Список жесткокрылых, занесённых в Красный список угрожаемых видов МСОП
Поделись знанием:
– Нет, мне отлично, отлично. Мне так хорошо, – с недоумением даже cказала Наташа. Они долго молчали.
Ночь была темная и сырая. Лошади не видны были; только слышно было, как они шлепали по невидной грязи.
Что делалось в этой детской, восприимчивой душе, так жадно ловившей и усвоивавшей все разнообразнейшие впечатления жизни? Как это всё укладывалось в ней? Но она была очень счастлива. Уже подъезжая к дому, она вдруг запела мотив песни: «Как со вечера пороша», мотив, который она ловила всю дорогу и наконец поймала.
– Поймала? – сказал Николай.
– Ты об чем думал теперь, Николенька? – спросила Наташа. – Они любили это спрашивать друг у друга.
– Я? – сказал Николай вспоминая; – вот видишь ли, сначала я думал, что Ругай, красный кобель, похож на дядюшку и что ежели бы он был человек, то он дядюшку всё бы еще держал у себя, ежели не за скачку, так за лады, всё бы держал. Как он ладен, дядюшка! Не правда ли? – Ну а ты?
– Я? Постой, постой. Да, я думала сначала, что вот мы едем и думаем, что мы едем домой, а мы Бог знает куда едем в этой темноте и вдруг приедем и увидим, что мы не в Отрадном, а в волшебном царстве. А потом еще я думала… Нет, ничего больше.
– Знаю, верно про него думала, – сказал Николай улыбаясь, как узнала Наташа по звуку его голоса.
– Нет, – отвечала Наташа, хотя действительно она вместе с тем думала и про князя Андрея, и про то, как бы ему понравился дядюшка. – А еще я всё повторяю, всю дорогу повторяю: как Анисьюшка хорошо выступала, хорошо… – сказала Наташа. И Николай услыхал ее звонкий, беспричинный, счастливый смех.
– А знаешь, – вдруг сказала она, – я знаю, что никогда уже я не буду так счастлива, спокойна, как теперь.
– Вот вздор, глупости, вранье – сказал Николай и подумал: «Что за прелесть эта моя Наташа! Такого другого друга у меня нет и не будет. Зачем ей выходить замуж, всё бы с ней ездили!»
«Экая прелесть этот Николай!» думала Наташа. – А! еще огонь в гостиной, – сказала она, указывая на окна дома, красиво блестевшие в мокрой, бархатной темноте ночи.
Граф Илья Андреич вышел из предводителей, потому что эта должность была сопряжена с слишком большими расходами. Но дела его всё не поправлялись. Часто Наташа и Николай видели тайные, беспокойные переговоры родителей и слышали толки о продаже богатого, родового Ростовского дома и подмосковной. Без предводительства не нужно было иметь такого большого приема, и отрадненская жизнь велась тише, чем в прежние годы; но огромный дом и флигеля всё таки были полны народом, за стол всё так же садилось больше человек. Всё это были свои, обжившиеся в доме люди, почти члены семейства или такие, которые, казалось, необходимо должны были жить в доме графа. Таковы были Диммлер – музыкант с женой, Иогель – танцовальный учитель с семейством, старушка барышня Белова, жившая в доме, и еще многие другие: учителя Пети, бывшая гувернантка барышень и просто люди, которым лучше или выгоднее было жить у графа, чем дома. Не было такого большого приезда как прежде, но ход жизни велся тот же, без которого не могли граф с графиней представить себе жизни. Та же была, еще увеличенная Николаем, охота, те же 50 лошадей и 15 кучеров на конюшне, те же дорогие подарки в именины, и торжественные на весь уезд обеды; те же графские висты и бостоны, за которыми он, распуская всем на вид карты, давал себя каждый день на сотни обыгрывать соседям, смотревшим на право составлять партию графа Ильи Андреича, как на самую выгодную аренду.
Граф, как в огромных тенетах, ходил в своих делах, стараясь не верить тому, что он запутался и с каждым шагом всё более и более запутываясь и чувствуя себя не в силах ни разорвать сети, опутавшие его, ни осторожно, терпеливо приняться распутывать их. Графиня любящим сердцем чувствовала, что дети ее разоряются, что граф не виноват, что он не может быть не таким, каким он есть, что он сам страдает (хотя и скрывает это) от сознания своего и детского разорения, и искала средств помочь делу. С ее женской точки зрения представлялось только одно средство – женитьба Николая на богатой невесте. Она чувствовала, что это была последняя надежда, и что если Николай откажется от партии, которую она нашла ему, надо будет навсегда проститься с возможностью поправить дела. Партия эта была Жюли Карагина, дочь прекрасных, добродетельных матери и отца, с детства известная Ростовым, и теперь богатая невеста по случаю смерти последнего из ее братьев.
- Acilius duvergeri
- Aegialia concinna
- Aegialia crescenta
- Agabus clypealis
- Agabus discicollis
- Agabus hozgargantae
- Agathidium pulchellum
- Agriotes passosi
- Alestrus dolosus
- Ampedus aethiops
- Ampedus apicalis
- Ampedus assingi
- Ampedus auripes
- Ampedus balcanicus
- Ampedus boquilobensis
- Ampedus bouweri
- Ampedus brunnicornis
- Ampedus callegarii
- Ampedus cardinalis
- Ampedus carinthiacus
- Ampedus coenobita
- Ampedus corsicus
- Ampedus francolinus
- Ampedus fuentei
- Ampedus gallicus
- Ampedus hispanicus
- Ampedus hjorti
- Ampedus impressicollis
- Ampedus karneri
- Ampedus karpathicus
- Ampedus koschwitzi
- Ampedus macedonicus
- Ampedus magistrettii
- Ampedus melanurus
- Ampedus minos
- Ampedus ochrinulus
- Ampedus pooti
- Ampedus pyrenaeus
- Ampedus quadrisignatus
- Ampedus rugosus
- Ampedus talamellii
- Ampedus triangulum
- Ampedus vandalitiae
- Ampedus ziegleri
- Anaglyptus luteofasciatus
- Anaglyptus praecellens
- Ancyrona japonica
- Anthicus sacramento
- Athous mendesi
- Athous recaldei
- Athous schurmanni
- Athous strictus
- Athous zuzartei
- Axinopalpis barbarae
- Blabinotus spinicollis
- Brachygonus campadellii
- Brachygonus meraculus
- Brachypteroma ottomanum
- Buprestis splendens
- Callimus abdominalis
- Carabus intricatus
- Carabus olympiae
- Cardiophorus widenfalki
- Cerambyx cerdo
- Ceruchus chrysomelinus
- Chlorophorus aegyptiacus
- Chlorophorus glabromaculatus
- Chlorophorus ruficornis
- Cicindela columbica
- Cicindela marginipennis
- Cicindela puritana
- Clypeorhagus clypeatus
- Clytus clavicornis
- Clytus lama
- Clytus triangulimacula
- Clytus tropicus
- Coelus globosus
- Coelus gracilis
- Colophon barnardi
- Colophon berrisfordi
- Colophon cameroni
- Colophon cassoni
- Colophon eastmani
- Colophon haughtoni
- Colophon izardi
- Colophon montisatris
- Colophon neli
- Colophon primosi
- Colophon stokoei
- Colophon thunbergi
- Colophon westwoodi
- Colophon whitei
- Crepidophorus mutilatus
- Crotchiella brachyptera
- Cucujus cinnaberinus
- Dacne notata
- Delagrangeus schurmanni
- Denticollis interpositus
- Deronectes aljibensis
- Deronectes depressicollis
- Deronectes ferrugineus
- Dorcus alexisi
- Dorcus musimon
- Dryophthorus distinguendus
- Dryotribus mimeticus
- Dytiscus latissimus
- Elaphrus viridis
- Glacicavicola bathysciodes
- Glaphyra bassettii
- Gnorimus decempunctatus
- Graphoderus bilineatus
- Graptodytes delectus
- Grynocharis oblonga
- Gymnopholus lichenifer
- Haterumelater schembrii
- Haterumelater tauricola
- Hydrotarsus compunctus
- Hydrotarsus pilosus
- Hygrotus artus
- Hylis cariniceps
- Hylis procerulus
- Hylis simonae
- Hylis slipinskii
- Isoriphis marmottani
- Isotomus barbarae
- Isotomus jarmilae
- Karocolens tuberculatus
- Leipaspis lauricola
- Leipaspis pinicola
- Limoniscus violaceus
- Lioderina linearis
- Lucanus barbarossa
- Lucanus tetraodon
- Macrancylus linearis
- Macrodontia cervicornis
- Mecodema punctellum
- Megadytes ducalis
- Meladema imbricata
- Meladema lanio
- Melasis fermini
- Microrhagus emyi
- Microrhagus hummleri
- Microrhagus lepidus
- Microrhagus pygmaeus
- Microrhagus pyrenaeus
- Monochamus sartor
- Morimus funereus
- Mycetophagus tauricus
- Nicrophorus americanus
- Oedemasylus laysanensis
- Osmoderma barnabita
- Osmoderma cristinae
- Osmoderma eremita
- Osmoderma italica
- Osmoderma lassallei
- Pediacus tabellatus
- Pentarthrum blackburni
- Platycerus spinifer
- Polposipus herculeanus
- Porthmidius gelineki
- Procallimus egregius
- Procraerus cretensis
- Prodontria lewisi
- Propomacrus cypriacus
- Protaetia sardea
- Pseudocotalpa giulianii
- Pseudosphegesthes bergeri
- Pseudosphegesthes cinerea
- Pseudotriphyllus suturalis
- Purpuricenus globulicollis
- Purpuricenus graecus
- Purpuricenus nicocles
- Reitterelater bouyoni
- Rhantus alutaceus
- Rhantus novacaledoniae
- Rhantus orbignyi
- Rhantus papuanus
- Rhithrodytes agnus
- Rhyncogonus bryani
- Ropalopus femoratus
- Ropalopus insubricus
- Ropalopus ungaricus
- Rosalia alpina
- Scobicia barbifrons
- Scobicia ficicola
- Siettitia balsetensis
- Stenagostus laufferi
- Stenagostus rufus
- Stenagostus sardiniensis
- Stenelmis gammoni
- Stenopterus creticus
- Stenopterus similatus
- Stephanopachys brunneus
- Tenebroides fuscus
- Thambus frivaldskyi
- Thymalus oblongus
- Trichius orientalis
- Trichoferus bergeri
- Trigonoscuta rossi
- Trigonoscuta yorbalindae
- Triplax andreinii
- Triplax carpathica
- Triplax cyanescens
- Triplax emgei
- Triplax pygmaea
- Triplax rudis
- Triplax tergestana
- Tritoma bipustulata
- Xyletinus tremulicola
- Xylophilus corticalis
- Xylophilus testaceus
- Xylotoles costatus
См. также
Напишите отзыв о статье "Список жесткокрылых, занесённых в Красный список угрожаемых видов МСОП"
Ссылки
- [rivu.ru/ Красная Книга Российской Федерации]
- www.iucnredlist.org/apps/redlist/search
Отрывок, характеризующий Список жесткокрылых, занесённых в Красный список угрожаемых видов МСОП
– Да, – сказал Николай. – Тебе не холодно?– Нет, мне отлично, отлично. Мне так хорошо, – с недоумением даже cказала Наташа. Они долго молчали.
Ночь была темная и сырая. Лошади не видны были; только слышно было, как они шлепали по невидной грязи.
Что делалось в этой детской, восприимчивой душе, так жадно ловившей и усвоивавшей все разнообразнейшие впечатления жизни? Как это всё укладывалось в ней? Но она была очень счастлива. Уже подъезжая к дому, она вдруг запела мотив песни: «Как со вечера пороша», мотив, который она ловила всю дорогу и наконец поймала.
– Поймала? – сказал Николай.
– Ты об чем думал теперь, Николенька? – спросила Наташа. – Они любили это спрашивать друг у друга.
– Я? – сказал Николай вспоминая; – вот видишь ли, сначала я думал, что Ругай, красный кобель, похож на дядюшку и что ежели бы он был человек, то он дядюшку всё бы еще держал у себя, ежели не за скачку, так за лады, всё бы держал. Как он ладен, дядюшка! Не правда ли? – Ну а ты?
– Я? Постой, постой. Да, я думала сначала, что вот мы едем и думаем, что мы едем домой, а мы Бог знает куда едем в этой темноте и вдруг приедем и увидим, что мы не в Отрадном, а в волшебном царстве. А потом еще я думала… Нет, ничего больше.
– Знаю, верно про него думала, – сказал Николай улыбаясь, как узнала Наташа по звуку его голоса.
– Нет, – отвечала Наташа, хотя действительно она вместе с тем думала и про князя Андрея, и про то, как бы ему понравился дядюшка. – А еще я всё повторяю, всю дорогу повторяю: как Анисьюшка хорошо выступала, хорошо… – сказала Наташа. И Николай услыхал ее звонкий, беспричинный, счастливый смех.
– А знаешь, – вдруг сказала она, – я знаю, что никогда уже я не буду так счастлива, спокойна, как теперь.
– Вот вздор, глупости, вранье – сказал Николай и подумал: «Что за прелесть эта моя Наташа! Такого другого друга у меня нет и не будет. Зачем ей выходить замуж, всё бы с ней ездили!»
«Экая прелесть этот Николай!» думала Наташа. – А! еще огонь в гостиной, – сказала она, указывая на окна дома, красиво блестевшие в мокрой, бархатной темноте ночи.
Граф Илья Андреич вышел из предводителей, потому что эта должность была сопряжена с слишком большими расходами. Но дела его всё не поправлялись. Часто Наташа и Николай видели тайные, беспокойные переговоры родителей и слышали толки о продаже богатого, родового Ростовского дома и подмосковной. Без предводительства не нужно было иметь такого большого приема, и отрадненская жизнь велась тише, чем в прежние годы; но огромный дом и флигеля всё таки были полны народом, за стол всё так же садилось больше человек. Всё это были свои, обжившиеся в доме люди, почти члены семейства или такие, которые, казалось, необходимо должны были жить в доме графа. Таковы были Диммлер – музыкант с женой, Иогель – танцовальный учитель с семейством, старушка барышня Белова, жившая в доме, и еще многие другие: учителя Пети, бывшая гувернантка барышень и просто люди, которым лучше или выгоднее было жить у графа, чем дома. Не было такого большого приезда как прежде, но ход жизни велся тот же, без которого не могли граф с графиней представить себе жизни. Та же была, еще увеличенная Николаем, охота, те же 50 лошадей и 15 кучеров на конюшне, те же дорогие подарки в именины, и торжественные на весь уезд обеды; те же графские висты и бостоны, за которыми он, распуская всем на вид карты, давал себя каждый день на сотни обыгрывать соседям, смотревшим на право составлять партию графа Ильи Андреича, как на самую выгодную аренду.
Граф, как в огромных тенетах, ходил в своих делах, стараясь не верить тому, что он запутался и с каждым шагом всё более и более запутываясь и чувствуя себя не в силах ни разорвать сети, опутавшие его, ни осторожно, терпеливо приняться распутывать их. Графиня любящим сердцем чувствовала, что дети ее разоряются, что граф не виноват, что он не может быть не таким, каким он есть, что он сам страдает (хотя и скрывает это) от сознания своего и детского разорения, и искала средств помочь делу. С ее женской точки зрения представлялось только одно средство – женитьба Николая на богатой невесте. Она чувствовала, что это была последняя надежда, и что если Николай откажется от партии, которую она нашла ему, надо будет навсегда проститься с возможностью поправить дела. Партия эта была Жюли Карагина, дочь прекрасных, добродетельных матери и отца, с детства известная Ростовым, и теперь богатая невеста по случаю смерти последнего из ее братьев.