Словесный портрет

Словесный портрет — принятая в криминалистике система описания внешности человека с помощью стандартизованного набора характеристик. Первоначально разработана французским криминалистом Бертильоном, впоследствии усовершенствована и упрощена Рейссом. Представляет собой текстовое описание, составленное в определённом порядке с использованием унифицированной терминологии и содержащее сведения об основных видимых анатомических и функциональных признаках, по которым данное лицо может быть выделено из числа прочих и опознано. Применяется в криминалистической регистрации, для розыска и идентификации скрывающихся и пропавших без вести лиц, а также при идентификации трупов.

Иногда выражение может применяться и к словесному описанию внешности человека, выполненному не в соответствии с формальными правилами построения словесного портрета.

Основные принципы

Словесным описанием внешности человека пользовались во все времена, однако основная проблема такого описания состоит в его не всегда достаточной информативности и однозначности. Не всегда в описании содержится достаточно сведений для однозначного выделения описываемого лица из окружающих, а автор описания и тот, кто им пользуется, могут вкладывать различный смысл в одни и те же слова, используемые при описании, что приводит к ошибкам. Кроме того, словесное описание, выполненное в произвольной форме, крайне неудобно для создания картотеки, пригодной для поиска. Французский криминалист Альфонс Бертильон, разработавший во второй половине XIX века широко известную систему идентификации преступников путём измерения размеров частей их тела (известной как «бертильонаж»), предложил стандартизовать набор признаков, который должно содержать словесное описание, и применяемую в описании терминологию, с тем, чтобы исключить влияние личных особенностей и восприятия свидетеля на точность идентификации. Развитие методики Бертильона и привело к появлению того словесного портрета, которым пользуются до настоящего времени.

Полный словесный портрет содержит следующие сведения:

• Анатомические (общефизические) признаки характеризуют собственно тело человека и включают пол, возраст, расовый тип, рост, комплекцию, относительные размеры основных частей тела, особенности строения частей тела, такие как, например, форма ушной раковины.
• Функциональные признаки описывают особенности, проявляющиеся в движении, такие как походка, осанка, мимика, привычная жестикуляция, особенности произношения.
• Особые приметы описывают те анатомические или функциональные признаки, которые резко индивидуальны или характерны для относительно небольшого числа людей, такие как явные врождённые или приобретённые уродства, шрамы, бородавки, татуировки, отсутствие частей тела, явная несоразмерность парных частей тела (например, резко различающаяся длина ног), заметная хромота.
• Дополнительные внешние признаки, такие как одежда, украшения, носимые аксессуары (очки, зонт, трость, сумочка), манера носить одежду, соответствие размеров одежды размерам тела и прочее.

Для каждого признака разработан набор словесных характеристик, позволяющий с приемлемой точностью указать значение признака. Во многих случаях значения указываются относительно некоторого «среднего». Например, средним для мужчины считается рост 168—175 см, соответственно, «низким» и «высоким» будет рост ниже нижней и выше верхней границы среднего. Особые приметы имеют повышенную ценность в качестве идентифицирующих признаков, поэтому они описываются как можно подробнее.

Для удобства построения словесного портрета могут использоваться специальные бланки с перечислением требуемых параметров и возможных значений характеристик, или даже атласы, наглядно представляющие вид частей тела с указанием соответствующих терминов. Последние особенно удобны, когда необходимо составить словесный портрет со слов свидетелей.

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Отрывок, характеризующий Словесный портрет

– Ну, теперь все, – сказал Кутузов, подписывая последнюю бумагу, и, тяжело поднявшись и расправляя складки своей белой пухлой шеи, с повеселевшим лицом направился к двери.
Попадья, с бросившеюся кровью в лицо, схватилась за блюдо, которое, несмотря на то, что она так долго приготовлялась, она все таки не успела подать вовремя. И с низким поклоном она поднесла его Кутузову.
Глаза Кутузова прищурились; он улыбнулся, взял рукой ее за подбородок и сказал:
– И красавица какая! Спасибо, голубушка!
Он достал из кармана шаровар несколько золотых и положил ей на блюдо.
– Ну что, как живешь? – сказал Кутузов, направляясь к отведенной для него комнате. Попадья, улыбаясь ямочками на румяном лице, прошла за ним в горницу. Адъютант вышел к князю Андрею на крыльцо и приглашал его завтракать; через полчаса князя Андрея позвали опять к Кутузову. Кутузов лежал на кресле в том же расстегнутом сюртуке. Он держал в руке французскую книгу и при входе князя Андрея, заложив ее ножом, свернул. Это был «Les chevaliers du Cygne», сочинение madame de Genlis [«Рыцари Лебедя», мадам де Жанлис], как увидал князь Андрей по обертке.
– Ну садись, садись тут, поговорим, – сказал Кутузов. – Грустно, очень грустно. Но помни, дружок, что я тебе отец, другой отец… – Князь Андрей рассказал Кутузову все, что он знал о кончине своего отца, и о том, что он видел в Лысых Горах, проезжая через них.
– До чего… до чего довели! – проговорил вдруг Кутузов взволнованным голосом, очевидно, ясно представив себе, из рассказа князя Андрея, положение, в котором находилась Россия. – Дай срок, дай срок, – прибавил он с злобным выражением лица и, очевидно, не желая продолжать этого волновавшего его разговора, сказал: – Я тебя вызвал, чтоб оставить при себе.
– Благодарю вашу светлость, – отвечал князь Андрей, – но я боюсь, что не гожусь больше для штабов, – сказал он с улыбкой, которую Кутузов заметил. Кутузов вопросительно посмотрел на него. – А главное, – прибавил князь Андрей, – я привык к полку, полюбил офицеров, и люди меня, кажется, полюбили. Мне бы жалко было оставить полк. Ежели я отказываюсь от чести быть при вас, то поверьте…
Умное, доброе и вместе с тем тонко насмешливое выражение светилось на пухлом лице Кутузова. Он перебил Болконского:
– Жалею, ты бы мне нужен был; но ты прав, ты прав. Нам не сюда люди нужны. Советчиков всегда много, а людей нет. Не такие бы полки были, если бы все советчики служили там в полках, как ты. Я тебя с Аустерлица помню… Помню, помню, с знаменем помню, – сказал Кутузов, и радостная краска бросилась в лицо князя Андрея при этом воспоминании. Кутузов притянул его за руку, подставляя ему щеку, и опять князь Андрей на глазах старика увидал слезы. Хотя князь Андрей и знал, что Кутузов был слаб на слезы и что он теперь особенно ласкает его и жалеет вследствие желания выказать сочувствие к его потере, но князю Андрею и радостно и лестно было это воспоминание об Аустерлице.
– Иди с богом своей дорогой. Я знаю, твоя дорога – это дорога чести. – Он помолчал. – Я жалел о тебе в Букареште: мне послать надо было. – И, переменив разговор, Кутузов начал говорить о турецкой войне и заключенном мире. – Да, немало упрекали меня, – сказал Кутузов, – и за войну и за мир… а все пришло вовремя. Tout vient a point a celui qui sait attendre. [Все приходит вовремя для того, кто умеет ждать.] A и там советчиков не меньше было, чем здесь… – продолжал он, возвращаясь к советчикам, которые, видимо, занимали его. – Ох, советчики, советчики! – сказал он. Если бы всех слушать, мы бы там, в Турции, и мира не заключили, да и войны бы не кончили. Всё поскорее, а скорое на долгое выходит. Если бы Каменский не умер, он бы пропал. Он с тридцатью тысячами штурмовал крепости. Взять крепость не трудно, трудно кампанию выиграть. А для этого не нужно штурмовать и атаковать, а нужно терпение и время. Каменский на Рущук солдат послал, а я их одних (терпение и время) посылал и взял больше крепостей, чем Каменский, и лошадиное мясо турок есть заставил. – Он покачал головой. – И французы тоже будут! Верь моему слову, – воодушевляясь, проговорил Кутузов, ударяя себя в грудь, – будут у меня лошадиное мясо есть! – И опять глаза его залоснились слезами.