Флаг Асбеста

официальное название
Флаг Асбестовского городского округа

административный центр: Асбест
Свердловская область Россия
Утверждён	24 сентября 2002
Пропорция	2:3
Номер в ГГР	1036
Авторский коллектив
А. К. Грефенштейн, В. К. Кондюрин

Флаг муниципального образования Асбе́стовский городской округ Свердловской области Российской Федерации — является (наряду с гербом) основным опознавательно-правовым знаком муниципального образования, составленным и употребляемым в соответствии с правилами вексиллологии, и служит символом единства его населения, прав и процесса местного самоуправления.

Флаг утверждён решением Асбестовской городской Думы от 24 сентября 2002 года как флаг «муниципального образования город Асбест» (после муниципальной реформы — «Асбестовский городской округ») и внесён в Государственный геральдический регистр Российской Федерации с присвоением регистрационного номера 1036.

26 июля 2012 года, решением Думы Асбестовского городского округа № 8/10, в предыдущем решении (включая название и приложения) слова «Муниципальное образование город Асбест» заменены словами «Асбестовский городской округ» в соответствующих падежах. Данное решение распространяется на правоотношения возникшие с 1 января 2006 года.

Описание

«Полотнище с соотношением сторон 2:3, несущее на себе изображение фигур городского герба (солнечная корона, „нитчатый“ вилообразный крест и треугольно вырезанная оконечность), положенные вдоль полотнища и выполненные зелёным, белым и красным цветами. Обратная сторона зеркально симметрична лицевой».

Обоснование символики

Символика флага указывает на добычу и переработку асбеста и изготовление изделий из него. Отражает «путь» от минерала до негорючих тканей, а, кроме того, указывает и на имя города.

Отрывок, характеризующий Флаг Асбеста

Узнав, что Безухов в Орле, Вилларский, хотя и никогда не был коротко знаком с ним, приехал к нему с теми заявлениями дружбы и близости, которые выражают обыкновенно друг другу люди, встречаясь в пустыне. Вилларский скучал в Орле и был счастлив, встретив человека одного с собой круга и с одинаковыми, как он полагал, интересами.
Но, к удивлению своему, Вилларский заметил скоро, что Пьер очень отстал от настоящей жизни и впал, как он сам с собою определял Пьера, в апатию и эгоизм.
– Vous vous encroutez, mon cher, [Вы запускаетесь, мой милый.] – говорил он ему. Несмотря на то, Вилларскому было теперь приятнее с Пьером, чем прежде, и он каждый день бывал у него. Пьеру же, глядя на Вилларского и слушая его теперь, странно и невероятно было думать, что он сам очень недавно был такой же.
Вилларский был женат, семейный человек, занятый и делами имения жены, и службой, и семьей. Он считал, что все эти занятия суть помеха в жизни и что все они презренны, потому что имеют целью личное благо его и семьи. Военные, административные, политические, масонские соображения постоянно поглощали его внимание. И Пьер, не стараясь изменить его взгляд, не осуждая его, с своей теперь постоянно тихой, радостной насмешкой, любовался на это странное, столь знакомое ему явление.
В отношениях своих с Вилларским, с княжною, с доктором, со всеми людьми, с которыми он встречался теперь, в Пьере была новая черта, заслуживавшая ему расположение всех людей: это признание возможности каждого человека думать, чувствовать и смотреть на вещи по своему; признание невозможности словами разубедить человека. Эта законная особенность каждого человека, которая прежде волновала и раздражала Пьера, теперь составляла основу участия и интереса, которые он принимал в людях. Различие, иногда совершенное противоречие взглядов людей с своею жизнью и между собою, радовало Пьера и вызывало в нем насмешливую и кроткую улыбку.
В практических делах Пьер неожиданно теперь почувствовал, что у него был центр тяжести, которого не было прежде. Прежде каждый денежный вопрос, в особенности просьбы о деньгах, которым он, как очень богатый человек, подвергался очень часто, приводили его в безвыходные волнения и недоуменья. «Дать или не дать?» – спрашивал он себя. «У меня есть, а ему нужно. Но другому еще нужнее. Кому нужнее? А может быть, оба обманщики?» И из всех этих предположений он прежде не находил никакого выхода и давал всем, пока было что давать. Точно в таком же недоуменье он находился прежде при каждом вопросе, касающемся его состояния, когда один говорил, что надо поступить так, а другой – иначе.