Хрящев, Андрей Алексеевич

Андрей Алексеевич Хрящев
Дата рождения	1900(1900)
Дата смерти	1982(1982)
Принадлежность	РСФСР РСФСР → СССР СССР
Род войск	армия
Годы службы	1919—1953
Звание
Сражения/войны	Гражданская война в России; Великая Отечественная война

Андрей Алексеевич Хрящев (1900 — 1982) — советский военачальник, генерал-лейтенант.

Биография

В рядах РККА с 1919 г. Участник Гражданской войны.

В 1927 г. окончил Военную академию имени М. В. Фрунзе, в 1937 г. — Академию Генерального штаба РККА. Постановлением Совета Народных Комиссаров СССР от 4 июня 1940 г. № 945 присвоено звание «генерал-майор». С 1937 года заместитель начальника штаба Закавказского военного округа.

С началом Великой Отечественной войны в той же должности. Провел большую работу по отмобилизованию войск округа, формированию новых соединений и отправки их в действующую армию. С октября 1941 г. и.д. начальника штаба округа, с ноября — начальник штаба Группы советских войск в Иране. С января 1942 г. начальник штаба 47-й армии Крымского фронта, принимал участие в руководстве боевыми действиями войск армии по обороне позиций на Керченском полуострове. С мая 1942 г. — начальник штаба 44-й армии Северо-Кавказского фронта (с 7 июня 1942 г.— в составе Закавказского фронта), с 20 мая по 2 июня и.д. командующего 44-й армией. С августа 1942 г. — заместитель начальник штаба Закавказского фронта по ВПУ, принимал участие в руководстве оборонительными операциями войск фронта в районе г. Орджоникидзе (Владикавказ) и на побережье Черного моря по прикрытию направлений на гг.Туапсе и Новороссийск. Особенно отличился в ходе Нальчикской оборонительной операции Северной группы войск Закавказского фронта, в результате которой немецко-фашистские войска окончательно отказались от наступательных действий на грозненском направлении и перешли к обороне. За боевые заслуги награждён орденом Красного Знамени. С ноября 1942 г. начальник штаба 45-й армии Закавказского фронта, которая прикрывала государственную границу СССР с Турцией и выполняла другие задачи. До конца войны участвовал в подготовке и отправке в действующую армию соединений, боевой подготовке и сколачивании войск армии. В процессе этой работы им были значительно углублены навыки по организационной работе, руководству боевой учебой штабов и войсковых соединений.

После войны в той же должности. С июня 1946 г. начальник оперативного отдела штаба Киевского военного округа, с 1949 г. - слушатель Высшей военной академии им. К. Е. Ворошилова, с сентября 1950 г. - начальник цикла тактики Высших стрелково-тактических курсов усовершенствования комсостава пехоты «Выстрел» им. Б. М. Шапошникова. С ноября 1953 г. в запасе. В 1953 г. присвоено звание «генерал-лейтенант».

Уволен в отставку в 1953 г.

Литература

• Малашенко Е. И. [www.soldat.ru/files/f/000001b0.pdf Командармы Великой Отечественной войны] // Военно-исторический журнал. — 2005. — № 5.

Отрывок, характеризующий Хрящев, Андрей Алексеевич

«Еще бы!», отвечали смеющиеся глаза Наташи.
– А папа постарел? – спросила она. Наташа села и, не вступая в разговор Бориса с графиней, молча рассматривала своего детского жениха до малейших подробностей. Он чувствовал на себе тяжесть этого упорного, ласкового взгляда и изредка взглядывал на нее.
Мундир, шпоры, галстук, прическа Бориса, всё это было самое модное и сomme il faut [вполне порядочно]. Это сейчас заметила Наташа. Он сидел немножко боком на кресле подле графини, поправляя правой рукой чистейшую, облитую перчатку на левой, говорил с особенным, утонченным поджатием губ об увеселениях высшего петербургского света и с кроткой насмешливостью вспоминал о прежних московских временах и московских знакомых. Не нечаянно, как это чувствовала Наташа, он упомянул, называя высшую аристократию, о бале посланника, на котором он был, о приглашениях к NN и к SS.
Наташа сидела всё время молча, исподлобья глядя на него. Взгляд этот всё больше и больше, и беспокоил, и смущал Бориса. Он чаще оглядывался на Наташу и прерывался в рассказах. Он просидел не больше 10 минут и встал, раскланиваясь. Всё те же любопытные, вызывающие и несколько насмешливые глаза смотрели на него. После первого своего посещения, Борис сказал себе, что Наташа для него точно так же привлекательна, как и прежде, но что он не должен отдаваться этому чувству, потому что женитьба на ней – девушке почти без состояния, – была бы гибелью его карьеры, а возобновление прежних отношений без цели женитьбы было бы неблагородным поступком. Борис решил сам с собою избегать встреч с Наташей, нo, несмотря на это решение, приехал через несколько дней и стал ездить часто и целые дни проводить у Ростовых. Ему представлялось, что ему необходимо было объясниться с Наташей, сказать ей, что всё старое должно быть забыто, что, несмотря на всё… она не может быть его женой, что у него нет состояния, и ее никогда не отдадут за него. Но ему всё не удавалось и неловко было приступить к этому объяснению. С каждым днем он более и более запутывался. Наташа, по замечанию матери и Сони, казалась по старому влюбленной в Бориса. Она пела ему его любимые песни, показывала ему свой альбом, заставляла его писать в него, не позволяла поминать ему о старом, давая понимать, как прекрасно было новое; и каждый день он уезжал в тумане, не сказав того, что намерен был сказать, сам не зная, что он делал и для чего он приезжал, и чем это кончится. Борис перестал бывать у Элен, ежедневно получал укоризненные записки от нее и всё таки целые дни проводил у Ростовых.


Однажды вечером, когда старая графиня, вздыхая и крехтя, в ночном чепце и кофточке, без накладных буклей, и с одним бедным пучком волос, выступавшим из под белого, коленкорового чепчика, клала на коврике земные поклоны вечерней молитвы, ее дверь скрипнула, и в туфлях на босу ногу, тоже в кофточке и в папильотках, вбежала Наташа. Графиня оглянулась и нахмурилась. Она дочитывала свою последнюю молитву: «Неужели мне одр сей гроб будет?» Молитвенное настроение ее было уничтожено. Наташа, красная, оживленная, увидав мать на молитве, вдруг остановилась на своем бегу, присела и невольно высунула язык, грозясь самой себе. Заметив, что мать продолжала молитву, она на цыпочках подбежала к кровати, быстро скользнув одной маленькой ножкой о другую, скинула туфли и прыгнула на тот одр, за который графиня боялась, как бы он не был ее гробом. Одр этот был высокий, перинный, с пятью всё уменьшающимися подушками. Наташа вскочила, утонула в перине, перевалилась к стенке и начала возиться под одеялом, укладываясь, подгибая коленки к подбородку, брыкая ногами и чуть слышно смеясь, то закрываясь с головой, то взглядывая на мать. Графиня кончила молитву и с строгим лицом подошла к постели; но, увидав, что Наташа закрыта с головой, улыбнулась своей доброй, слабой улыбкой.