Шарошкин, Николай Алексеевич

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Николай Алексеевич Шарошкин
Место рождения:

с. Кривозерье[1], Пензенский округ Средневолжского края, РСФСР, СССР

Научная сфера:

история

Место работы:

Пензенский государственный педагогический университет имени В. Г. Белинского

Учёная степень:

доктор исторических наук

Учёное звание:

профессор

Альма-матер:

Пензенский педагогический институт

Награды и премии:

Николай Алексеевич Шарошкин (род. 18 декабря 1932, с. Кривозерье Пензенского округа[1] - ум. 23 июля 2016, г. Пенза) — историк.





Биография

В 1952 окончил Пензенский сельскохозяйственный техникум; работал агрономом совхоза «Прогресс». С 1953 по 1958 учился на историко-филологическом факультете Пензенского педагогического института. В 1958—1962 гг. — заместитель заведующего отделом пропаганды и агитации Пензенского обкома ВЛКСМ.

С 1962 г. — в Пензенском педагогическом институте: аспирант кафедры истории, с 1965 г. — старший преподаватель. В 1966 г. защитил кандидатскую диссертацию на тему «Органы управления промышленностью. 1917—1927 гг.».

В 1968—1974 гг. — декан историко-филологического факультета (с 1971 — доцент). С мая 1974 по 1985 г. — заведующий кафедрой истории. В 1985 защитил докторскую диссертацию на тему «Рабочие Поволжья в переходный период от капитализма к социализму. 1917—1937 гг.», с 1987 г. — профессор.

В 1985—1999 гг. — заведующий кафедрой истории, методики преподавания истории, обществоведения и советского права. С 1999 г. — профессор кафедры отечественной истории.

Дети:

Серкова Галина Николаевна, Кузьмина Татьяна Николаевна

Внуки:

Булатова Екатерина Владиславовна (1990 г.р.), Серков Николай Алексеевич (1993 г.р.), Баженова Александра Владиславовна (1993 г.р.), Серков Дмитрий Алексеевич (2005 г.р.)

Научная деятельность

Автор более 250 работ (монографий, статей, учебных пособий, методических разработок). Подготовил 12 кандидатов исторических наук. В 1994—1999 гг. возглавлял впервые созданный в университете Диссертационный совет по защите диссертаций на соискание учёной степени кандидата исторических наук.

Избранные труды

  • Догаева В. П., Лебедев В. И., Шарошкин Н. А. Земля Пензенская : Учеб. пособие для учащихся 9–10-х кл. — Саратов: Приволж. кн. изд-во, 1978. — 96 с. — 50 000 экз.
  • Кузьмина Т. Н., Шарошкин Н. А. Индустриальное развитие Поволжья. 1928 – июнь 1941 гг.: достижения, издержки, уроки. — Пенза: Изд-во ПГПУ, 2005. — 602 с. — 1000 экз. — ISBN 5-93434-093-X.
  • Кузьмина Т. Н., Шарошкин Н. А. Подготовка рабочих кадров в Поволжье: проблемы и итоги : 1920-1930-е годы. — Пенза: Изд-во ПГПУ, 2004. — 263 с. — 1000 экз. — ISBN 5-93434-070-0.
  • Шарошкин Н. А. Изменения в численности и составе рабочих Поволжья в переходный период от капитализма к социализму (1917—1937 гг.). — Саратов: изд-во Сарат. ун-та, 1984. — 170 с. — 1500 экз.
  • Шарошкин Н. А. Органы управления промышленностью в 1917–1926 гг. : (По матер. Пенз. Губернии) : Автореф. дис. … канд. ист. наук. — М., 1966. — 23 с.
  • Шарошкин Н. А. Промышленность и рабочие Поволжья в 1920-е годы. — Пенза: Пенз. гос. пед. ун-т, 1998. — 319 с. — 1000 экз.
  • Шарошкин Н. А. Рабочие Поволжья в переходный период от капитализма к социализму. 1917—1937 гг.: Автореф. дис. … д-ра ист. наук. — М., 1985. — 32 с.
  • Шарошкин Н. А. Рабочий класс Поволжья в первое десятилетие Советское власти (1917—1927 гг.) : Учеб. пособие к спецкурсу. — Рязань: ГПИ, 1982. — 103 с. — 1000 экз.

Награды и признание

Напишите отзыв о статье "Шарошкин, Николай Алексеевич"

Примечания

  1. 1 2 Ныне входит в территорию Пензы.

Литература

  • Жизнь как один день // Пензенская правда. — 1992, 18 декабря.
  • Пензенский государственный педагогический институт им. В. Г. Белинского : 1939—1994. — Пенза, 1999. — С. 173, 177, 230—240, 247.
  • Профессора ПГПУ им. В. Г. Белинского : Справочное издание / Под ред. А. Ю. Казакова. — Пенза, 2004.
  • Учителями славится Россия // Педагог. — 1994, декабрь.
  • Человек, каких мало // Педагог. — 1992.

Отрывок, характеризующий Шарошкин, Николай Алексеевич

– Всё кажется хорошим, что было прежде, – сказал он, – а разве тот же Суворов не попался в ловушку, которую ему поставил Моро, и не умел из нее выпутаться?
– Это кто тебе сказал? Кто сказал? – крикнул князь. – Суворов! – И он отбросил тарелку, которую живо подхватил Тихон. – Суворов!… Подумавши, князь Андрей. Два: Фридрих и Суворов… Моро! Моро был бы в плену, коли бы у Суворова руки свободны были; а у него на руках сидели хофс кригс вурст шнапс рат. Ему чорт не рад. Вот пойдете, эти хофс кригс вурст раты узнаете! Суворов с ними не сладил, так уж где ж Михайле Кутузову сладить? Нет, дружок, – продолжал он, – вам с своими генералами против Бонапарте не обойтись; надо французов взять, чтобы своя своих не познаша и своя своих побиваша. Немца Палена в Новый Йорк, в Америку, за французом Моро послали, – сказал он, намекая на приглашение, которое в этом году было сделано Моро вступить в русскую службу. – Чудеса!… Что Потемкины, Суворовы, Орловы разве немцы были? Нет, брат, либо там вы все с ума сошли, либо я из ума выжил. Дай вам Бог, а мы посмотрим. Бонапарте у них стал полководец великий! Гм!…
– Я ничего не говорю, чтобы все распоряжения были хороши, – сказал князь Андрей, – только я не могу понять, как вы можете так судить о Бонапарте. Смейтесь, как хотите, а Бонапарте всё таки великий полководец!
– Михайла Иванович! – закричал старый князь архитектору, который, занявшись жарким, надеялся, что про него забыли. – Я вам говорил, что Бонапарте великий тактик? Вон и он говорит.
– Как же, ваше сиятельство, – отвечал архитектор.
Князь опять засмеялся своим холодным смехом.
– Бонапарте в рубашке родился. Солдаты у него прекрасные. Да и на первых он на немцев напал. А немцев только ленивый не бил. С тех пор как мир стоит, немцев все били. А они никого. Только друг друга. Он на них свою славу сделал.
И князь начал разбирать все ошибки, которые, по его понятиям, делал Бонапарте во всех своих войнах и даже в государственных делах. Сын не возражал, но видно было, что какие бы доводы ему ни представляли, он так же мало способен был изменить свое мнение, как и старый князь. Князь Андрей слушал, удерживаясь от возражений и невольно удивляясь, как мог этот старый человек, сидя столько лет один безвыездно в деревне, в таких подробностях и с такою тонкостью знать и обсуживать все военные и политические обстоятельства Европы последних годов.
– Ты думаешь, я, старик, не понимаю настоящего положения дел? – заключил он. – А мне оно вот где! Я ночи не сплю. Ну, где же этот великий полководец твой то, где он показал себя?
– Это длинно было бы, – отвечал сын.
– Ступай же ты к Буонапарте своему. M lle Bourienne, voila encore un admirateur de votre goujat d'empereur! [вот еще поклонник вашего холопского императора…] – закричал он отличным французским языком.
– Vous savez, que je ne suis pas bonapartiste, mon prince. [Вы знаете, князь, что я не бонапартистка.]
– «Dieu sait quand reviendra»… [Бог знает, вернется когда!] – пропел князь фальшиво, еще фальшивее засмеялся и вышел из за стола.
Маленькая княгиня во всё время спора и остального обеда молчала и испуганно поглядывала то на княжну Марью, то на свекра. Когда они вышли из за стола, она взяла за руку золовку и отозвала ее в другую комнату.
– Сomme c'est un homme d'esprit votre pere, – сказала она, – c'est a cause de cela peut etre qu'il me fait peur. [Какой умный человек ваш батюшка. Может быть, от этого то я и боюсь его.]
– Ax, он так добр! – сказала княжна.


Князь Андрей уезжал на другой день вечером. Старый князь, не отступая от своего порядка, после обеда ушел к себе. Маленькая княгиня была у золовки. Князь Андрей, одевшись в дорожный сюртук без эполет, в отведенных ему покоях укладывался с своим камердинером. Сам осмотрев коляску и укладку чемоданов, он велел закладывать. В комнате оставались только те вещи, которые князь Андрей всегда брал с собой: шкатулка, большой серебряный погребец, два турецких пистолета и шашка, подарок отца, привезенный из под Очакова. Все эти дорожные принадлежности были в большом порядке у князя Андрея: всё было ново, чисто, в суконных чехлах, старательно завязано тесемочками.
В минуты отъезда и перемены жизни на людей, способных обдумывать свои поступки, обыкновенно находит серьезное настроение мыслей. В эти минуты обыкновенно поверяется прошедшее и делаются планы будущего. Лицо князя Андрея было очень задумчиво и нежно. Он, заложив руки назад, быстро ходил по комнате из угла в угол, глядя вперед себя, и задумчиво покачивал головой. Страшно ли ему было итти на войну, грустно ли бросить жену, – может быть, и то и другое, только, видимо, не желая, чтоб его видели в таком положении, услыхав шаги в сенях, он торопливо высвободил руки, остановился у стола, как будто увязывал чехол шкатулки, и принял свое всегдашнее, спокойное и непроницаемое выражение. Это были тяжелые шаги княжны Марьи.
– Мне сказали, что ты велел закладывать, – сказала она, запыхавшись (она, видно, бежала), – а мне так хотелось еще поговорить с тобой наедине. Бог знает, на сколько времени опять расстаемся. Ты не сердишься, что я пришла? Ты очень переменился, Андрюша, – прибавила она как бы в объяснение такого вопроса.
Она улыбнулась, произнося слово «Андрюша». Видно, ей самой было странно подумать, что этот строгий, красивый мужчина был тот самый Андрюша, худой, шаловливый мальчик, товарищ детства.
– А где Lise? – спросил он, только улыбкой отвечая на ее вопрос.
– Она так устала, что заснула у меня в комнате на диване. Ax, Andre! Que! tresor de femme vous avez, [Ax, Андрей! Какое сокровище твоя жена,] – сказала она, усаживаясь на диван против брата. – Она совершенный ребенок, такой милый, веселый ребенок. Я так ее полюбила.
Князь Андрей молчал, но княжна заметила ироническое и презрительное выражение, появившееся на его лице.
– Но надо быть снисходительным к маленьким слабостям; у кого их нет, Аndre! Ты не забудь, что она воспитана и выросла в свете. И потом ее положение теперь не розовое. Надобно входить в положение каждого. Tout comprendre, c'est tout pardonner. [Кто всё поймет, тот всё и простит.] Ты подумай, каково ей, бедняжке, после жизни, к которой она привыкла, расстаться с мужем и остаться одной в деревне и в ее положении? Это очень тяжело.