Сантонин
| ||
| ||
| Сантонин (Santonin)
| ||
| Химическое соединение | ||
|---|---|---|
| ИЮПАК | (3''S'',3a''S'',5a''S'',9b''S'')-3,5a,9-trimethyl-3a,5,5a,9b-tetrahydronaphtho[1,2-''b'']furan-2,8(3''H'',4''H'')-dione | |
| Брутто-формула | C15H18O3 | |
| Мол. масса |
246,3 | |
| CAS | ||
| PubChem | ||
| Классификация | ||
| Фарм. группа | ||
| АТХ | ? | |
| Лекарственные формы | ||
Сантонин — широко использовавшееся в прошлом глистогонное лекарство; вышел из употребления после разработки более безопасных средств и не зарегистрирован в большинстве стран мира[1].
Был открыт в 1830 году Калером и Альмсом. 2-3 % этого вещества находятся в незрелых цветках («цитварном семени») Artemisia maritima (Artemisia Cinae)[2].
Получение и химические свойства
Для получения лекарства цветки измельчают, освобождают от эфирного масла, обливают тёплой водой и при нагревании обрабатывают гашёной известью; при этом сантонин переходит в сантониновую кислоту[3], образующую с известью сантониново-кальциевую соль (С16Н19О4)2Ca; последнюю отделяют и затем в тепле разлагают соляной кислотой, причём образуется снова свободный сантонин. На некоторых фабриках для извлечения сантонино-кальциевой соли пользовались спиртом, что несколько облегчало очищение сантонина от сопровождающей его смолы; последнюю иногда удаляли также осторожным прибавлением свинцового уксуса[2].
Сантонин представляет блестящие бесцветные ромбические таблички или призмы без запаха, горького вкуса, окрашивающиеся на солнечном свете в жёлтый цвет. При нагревании выше точки плавления — возгоняется[2][4][5][6][7].
Растворяется в 5000 частях холодной и 250 частях кипящей воды, в 44 частях холодного и 3 частях кипящего 90 % спирта, в 125 частях холодного и 75 частях кипящего эфира, в 4 частях хлороформа, в уксусной и других кислотах, равно как в жирных и эфирных маслах; почти не растворим в нефтяном эфире[2][4][5][6][7].
Спиртовый раствор обладает нейтральной реакцией и вращает плоскость поляризации влево. При нагревании со щелочами сантонин переходит в соли одноосновной сантониновой кислоты С15Н20О4, которая в свободном состоянии весьма легко теряет частицу воды и переходит снова в сантонин; на этом основании сантонин считали лактоном. 2 % спиртовый раствор сантонина на солнечном свете в течение 30—40 дней образует этиловый эфир двухосновной фотосантоновой кислоты C15H22O5; в тех же условиях 7 % раствор С. в уксусной кислоте с фотосантоновой кислотой образует изомерную изофотосантоновую кислоту, вращающую плоскость поляризации, в противоположность первой кислоте, вправо[2].
По отношению к окислителям сантонин является довольно прочным, и лишь азотная кислота окисляет его, образуя конечные продукты распада; на основании всего химического содержания сантонина его можно с некоторой вероятностью рассматривать как производное нафталина[2].
Для сантонина характерна следующая реакция: при взбалтывании 0,01 г сантонина с 1 см³ крепкой серной кислоты и 1 см³ воды не должно происходить окрашивания; если же прибавить каплю раствора хлорного железа, то жидкость окрашивается в фиолетовый цвет[2].
Историческое лекарственное применение
Считалось, что сантонин сам по себе не ядовит для глистов и остриц, но разлагается в желудочно-кишечном тракте на ядовитые компоненты, что приводило к смерти или параличу паразитов. При превышении дозы сантонин мог вызвать сильные приступы судорог с остановками дыхания. Довольно часто побочные явления наблюдались после назначения препарата в порошках на тощий желудок. Нередко после употребления сантонина появлялось расстройство цветоощущения, характеризующееся тем, что ярко освещенные предметы казались окрашенными в жёлтый цвет. Иногда больные жаловались на полную невозможность различать цвета. После медицинских доз сантонина моча часто окрашивается в зеленоватый цвет; когда в такой моче возникает щелочное брожение, то зеленоватый цвет сменяется красивым красным цветом[2].
При отравлении сантонином применяли противосудорожные средства (хлоралгидрат, хлороформ, эфир) и искусственное дыхание[2].
Напишите отзыв о статье "Сантонин"
Примечания
- ↑ Modern Drug Encyclopedia and Therapeutic Index, Sixth Edition, Drug Publications Inc, 1955
- ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 9 Сантонин // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
- ↑ [www.cem.msu.edu/~reusch/VirtualText/rearang2.htm Base-catalyzed rearrangements]
- ↑ 1 2 Per the Encyclopædia Britannica (1911 edition)
- ↑ 1 2 Modern botanicals also list Artemisia cina or Levant wormwood as the definitive source; this is also backed up by statements in formularies published in the heyday of santonin use such as King's American Dispensatory.
- ↑ 1 2 [www.henriettesherbal.com/eclectic/kings/artemisia-pauc_sant.html King's American Dispensatory, 1898] (this work is now in the public domain)
- ↑ 1 2 [www.botanical.com/botanical/mgmh/w/worlav36.html Botanical.com] (article on Levant Wormseed, primary source of santonin)
Отрывок, характеризующий Сантонин
– Что тебе? – спросила графиня испуганно, но, по лицу дочери увидев, что это была шалость, строго замахала ей рукой, делая угрожающий и отрицательный жест головой.Разговор притих.
– Мама! какое пирожное будет? – еще решительнее, не срываясь, прозвучал голосок Наташи.
Графиня хотела хмуриться, но не могла. Марья Дмитриевна погрозила толстым пальцем.
– Казак, – проговорила она с угрозой.
Большинство гостей смотрели на старших, не зная, как следует принять эту выходку.
– Вот я тебя! – сказала графиня.
– Мама! что пирожное будет? – закричала Наташа уже смело и капризно весело, вперед уверенная, что выходка ее будет принята хорошо.
Соня и толстый Петя прятались от смеха.
– Вот и спросила, – прошептала Наташа маленькому брату и Пьеру, на которого она опять взглянула.
– Мороженое, только тебе не дадут, – сказала Марья Дмитриевна.
Наташа видела, что бояться нечего, и потому не побоялась и Марьи Дмитриевны.
– Марья Дмитриевна? какое мороженое! Я сливочное не люблю.
– Морковное.
– Нет, какое? Марья Дмитриевна, какое? – почти кричала она. – Я хочу знать!
Марья Дмитриевна и графиня засмеялись, и за ними все гости. Все смеялись не ответу Марьи Дмитриевны, но непостижимой смелости и ловкости этой девочки, умевшей и смевшей так обращаться с Марьей Дмитриевной.
Наташа отстала только тогда, когда ей сказали, что будет ананасное. Перед мороженым подали шампанское. Опять заиграла музыка, граф поцеловался с графинюшкою, и гости, вставая, поздравляли графиню, через стол чокались с графом, детьми и друг с другом. Опять забегали официанты, загремели стулья, и в том же порядке, но с более красными лицами, гости вернулись в гостиную и кабинет графа.
Раздвинули бостонные столы, составили партии, и гости графа разместились в двух гостиных, диванной и библиотеке.
Граф, распустив карты веером, с трудом удерживался от привычки послеобеденного сна и всему смеялся. Молодежь, подстрекаемая графиней, собралась около клавикорд и арфы. Жюли первая, по просьбе всех, сыграла на арфе пьеску с вариациями и вместе с другими девицами стала просить Наташу и Николая, известных своею музыкальностью, спеть что нибудь. Наташа, к которой обратились как к большой, была, видимо, этим очень горда, но вместе с тем и робела.
– Что будем петь? – спросила она.
– «Ключ», – отвечал Николай.
– Ну, давайте скорее. Борис, идите сюда, – сказала Наташа. – А где же Соня?
Она оглянулась и, увидав, что ее друга нет в комнате, побежала за ней.
Вбежав в Сонину комнату и не найдя там свою подругу, Наташа пробежала в детскую – и там не было Сони. Наташа поняла, что Соня была в коридоре на сундуке. Сундук в коридоре был место печалей женского молодого поколения дома Ростовых. Действительно, Соня в своем воздушном розовом платьице, приминая его, лежала ничком на грязной полосатой няниной перине, на сундуке и, закрыв лицо пальчиками, навзрыд плакала, подрагивая своими оголенными плечиками. Лицо Наташи, оживленное, целый день именинное, вдруг изменилось: глаза ее остановились, потом содрогнулась ее широкая шея, углы губ опустились.
– Соня! что ты?… Что, что с тобой? У у у!…
И Наташа, распустив свой большой рот и сделавшись совершенно дурною, заревела, как ребенок, не зная причины и только оттого, что Соня плакала. Соня хотела поднять голову, хотела отвечать, но не могла и еще больше спряталась. Наташа плакала, присев на синей перине и обнимая друга. Собравшись с силами, Соня приподнялась, начала утирать слезы и рассказывать.
– Николенька едет через неделю, его… бумага… вышла… он сам мне сказал… Да я бы всё не плакала… (она показала бумажку, которую держала в руке: то были стихи, написанные Николаем) я бы всё не плакала, но ты не можешь… никто не может понять… какая у него душа.
И она опять принялась плакать о том, что душа его была так хороша.
– Тебе хорошо… я не завидую… я тебя люблю, и Бориса тоже, – говорила она, собравшись немного с силами, – он милый… для вас нет препятствий. А Николай мне cousin… надобно… сам митрополит… и то нельзя. И потом, ежели маменьке… (Соня графиню и считала и называла матерью), она скажет, что я порчу карьеру Николая, у меня нет сердца, что я неблагодарная, а право… вот ей Богу… (она перекрестилась) я так люблю и ее, и всех вас, только Вера одна… За что? Что я ей сделала? Я так благодарна вам, что рада бы всем пожертвовать, да мне нечем…
Соня не могла больше говорить и опять спрятала голову в руках и перине. Наташа начинала успокоиваться, но по лицу ее видно было, что она понимала всю важность горя своего друга.
– Соня! – сказала она вдруг, как будто догадавшись о настоящей причине огорчения кузины. – Верно, Вера с тобой говорила после обеда? Да?
