Холерный бунт в Ташкенте 24 июня 1892 года
Холерный бунт в Ташкенте произошёл 24 июня (6 июля) 1892 года.
Содержание
Хронология событий
В мае 1892 года в Ташкенте, в его старогородской[1] части вспыхнула эпидемия холеры. Администрация города Ташкента запретила самовольно хоронить умерших на «холерном кладбище» в тот же день без предварительного осмотра умершего врачами, что по мнению мусульманского духовенства являлось нарушением законов шариата, требовавших предавать покойника земле в день его смерти.
24 июня 1892 года толпа местных жителей из «старогородской» части Ташкента, подстрекаемая частью ортодоксально настроенных священнослужителей, перешла через канал Анхор в русскую часть города, чтобы предотвратить встречу Мухаммада Якуба – главного администратора «старогородской» части Ташкента и коменданта города Ташкента – Степана Р. Путинцева.
Мухаммад Якуб был приглашен на встречу по поводу протестов местного сартовского[2] населения против различного рода мер, предпринятых царской администрацией против эпидемии холеры, свирепствовавшей в городе в это время. Эти антихолерные меры воспринимались местным населением как нарушение принципов местной медицины и культуры.
Толпа прибыла к месту встрече с опозданием, застав Путинцева и Мухаммеда Якуба уже вместе. После отказа Путинцева отменить предпринимаемые антихолерные меры в него полетели камни и на него набросились с кулаками. Большинство демонстраторов стало преследовать убежавшего к зданию местной администрации Мухаммада Якуба, где они они уничтожили документы администрации, управлявшей азиатской частью Ташкента.
Русские жители Ташкента ответили на действия толпы силой. Служащие, ветераны и православные священнослужители русской части Ташкента поддержали прибывших для подавления бунта солдат приветственными криками. Солдаты и поддержавшие их жители русской части Ташкента преследовали демонстранторов, пытавшихся вернуться в «старогородскую» часть Ташкента, и нападали на всех демонстрантов, попадавшихся им под руку.
Тела убитых были сброшены в канал Анхор, откуда на следующий день было вытащено по меньшей мере восемьдесят трупов[3].
В последующем урегулировании конфликта принял участие известный и уважаемый представитель духовенства из «старогородской» части Ташкента – Абулкасымхан[4], который обратился к генерал-губернатору Туркестанского края с разъяснением того, что «холерный бунт» не был направлен против власти как таковой, а только на защиту веры и законов шариата. Таким образом, было достигнуто умиротворение, хотя имя Абулкасымхана фигурировало затем в следствии по делу о «Восстании против правительства». Впоследствии, наказывая организаторов бунта, власти не стали принимать суровых мер по отношению к самому Абулкасымхану, так как он пользовался огромным авторитетом среди жителей «старогородской» части Ташкента.
Напишите отзыв о статье "Холерный бунт в Ташкенте 24 июня 1892 года"
Примечания
- ↑ Подробнее об особенностях архитектурной планировке Ташкента в конце XIX — начале XX веков см. отдельную статью в Википедии.
- ↑ Этот термин до революции использовался в официальных документах русской администрации Туркестанского края для обозначения оседлого местного населения Средней Азии без различия языка, на котором они говорили. Таким образом, под этим термином понималось как узбекское, так и таджикское население края.
- ↑ Jeff Sahadeo «Russian colonial society in Tashkent, 1865 – 1923». Indiana Unversity Press, ISBN 978-0-253-34820-3, 2007, p. 79
- ↑ Подробнее см. статью Медресе Абдулкасим Шейха
См. также
Ссылки
- Jeff Sahadeo «Russian colonial society in Tashkent, 1865 – 1923» // Indiana Unversity Press, 601 North Morton Street, Bloomington, IN, 47404-3797, USA, ISBN 978-0-253-34820-3, 2007.
- [mytashkent.uz/2013/08/13/moya-sluzhba-v-turkestanskom-krae-fedorov-g-p-1870-1910-chast-pyatnadtsataya/ Г. П. Федоров. Моя служба в Туркестанском крае. Холерный бунт в Ташкенте]
Отрывок, характеризующий Холерный бунт в Ташкенте 24 июня 1892 года
Армия подвигалась с запада на восток, и переменные шестерни несли его туда же. 10 го июня он догнал армию и ночевал в Вильковисском лесу, в приготовленной для него квартире, в имении польского графа.На другой день Наполеон, обогнав армию, в коляске подъехал к Неману и, с тем чтобы осмотреть местность переправы, переоделся в польский мундир и выехал на берег.
Увидав на той стороне казаков (les Cosaques) и расстилавшиеся степи (les Steppes), в середине которых была Moscou la ville sainte, [Москва, священный город,] столица того, подобного Скифскому, государства, куда ходил Александр Македонский, – Наполеон, неожиданно для всех и противно как стратегическим, так и дипломатическим соображениям, приказал наступление, и на другой день войска его стали переходить Неман.
12 го числа рано утром он вышел из палатки, раскинутой в этот день на крутом левом берегу Немана, и смотрел в зрительную трубу на выплывающие из Вильковисского леса потоки своих войск, разливающихся по трем мостам, наведенным на Немане. Войска знали о присутствии императора, искали его глазами, и, когда находили на горе перед палаткой отделившуюся от свиты фигуру в сюртуке и шляпе, они кидали вверх шапки, кричали: «Vive l'Empereur! [Да здравствует император!] – и одни за другими, не истощаясь, вытекали, всё вытекали из огромного, скрывавшего их доселе леса и, расстрояясь, по трем мостам переходили на ту сторону.
– On fera du chemin cette fois ci. Oh! quand il s'en mele lui meme ca chauffe… Nom de Dieu… Le voila!.. Vive l'Empereur! Les voila donc les Steppes de l'Asie! Vilain pays tout de meme. Au revoir, Beauche; je te reserve le plus beau palais de Moscou. Au revoir! Bonne chance… L'as tu vu, l'Empereur? Vive l'Empereur!.. preur! Si on me fait gouverneur aux Indes, Gerard, je te fais ministre du Cachemire, c'est arrete. Vive l'Empereur! Vive! vive! vive! Les gredins de Cosaques, comme ils filent. Vive l'Empereur! Le voila! Le vois tu? Je l'ai vu deux fois comme jete vois. Le petit caporal… Je l'ai vu donner la croix a l'un des vieux… Vive l'Empereur!.. [Теперь походим! О! как он сам возьмется, дело закипит. Ей богу… Вот он… Ура, император! Так вот они, азиатские степи… Однако скверная страна. До свиданья, Боше. Я тебе оставлю лучший дворец в Москве. До свиданья, желаю успеха. Видел императора? Ура! Ежели меня сделают губернатором в Индии, я тебя сделаю министром Кашмира… Ура! Император вот он! Видишь его? Я его два раза как тебя видел. Маленький капрал… Я видел, как он навесил крест одному из стариков… Ура, император!] – говорили голоса старых и молодых людей, самых разнообразных характеров и положений в обществе. На всех лицах этих людей было одно общее выражение радости о начале давно ожидаемого похода и восторга и преданности к человеку в сером сюртуке, стоявшему на горе.
13 го июня Наполеону подали небольшую чистокровную арабскую лошадь, и он сел и поехал галопом к одному из мостов через Неман, непрестанно оглушаемый восторженными криками, которые он, очевидно, переносил только потому, что нельзя было запретить им криками этими выражать свою любовь к нему; но крики эти, сопутствующие ему везде, тяготили его и отвлекали его от военной заботы, охватившей его с того времени, как он присоединился к войску. Он проехал по одному из качавшихся на лодках мостов на ту сторону, круто повернул влево и галопом поехал по направлению к Ковно, предшествуемый замиравшими от счастия, восторженными гвардейскими конными егерями, расчищая дорогу по войскам, скакавшим впереди его. Подъехав к широкой реке Вилии, он остановился подле польского уланского полка, стоявшего на берегу.
– Виват! – также восторженно кричали поляки, расстроивая фронт и давя друг друга, для того чтобы увидать его. Наполеон осмотрел реку, слез с лошади и сел на бревно, лежавшее на берегу. По бессловесному знаку ему подали трубу, он положил ее на спину подбежавшего счастливого пажа и стал смотреть на ту сторону. Потом он углубился в рассматриванье листа карты, разложенного между бревнами. Не поднимая головы, он сказал что то, и двое его адъютантов поскакали к польским уланам.
