Русско-Журавское сельское поселение
| Страна | |
|---|---|
| Статус | |
| Входит в | |
| Включает |
1 населенный пункт |
| Административный центр |
село Русская Журавка |
| Глава администрации |
Лозовой Олег Захарович[1] |
| Глава МО |
Кортунова Галина Николаевна |
| Население (2000) |
2152 |
| Часовой пояс | |
| Телефонный код |
+7 47355 |
| Код автом. номеров |
36, 136 |
| [ruszhuravskoe.ru/ Официальный сайт] | |
| ОКАТО |
[classif.spb.ru/classificators/view/okt.php?st=A&kr=1&kod=20210844 20 210 844] |
Русско-Журавское сельское поселение — муниципальное образование Верхнемамонского района Воронежской области России.
Административный центр — село Русская Журавка.
География
Русско-Журавское сельское поселение расположено в северо-восточной части Верхнемамонского муниципального района. Территория поселения граничит: на севере и востоке с Калачеевским муниципальным районом; а также на севере с Мамоновским сельским поселением; на юге с Нижнемамонским и Приреченским сельскими поселениями; на западе с Лозовским сельским поселением Верхнемамонского муниципального района Воронежской области. На территории сельского поселения расположен один населенный пункт – село Русская Журавка, которое является административным центром Русско-Журавского сельского поселения. Оно расположено на севере Верхнемамонского района в 27 км от районного центра – села Верхний Мамон. Общая площадь территории поселения составляет 12023,83 га
История
Административное деление
Состав поселения:
- село Русская Журавка.
Напишите отзыв о статье "Русско-Журавское сельское поселение"
Примечания
- ↑ [www.govvrn.ru/wps/portal/AVO/wcmContent?WCM_QUERY=/Voronezh/avo/main/local+government/local+government8/stat8072007952 Главы МО Верхнемамонского района]
|
Это заготовка статьи по географии Воронежской области. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
| ||||||||||
Отрывок, характеризующий Русско-Журавское сельское поселение
В Лысых Горах оставаться становилось более и более опасным, и на другой день после удара князя, повезли в Богучарово. Доктор поехал с ними.Когда они приехали в Богучарово, Десаль с маленьким князем уже уехали в Москву.
Все в том же положении, не хуже и не лучше, разбитый параличом, старый князь три недели лежал в Богучарове в новом, построенном князем Андреем, доме. Старый князь был в беспамятстве; он лежал, как изуродованный труп. Он не переставая бормотал что то, дергаясь бровями и губами, и нельзя было знать, понимал он или нет то, что его окружало. Одно можно было знать наверное – это то, что он страдал и, чувствовал потребность еще выразить что то. Но что это было, никто не мог понять; был ли это какой нибудь каприз больного и полусумасшедшего, относилось ли это до общего хода дел, или относилось это до семейных обстоятельств?
Доктор говорил, что выражаемое им беспокойство ничего не значило, что оно имело физические причины; но княжна Марья думала (и то, что ее присутствие всегда усиливало его беспокойство, подтверждало ее предположение), думала, что он что то хотел сказать ей. Он, очевидно, страдал и физически и нравственно.
Надежды на исцеление не было. Везти его было нельзя. И что бы было, ежели бы он умер дорогой? «Не лучше ли бы было конец, совсем конец! – иногда думала княжна Марья. Она день и ночь, почти без сна, следила за ним, и, страшно сказать, она часто следила за ним не с надеждой найти призкаки облегчения, но следила, часто желая найти признаки приближения к концу.
Как ни странно было княжне сознавать в себе это чувство, но оно было в ней. И что было еще ужаснее для княжны Марьи, это было то, что со времени болезни ее отца (даже едва ли не раньше, не тогда ли уж, когда она, ожидая чего то, осталась с ним) в ней проснулись все заснувшие в ней, забытые личные желания и надежды. То, что годами не приходило ей в голову – мысли о свободной жизни без вечного страха отца, даже мысли о возможности любви и семейного счастия, как искушения дьявола, беспрестанно носились в ее воображении. Как ни отстраняла она от себя, беспрестанно ей приходили в голову вопросы о том, как она теперь, после того, устроит свою жизнь. Это были искушения дьявола, и княжна Марья знала это. Она знала, что единственное орудие против него была молитва, и она пыталась молиться. Она становилась в положение молитвы, смотрела на образа, читала слова молитвы, но не могла молиться. Она чувствовала, что теперь ее охватил другой мир – житейской, трудной и свободной деятельности, совершенно противоположный тому нравственному миру, в который она была заключена прежде и в котором лучшее утешение была молитва. Она не могла молиться и не могла плакать, и житейская забота охватила ее.
Оставаться в Вогучарове становилось опасным. Со всех сторон слышно было о приближающихся французах, и в одной деревне, в пятнадцати верстах от Богучарова, была разграблена усадьба французскими мародерами.
Доктор настаивал на том, что надо везти князя дальше; предводитель прислал чиновника к княжне Марье, уговаривая ее уезжать как можно скорее. Исправник, приехав в Богучарово, настаивал на том же, говоря, что в сорока верстах французы, что по деревням ходят французские прокламации и что ежели княжна не уедет с отцом до пятнадцатого, то он ни за что не отвечает.
