Северные суда
Се́верные суда́ — класс малых одномачтовых парусно-гребных судов, использовавшихся в Балтийском флоте России в конце XVIII и начале XIX веков для транспортировки войск и буксировки других судов в шхерах[1]. Суда строились на Городской верфи Санкт-Петербурга. По размеру такие суда занимали промежуточное положение между ботами и барказами. Северные суда имели по 8 банок, 17 человек экипажа и главные размерения 10,4×3×1,2 метра. Во время Русско-шведской войны 1788—1790 годов суда вооружались шестнадцатью однофунтовыми фальконетами, которые были сняты после окончания войны.
Всего было построено 11 судов типа «Номерное», из которых 10 принимали участие в войне со Швецией. Среди 11 судов только три судна имели имена собственные: «Сердитое» (№ 3), «Бурное» (№ 4) и «Неприступное» (№ 5), остальные фигурировали под номерами, причём существовало два судна, имевших номер 1.
Почти все суда были спущены на воду в 1780 году. Исключения: судно № 1 (первое) — спущено в 1777 году, судно № 8 — спущено в 1788 году.
Почти все Северные суда были разобраны в первые годы XIX века в Роченсальме. Исключения: судно № 1 (первое) — разобрано в 1792 году в Санкт-Петербурге.
См. также
Напишите отзыв о статье "Северные суда"
Примечания
- ↑ [sailing.shipmodelsbay.com/00/03/16/index.html Северные суда] (рус.). «Военная Россия». Проверено 20 февраля 2014.
Литература
- Чернышёв А. А. Российский парусный флот. Справочник. — М.: Воениздат, 2002. — Т. 2. — С. 305. — 480 с. — (Корабли и суда Российского флота). — 5000 экз. — ISBN 5-203-01789-1.
Отрывок, характеризующий Северные суда
Даву поднял глаза и пристально посмотрел на Пьера. Несколько секунд они смотрели друг на друга, и этот взгляд спас Пьера. В этом взгляде, помимо всех условий войны и суда, между этими двумя людьми установились человеческие отношения. Оба они в эту одну минуту смутно перечувствовали бесчисленное количество вещей и поняли, что они оба дети человечества, что они братья.В первом взгляде для Даву, приподнявшего только голову от своего списка, где людские дела и жизнь назывались нумерами, Пьер был только обстоятельство; и, не взяв на совесть дурного поступка, Даву застрелил бы его; но теперь уже он видел в нем человека. Он задумался на мгновение.
– Comment me prouverez vous la verite de ce que vous me dites? [Чем вы докажете мне справедливость ваших слов?] – сказал Даву холодно.
Пьер вспомнил Рамбаля и назвал его полк, и фамилию, и улицу, на которой был дом.
– Vous n'etes pas ce que vous dites, [Вы не то, что вы говорите.] – опять сказал Даву.
Пьер дрожащим, прерывающимся голосом стал приводить доказательства справедливости своего показания.
Но в это время вошел адъютант и что то доложил Даву.
Даву вдруг просиял при известии, сообщенном адъютантом, и стал застегиваться. Он, видимо, совсем забыл о Пьере.
Когда адъютант напомнил ему о пленном, он, нахмурившись, кивнул в сторону Пьера и сказал, чтобы его вели. Но куда должны были его вести – Пьер не знал: назад в балаган или на приготовленное место казни, которое, проходя по Девичьему полю, ему показывали товарищи.
