Тринклер, Николай Петрович

Николай Петрович Тринклер
Дата рождения:	7 (19) ноября 1859(1859-11-19)
Место рождения:	Санкт-Петербург
Дата смерти:	10 августа 1925(1925-08-10) (65 лет)
Место смерти:	Харьков
Научная сфера:	хирургия

Николай Петрович Тринклер (7(19) ноября 1859, Санкт-Петербург — 10 августа 1925, Харьков) — русский и советский хирург, учёный и педагог.

Биография

Начальное образование получил в немецкой частной школе. В 1877 закончил (с золотой медалью) Симферопольскую гимназию. Изучал медицину в Харьковском университете. После завершения учёбы в 1884 году работал на должности ординатора университетской хирургической клиники. В 1899 защитил докторскую диссертацию на тему: «К хирургии поперечных переломов надколенника». С 1905 — экстраординарный, а с 1910 — ординарный профессор Харьковского университета на кафедре хирургической патологии. С 1913 —заведующий факультетской хирургической клиникой, с 1921 — профессор Харьковского медицинского института.

Тринклер был одним из основателей Общества российских хирургов, возглавлял редколлегию журнала «Врачебное дело». Член Нобелевского комитета. Автор около восьмидесяти научных трудов.

Именем Тринклера названы улица и въезд в Харькове.

К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)

Отрывок, характеризующий Тринклер, Николай Петрович

Пьер ушел из своего дома только для того, чтобы избавиться от сложной путаницы требований жизни, охватившей его, и которую он, в тогдашнем состоянии, но в силах был распутать. Он поехал на квартиру Иосифа Алексеевича под предлогом разбора книг и бумаг покойного только потому, что он искал успокоения от жизненной тревоги, – а с воспоминанием об Иосифе Алексеевиче связывался в его душе мир вечных, спокойных и торжественных мыслей, совершенно противоположных тревожной путанице, в которую он чувствовал себя втягиваемым. Он искал тихого убежища и действительно нашел его в кабинете Иосифа Алексеевича. Когда он, в мертвой тишине кабинета, сел, облокотившись на руки, над запыленным письменным столом покойника, в его воображении спокойно и значительно, одно за другим, стали представляться воспоминания последних дней, в особенности Бородинского сражения и того неопределимого для него ощущения своей ничтожности и лживости в сравнении с правдой, простотой и силой того разряда людей, которые отпечатались у него в душе под названием они. Когда Герасим разбудил его от его задумчивости, Пьеру пришла мысль о том, что он примет участие в предполагаемой – как он знал – народной защите Москвы. И с этой целью он тотчас же попросил Герасима достать ему кафтан и пистолет и объявил ему свое намерение, скрывая свое имя, остаться в доме Иосифа Алексеевича. Потом, в продолжение первого уединенно и праздно проведенного дня (Пьер несколько раз пытался и не мог остановить своего внимания на масонских рукописях), ему несколько раз смутно представлялось и прежде приходившая мысль о кабалистическом значении своего имени в связи с именем Бонапарта; но мысль эта о том, что ему, l'Russe Besuhof, предназначено положить предел власти зверя, приходила ему еще только как одно из мечтаний, которые беспричинно и бесследно пробегают в воображении.