Хас-пуш
| Хас-пуш | |
| Խասփուշ (Խաս-Փուշ) | |
 | |
| Жанр | |
|---|---|
| Режиссёр | |
| Автор сценария | |
| В главных ролях | |
| Оператор | |
| Кинокомпания | |
| Длительность |
75 минут |
| Страна | |
| Год | |
| IMDb | |
«Хас-пуш» — советский немой художественный фильм 1927 года, поставленный Амо Бек-Назаровым по мотивам рассказов Раффи «Носящие шёлк» и Вртанеса Папазяна «Персия при Каджарах».
Сюжет
О революционном движении персидских крестьян и горожан против засилья английских табачных монополий. Персия в 1891 г. — арена ожесточённой схватки между иностранными монополиями. В борьбе английского и русского капитала победу одерживают монополисты Англии. Страна остаётся без хлеба. Обнищавшие крестьяне и ремесленники — хас-пуши — поднимают восстание против иностранных колонизаторов. Поначалу восстание возглавляют купцы и духовенство. Городская беднота громит английское посольство. В критический момент купцы и духовенство устраняются от борьбы, предательски оставляя народные массы. Союз хас-пушей, выступающий под флагом защиты шариата, сбрасывает религиозную оболочку. Городская беднота начинает осознавать свои подлинные классовые интересы. И хотя восстание подавлено, мысль о необходимости социальной борьбы остается в сознании угнетённого народа.
В ролях
- Грачья Нерсесян — Рза, крестьянин
- М. Дулгарян — Фатима, его жена
- Авет Аветисян — полицмейстер
- Юнис Сулейманов — отец Рзы
- Амвросий Хачанян — Садраам, премьер-министр
- Никита Джанан — Сеид Габибулла, владелец табачной плантации
- А. Янчар — британский посол
- Тигран Айвазян — хас-пуш Ахмед
- Михаил Гарагаш — купец, продавец хлеба
- Тигран Шамирханян — крестьянин Ахмед
- Вагарш Вагаршян — шах
- Амасий Мартиросян — мулла
Съёмочная группа
- художники-постановщики — Михаил Арутчян, Михаил Сургунов
- главный администратор — Михаил Гарагаш
- консультант — Степан Манукян
Технические данные
Напишите отзыв о статье "Хас-пуш"
Ссылки
Советские художественные фильмы. Аннотированный каталог. Том I. Немые фильмы (1918—1935). — М., Искусство: 1961. — С. 232—233.
| ||||||
Отрывок, характеризующий Хас-пуш
– Qu'est ce qui me prouvera que vous ne mentez pas? [Кто мне докажет, что вы не лжете?]– Monseigneur! [Ваше высочество!] – вскрикнул Пьер не обиженным, но умоляющим голосом.
Даву поднял глаза и пристально посмотрел на Пьера. Несколько секунд они смотрели друг на друга, и этот взгляд спас Пьера. В этом взгляде, помимо всех условий войны и суда, между этими двумя людьми установились человеческие отношения. Оба они в эту одну минуту смутно перечувствовали бесчисленное количество вещей и поняли, что они оба дети человечества, что они братья.
В первом взгляде для Даву, приподнявшего только голову от своего списка, где людские дела и жизнь назывались нумерами, Пьер был только обстоятельство; и, не взяв на совесть дурного поступка, Даву застрелил бы его; но теперь уже он видел в нем человека. Он задумался на мгновение.
– Comment me prouverez vous la verite de ce que vous me dites? [Чем вы докажете мне справедливость ваших слов?] – сказал Даву холодно.
Пьер вспомнил Рамбаля и назвал его полк, и фамилию, и улицу, на которой был дом.
– Vous n'etes pas ce que vous dites, [Вы не то, что вы говорите.] – опять сказал Даву.
Пьер дрожащим, прерывающимся голосом стал приводить доказательства справедливости своего показания.
Но в это время вошел адъютант и что то доложил Даву.
Даву вдруг просиял при известии, сообщенном адъютантом, и стал застегиваться. Он, видимо, совсем забыл о Пьере.
Когда адъютант напомнил ему о пленном, он, нахмурившись, кивнул в сторону Пьера и сказал, чтобы его вели. Но куда должны были его вести – Пьер не знал: назад в балаган или на приготовленное место казни, которое, проходя по Девичьему полю, ему показывали товарищи.
Он обернул голову и видел, что адъютант переспрашивал что то.
– Oui, sans doute! [Да, разумеется!] – сказал Даву, но что «да», Пьер не знал.
Пьер не помнил, как, долго ли он шел и куда. Он, в состоянии совершенного бессмыслия и отупления, ничего не видя вокруг себя, передвигал ногами вместе с другими до тех пор, пока все остановились, и он остановился. Одна мысль за все это время была в голове Пьера. Это была мысль о том: кто, кто же, наконец, приговорил его к казни. Это были не те люди, которые допрашивали его в комиссии: из них ни один не хотел и, очевидно, не мог этого сделать. Это был не Даву, который так человечески посмотрел на него. Еще бы одна минута, и Даву понял бы, что они делают дурно, но этой минуте помешал адъютант, который вошел. И адъютант этот, очевидно, не хотел ничего худого, но он мог бы не войти. Кто же это, наконец, казнил, убивал, лишал жизни его – Пьера со всеми его воспоминаниями, стремлениями, надеждами, мыслями? Кто делал это? И Пьер чувствовал, что это был никто.
Это был порядок, склад обстоятельств.
Порядок какой то убивал его – Пьера, лишал его жизни, всего, уничтожал его.
От дома князя Щербатова пленных повели прямо вниз по Девичьему полю, левее Девичьего монастыря и подвели к огороду, на котором стоял столб. За столбом была вырыта большая яма с свежевыкопанной землей, и около ямы и столба полукругом стояла большая толпа народа. Толпа состояла из малого числа русских и большого числа наполеоновских войск вне строя: немцев, итальянцев и французов в разнородных мундирах. Справа и слева столба стояли фронты французских войск в синих мундирах с красными эполетами, в штиблетах и киверах.
