за важное повышение по службе, он теперь тотчас же понял свою роль и предоставил Анне Павловне воспользоваться тем интересом, который в нем заключался, внимательно наблюдая каждое лицо и оценивая выгоды и возможности сближения с каждым из них. Он сел на указанное ему место возле красивой Элен, и вслушивался в общий разговор.
