Цурковский, Ярослав Иванович
| Ярослав Иванович Цурковский | |
| укр. Ярослав Іванович Цурковський | |
| Дата рождения: | |
|---|---|
| Место рождения: | |
| Дата смерти: | |
| Место смерти: | |
| Страна: |
|
| Научная сфера: |
психология |
| Альма-матер: |
Украинский тайный университет Львова, Украинский свободный университет Праги |
| Известен как: |
основатель теории психической контрольности, изобретатель контролографа |
Ярослав Иванович Цурковский (укр. Ярослав Іванович Цурковський; 27 декабря 1904, Тернополь — 24 апреля 1995, Львов) — украинский психолог, доктор философии, основатель теории психической контрольности и изобретатель контролографа, поэт и общественный деятель.
Биография
Уроженец Тернополя, в 1913 году с семьёй переехал во Львов. Окончил начальную школу, в 1916 год поступил в Государственную украинскую академическую гимназию. В 1920 году в составе скаутской организации «Пласт» избран командиром полка имени князя Льва. Создал нелегальную организацию Гвардия им. И. Франко, за что был отчислен из гимназии. Выпускные экзамены сдал экстерном в 1923 году.
В 1920-х годах Цурковский участвовал в общественной деятельности, руководил общественной организацией Интеллектуальный блок молодёжной всеукраинской генерации (ИНТЕМБОВСЕГ), руководил организацией студенческих профсоюзов (ПРОФОРУС), состоял в Научном обществе имени Т. Г. Шевченко и обществе Научных докладов имени П. Могилы. В то же время Цурковский занялся литературной деятельностью: в 1924 году он основал журнал «Наука и литература», став его редактором; в 1927—1928 годах работал в редакции газеты «Литературные Вести». Издал поэтические сборники «Прозолоть світанку» (1925), «Вогні» (1926), «Смолоскипи» (1926), «Моменти й вічність» (1927) и «Збентежений літак» (1928), за что подвергся преследованиям со стороны Польши.
Ярослав Цурковский учился на философском факультете Украинского тайного университета во Львове (1923—1926) и в Украинском свободном университете в Праге (1929—1931). В 1929 году создал первую модель контролографа — прибора для исследования психологических и психофизиологических параметров человека, при помощи которого проводил обследование представителей различных профессий. В 1930-е годы работал директором Института психотехнических исследований (с 1932 по 1939 годы в Катовице). Звание доктора философии (по психологии) получил в 1937 году, защитив работу на тему «Вопросы определения психотехники с интегральной точки зрения».
В годы Второй мировой войны был сначала редактором журнала «Литература и искусство» во Львове, затем работал в Институте психотехнических исследований во Львове. После войны в 1949 году был назначен преподавателем кафедры психологии и педагогики Львовского института физической культуры. К 1959 году он сумел создать контролограф нового поколения, разработал и обосновал теорию психической контрольности, а также начал проводить исследования психических контрольных процессов у спортсменов и опубликовал ряд своих научных работ.
В 1960-е годы Ярослав Иванович стал заведующим первой советской экспериментальной лаборатории психофизиологии, психологии и условий работы Львовского завода автопогрузчиков (1961—1971), благодаря чему был награждён в 1967 году Золотой медалью ВДНХ СССР. По его инициативе на львовском заводе «Ремпобуттехника» началось производство контролографов, которые использовались при проверке психического состояния здоровья различных людей (от космонавтов, машинистов и водителей во время подготовки к профессиональной деятельности до выпускников школ в рамках проведения профессиональной ориентации).
С 1969 года и до конца жизни Ярослав Иванович Цурковский возглавлял Львовское зональное отделение общества психологов УССР, в 1980-е годы он провёл две Всесоюзные конференции по проблемам экспериментальной психологии на базе Львовского университета имени Ивана Франко и Львовского политехнического института. В 1993 году избран почётным президентом Общества научных Докладов имени Петра Могилы.
Труды
- Цурковский Я. И. Теория и практика исследования контрольных психических процессов у спортсменов (Собственные исследования), главы 1 и 2. // Труды Львовского Государственного института физической культуры. — Львов, 1958. — Т. III. — С. 265—324.
- Цурковский Я. И. Теория и практика исследования контрольных психических процессов у спортсменов. Глава 3: Исследование и совершенствование контрольных психических процессов у спортсменов // Труды Львовского государственного института физической культуры. — Т. IV. — Львов, 1959. — С. 5—82.
- Цурковский Я. И. Интегральная методика психологического исследования спортсменов и её теоретическое обоснование // Ученые записки ЛГИФК — Вып. ІІ. — Львов: изд-во львовского ун-та, 1959. — С. 101—146.
Напишите отзыв о статье "Цурковский, Ярослав Иванович"
Литература
- Огірко І. В. Юрковський В. А. Життєвий і творчий шлях д-ра Ярослава Цурковського // Український освітній журнал. — Львів, 1995. — № 1. — С. 55-61.
- Вавринюк В. І. Талановитий український вчений Ярослав Іванович Цурковський // Філософські пошуки. — 1999. — Вип. ІХ. — С. 108—115.
- Енциклопедія українознавства. У 10-х томах. / Головний редактор Володимир Кубійович. — Париж; Нью-Йорк: Молоде життя, 1954—1989.
- Вінтюк Ю. В. Ярослав Цурковський: особистість і вчений // Політична психологія. Науковий збірник. — Львів: Видавничий центр ЛНУ ім. Івана Франка, 2003. — С. 234—238.
Отрывок, характеризующий Цурковский, Ярослав Иванович
– Да, – сказала она, всматриваясь в его изменившееся лицо, после того как он поцеловал ее руку, – вот как мы с вами встречаемся. Он и последнее время часто говорил про вас, – сказала она, переводя свои глаза с Пьера на компаньонку с застенчивостью, которая на мгновение поразила Пьера.– Я так была рада, узнав о вашем спасенье. Это было единственное радостное известие, которое мы получили с давнего времени. – Опять еще беспокойнее княжна оглянулась на компаньонку и хотела что то сказать; но Пьер перебил ее.
– Вы можете себе представить, что я ничего не знал про него, – сказал он. – Я считал его убитым. Все, что я узнал, я узнал от других, через третьи руки. Я знаю только, что он попал к Ростовым… Какая судьба!
Пьер говорил быстро, оживленно. Он взглянул раз на лицо компаньонки, увидал внимательно ласково любопытный взгляд, устремленный на него, и, как это часто бывает во время разговора, он почему то почувствовал, что эта компаньонка в черном платье – милое, доброе, славное существо, которое не помешает его задушевному разговору с княжной Марьей.
Но когда он сказал последние слова о Ростовых, замешательство в лице княжны Марьи выразилось еще сильнее. Она опять перебежала глазами с лица Пьера на лицо дамы в черном платье и сказала:
– Вы не узнаете разве?
Пьер взглянул еще раз на бледное, тонкое, с черными глазами и странным ртом, лицо компаньонки. Что то родное, давно забытое и больше чем милое смотрело на него из этих внимательных глаз.
«Но нет, это не может быть, – подумал он. – Это строгое, худое и бледное, постаревшее лицо? Это не может быть она. Это только воспоминание того». Но в это время княжна Марья сказала: «Наташа». И лицо, с внимательными глазами, с трудом, с усилием, как отворяется заржавелая дверь, – улыбнулось, и из этой растворенной двери вдруг пахнуло и обдало Пьера тем давно забытым счастием, о котором, в особенности теперь, он не думал. Пахнуло, охватило и поглотило его всего. Когда она улыбнулась, уже не могло быть сомнений: это была Наташа, и он любил ее.
В первую же минуту Пьер невольно и ей, и княжне Марье, и, главное, самому себе сказал неизвестную ему самому тайну. Он покраснел радостно и страдальчески болезненно. Он хотел скрыть свое волнение. Но чем больше он хотел скрыть его, тем яснее – яснее, чем самыми определенными словами, – он себе, и ей, и княжне Марье говорил, что он любит ее.
«Нет, это так, от неожиданности», – подумал Пьер. Но только что он хотел продолжать начатый разговор с княжной Марьей, он опять взглянул на Наташу, и еще сильнейшая краска покрыла его лицо, и еще сильнейшее волнение радости и страха охватило его душу. Он запутался в словах и остановился на середине речи.
Пьер не заметил Наташи, потому что он никак не ожидал видеть ее тут, но он не узнал ее потому, что происшедшая в ней, с тех пор как он не видал ее, перемена была огромна. Она похудела и побледнела. Но не это делало ее неузнаваемой: ее нельзя было узнать в первую минуту, как он вошел, потому что на этом лице, в глазах которого прежде всегда светилась затаенная улыбка радости жизни, теперь, когда он вошел и в первый раз взглянул на нее, не было и тени улыбки; были одни глаза, внимательные, добрые и печально вопросительные.
Смущение Пьера не отразилось на Наташе смущением, но только удовольствием, чуть заметно осветившим все ее лицо.
– Она приехала гостить ко мне, – сказала княжна Марья. – Граф и графиня будут на днях. Графиня в ужасном положении. Но Наташе самой нужно было видеть доктора. Ее насильно отослали со мной.
– Да, есть ли семья без своего горя? – сказал Пьер, обращаясь к Наташе. – Вы знаете, что это было в тот самый день, как нас освободили. Я видел его. Какой был прелестный мальчик.
Наташа смотрела на него, и в ответ на его слова только больше открылись и засветились ее глаза.
– Что можно сказать или подумать в утешенье? – сказал Пьер. – Ничего. Зачем было умирать такому славному, полному жизни мальчику?
– Да, в наше время трудно жить бы было без веры… – сказала княжна Марья.
– Да, да. Вот это истинная правда, – поспешно перебил Пьер.
– Отчего? – спросила Наташа, внимательно глядя в глаза Пьеру.
– Как отчего? – сказала княжна Марья. – Одна мысль о том, что ждет там…
Наташа, не дослушав княжны Марьи, опять вопросительно поглядела на Пьера.
– И оттого, – продолжал Пьер, – что только тот человек, который верит в то, что есть бог, управляющий нами, может перенести такую потерю, как ее и… ваша, – сказал Пьер.
Наташа раскрыла уже рот, желая сказать что то, но вдруг остановилась. Пьер поспешил отвернуться от нее и обратился опять к княжне Марье с вопросом о последних днях жизни своего друга. Смущение Пьера теперь почти исчезло; но вместе с тем он чувствовал, что исчезла вся его прежняя свобода. Он чувствовал, что над каждым его словом, действием теперь есть судья, суд, который дороже ему суда всех людей в мире. Он говорил теперь и вместе с своими словами соображал то впечатление, которое производили его слова на Наташу. Он не говорил нарочно того, что бы могло понравиться ей; но, что бы он ни говорил, он с ее точки зрения судил себя.
Княжна Марья неохотно, как это всегда бывает, начала рассказывать про то положение, в котором она застала князя Андрея. Но вопросы Пьера, его оживленно беспокойный взгляд, его дрожащее от волнения лицо понемногу заставили ее вдаться в подробности, которые она боялась для самой себя возобновлять в воображенье.
– Да, да, так, так… – говорил Пьер, нагнувшись вперед всем телом над княжной Марьей и жадно вслушиваясь в ее рассказ. – Да, да; так он успокоился? смягчился? Он так всеми силами души всегда искал одного; быть вполне хорошим, что он не мог бояться смерти. Недостатки, которые были в нем, – если они были, – происходили не от него. Так он смягчился? – говорил Пьер. – Какое счастье, что он свиделся с вами, – сказал он Наташе, вдруг обращаясь к ней и глядя на нее полными слез глазами.
