Дэцянь

Дэцянь
Ши Дэцянь
Дата рождения:	1939(1939)
Дата смерти:	23 августа 2008(2008-08-23)

Ши Дэцянь, мирское имя Ван Чанцин (1939 — 23 августа 2008) — бывший шаолиньский послушник, знаток китайской традиционной медицины, хранитель летописной традиции архива шаолиньского монастыря и практических основ Шаолиньского учения.

Ши Дэцянь родился в Китае, в уезде Дэнфэн, в небольшой деревне Ваншанцунь волости Дацзинчжань. В детстве его звали Ван Шэнинь. Взрослое имя Ван Чанцин (в переводе с кит. — «Ван вечнозеленый»). Также был известен под традиционным для китайцев именем Шаошишань жэнь — «человек с гор Шаоши».

Биография

В Шаолиньский монастырь пришел в шестилетнем возрасте и оставался в обители до 18 лет. Стал ближайшим учеником преподобного Ши Суси (1924—2006). Также обучался у знаменитых патриархов Шаолиньской традиции, настоятелей Шаолиньсы Ши Чжэньцзюня, Ши Дэчаня (1907—1993). У настоятеля Ши Дэчаня Дэцянь обучался шаолиньскому медицинскому искусству и был назван в числе немногих прямых носителей традиции Шаолиньской медицины.

В 1959 году Ши Дэцянь поступил в Школу традиционной китайской медицины в Нинся. C последнего курса в качестве доктора Ши Дэцянь был направлен в 14-ю армейскую группировку 2-го городского подразделения в Синьцзян-Уйгурском автономном районе.

В 1969 году, во время «Великой пролетарской культурной революции», в разгар борьбы хунвэйбинов и цзаофаней с «феодальными пережитками», в том числе и с шаолиньскими монахами, Ши Дэцянь был сослан в горный уезд Иньин, где занимался врачеванием и преподаванием. В течение 20-ти лет он вел образ жизни бродячего лекаря и наставника. Пациентами Ши Дэцяня становились люди многих национальностей: китайцы, уйгуры, казахи, таджики, монголы. За своё мастерство, удивительное упорство и способность жить в сложнейших условиях предгорий и бесплодных долин, от местных жителей он получил прозвище «горный ястреб» и до сих пор в этих районах Синьцзяна можно услышать истории об этом человеке.

В 1980 году Ши Дэцянь вернулся в Шаолиньсы, где после разрушительной для китайской традиции Культурной революции начал грандиозную работу по восстановлению шаолиньских архивов. В Шаолиньсы Ши Дэцянь в течение более чем десяти лет возглавлял группу по восстановлению Шаолиньских архивов, в том числе монастырских хроник, проповедей великих наставников, трактатов по боевым искусствам и медитации. Он много странствовал в тот период по школам ушу в провинциях Цзянси, Шаньдун, Цзянсу, внутренней Монголии, Гуандуну, куда переселились многие бывшие шаолиньские наставники или где сохранились трактаты по боевым искусствам, методам медитации и врачеванию.

В 1992 году он покинул монастырь и возглавил коммерческую фирму «Международный Китайский Институт ушу Шаолиньского монастыря». Примерно в то же время он женился и обзавёлся двухэтажным домом в 13 километрах от Шаолиня, в городке Дэнфэн.

С 1992 года Ши Дэцянь — вице-президент Хэнаньской провинциальной ассоциации ушу, президент высшей комиссии советников Международной Федерации шаолиньского кунфу.

В 1992 году Ши Дэцянь вместе с Ши Голинем и Ши Яньмином принимал участие в демонстрационном туре шаолиньского боевого искусства в США.

В 1993 году Ши Дэцянь встретился с российскими адептами шаолиньского ушу. В результате сотрудничества с Ши Дэцянем в России была создана Федерация Шаолиньских боевых искусств (ФШБИ), которую возглавил ученик Ши Дэцяня Алексей Александрович Маслов (в наст. время, профессор, доктор исторических наук).

В феврале 1998 году по приглашению руководства ФШБИ Ши Дэцянь впервые посетил Россию.

В 2007 году первый канал Центрального китайского телевидения (CCTV 1) показал по центральному телевидению двухсерийный документальный фильм «Тайное писание Шаолиня» из популярной серии «Путешествия за открытиями». Фильм посвящён тайнам происхождения, практике и современным научным исследованиям «Ицзиньцзина» — «Канона изменения в мышцах». Для участия в фильме были приглашены многие известные ученые в области медицины, истории, физиологии. Ши Дэцянь фактически был признан единственным консультантом как носитель истинной традиции практики «Ицзиньцзин» среди практикующих мастеров.

Ши Дэцянь опубликовал более двухсот книг, посвящённых различным аспектам Шаолиньского ушу.

Ши Дэцянь принимал участие в создании 13-ти художественных и телевизионных фильмах, таких как «Чжунхуа ушу», «Шаолинь сюнфэн» («Героический дух Шаолиня»), «Шаолинь нюхэшан» («Шаолиньские монашенки-бойцы»).

Ши Дэцянь дважды приезжал в Россию, проводил семинары и открытые лекции по истории и практике буддизма в Москве и Санкт-Петербурге. В России имеются его официальные ученики (С. Н. Кузнецов, А. А. Маслов, Ю. В. Момотов, Е. В. Чертовских)

Ши Дэцянь распорядился не помещать свою фотографию на могиле, считая что «люди должны помнить не облик, а образ учителя и дела его».

Литература

• Дэцянь. Шаолинь усэн чжи (хроники монахов-бойцов Шаолиньского монастыря). — Пекин, 1988.
• Дэцянь. Шаолинь учэньцзун цигун (Цигун истинной шаолиньской школы). — Пекин, 1988.
• Дэцянь. Шаолинь люхэцюань (Шаолиньский «Кулак шести соответствий»). — Пекин, 1987.
• Дэцянь. Шаолинь цюаньшу мичуань (Тайная традиция боевого шаолиньского искусства). Пекин, 1989.
• Дэцянь. Шаолинь ушу дацюань (Большая энциклопедия шаолиньского ушу). Т. 1-2. Пекин. 1990.
• Дэцянь, Дэянь. Шаолинь гуньфа дацюань (Энциклопедия шаолиньского боя с шестом). Пекин: Бэйцзин тиюй чубаньшэ, 1990.
• Дэцянь. Чжун вай шаолинь ушу мин -жэнь (Знаменитые люди шаолиньской традиции в Китае и за рубежом). Пекин: Бэйцзинтиюй сюэюань чубаньшэ, 1992.
• Дэцянь. Шаолиньсы ишуцзинхуа (Лучшие избранные методы медицинского искусства Шаолиньского монастыря). Сиань, Пекин, Шанхай: Синсыюн чубань сиань гунсу, 1998.

Литература о Дэцяне

• Энциклопедия восточных боевых искусств. Традиции и тайны китайского ушу. Книга 3. Под сенью шаолиньских стен. — Москва: «Гала-Пресс». 2000. С.227-252.
• [centrshaolin.ru/5F1E785D-FA2D-49F8-9D13-D02166614A59/8148CA70-BECE-4CDF-9398-4D8710FE23EE.html Фочкин О. Дао мастера боится. В жур.: Traveler. 2006—2007, № 12-1. С. 120—126]
• Захаров Л. Шаолинь: как я не стал мастером ушу. — В газете «Комсомольская правда». 1997. 8 августа.
• [centrshaolin.ru/5F1E785D-FA2D-49F8-9D13-D02166614A59/E86EAF5C-F3FF-4C18-9954-420513A6853B.html Дерябин А. …И привели под уздцы «Золотого Дракона». В газете: «Красная Звезда», 14.9.1994].
• Китай: боевые искусства и духовные традиции. В жур.: «Путь к себе», № 4- 1996г,
• Захаров Л. Шаолинь: первый шаг к тайнам ушу. В газете: Комсомольская правда. М.,1997 25 июля, 1 и 8 августа
• Кое-какие тайны шаолиньского ушу можно выведать по телефону — анонс о прямом эфире с Дэцянем. В газете: «Комсомольская правда»,12.2.1998,№ 27
• [centrshaolin.ru/5F1E785D-FA2D-49F8-9D13-D02166614A59/E745DE91-ED5F-4CB0-A8A4-C4AE1EF230DA.html Мухина О. Жизнь после коридора смерти. — МК-Бульвар, № 13, 6 — 12 апреля 1998].

Ссылки

• [ningma.org.ua/index.php?option=com_content&view=article&id=243%3A2008-08-26-16-08-55&Itemid=66 «Покинул наш мир преподобный Ши Дэцянь»] // Буддизм в Украине
• [wiki.edinoborstva.info/Ши_Дэцянь Ши Дэцянь] // Энциклопедия боевых искусств и единоборств
• [www.phenix-medic.ru/node/671 Воспоминания А. А. Маслова о Дэцяне]

Отрывок, характеризующий Дэцянь

Пьер почти не изменился в своих внешних приемах. На вид он был точно таким же, каким он был прежде. Так же, как и прежде, он был рассеян и казался занятым не тем, что было перед глазами, а чем то своим, особенным. Разница между прежним и теперешним его состоянием состояла в том, что прежде, когда он забывал то, что было перед ним, то, что ему говорили, он, страдальчески сморщивши лоб, как будто пытался и не мог разглядеть чего то, далеко отстоящего от него. Теперь он так же забывал то, что ему говорили, и то, что было перед ним; но теперь с чуть заметной, как будто насмешливой, улыбкой он всматривался в то самое, что было перед ним, вслушивался в то, что ему говорили, хотя очевидно видел и слышал что то совсем другое. Прежде он казался хотя и добрым человеком, но несчастным; и потому невольно люди отдалялись от него. Теперь улыбка радости жизни постоянно играла около его рта, и в глазах его светилось участие к людям – вопрос: довольны ли они так же, как и он? И людям приятно было в его присутствии.
Прежде он много говорил, горячился, когда говорил, и мало слушал; теперь он редко увлекался разговором и умел слушать так, что люди охотно высказывали ему свои самые задушевные тайны.
Княжна, никогда не любившая Пьера и питавшая к нему особенно враждебное чувство с тех пор, как после смерти старого графа она чувствовала себя обязанной Пьеру, к досаде и удивлению своему, после короткого пребывания в Орле, куда она приехала с намерением доказать Пьеру, что, несмотря на его неблагодарность, она считает своим долгом ходить за ним, княжна скоро почувствовала, что она его любит. Пьер ничем не заискивал расположения княжны. Он только с любопытством рассматривал ее. Прежде княжна чувствовала, что в его взгляде на нее были равнодушие и насмешка, и она, как и перед другими людьми, сжималась перед ним и выставляла только свою боевую сторону жизни; теперь, напротив, она чувствовала, что он как будто докапывался до самых задушевных сторон ее жизни; и она сначала с недоверием, а потом с благодарностью выказывала ему затаенные добрые стороны своего характера.
Самый хитрый человек не мог бы искуснее вкрасться в доверие княжны, вызывая ее воспоминания лучшего времени молодости и выказывая к ним сочувствие. А между тем вся хитрость Пьера состояла только в том, что он искал своего удовольствия, вызывая в озлобленной, cyхой и по своему гордой княжне человеческие чувства.
– Да, он очень, очень добрый человек, когда находится под влиянием не дурных людей, а таких людей, как я, – говорила себе княжна.
Перемена, происшедшая в Пьере, была замечена по своему и его слугами – Терентием и Васькой. Они находили, что он много попростел. Терентий часто, раздев барина, с сапогами и платьем в руке, пожелав покойной ночи, медлил уходить, ожидая, не вступит ли барин в разговор. И большею частью Пьер останавливал Терентия, замечая, что ему хочется поговорить.
– Ну, так скажи мне… да как же вы доставали себе еду? – спрашивал он. И Терентий начинал рассказ о московском разорении, о покойном графе и долго стоял с платьем, рассказывая, а иногда слушая рассказы Пьера, и, с приятным сознанием близости к себе барина и дружелюбия к нему, уходил в переднюю.
Доктор, лечивший Пьера и навещавший его каждый день, несмотря на то, что, по обязанности докторов, считал своим долгом иметь вид человека, каждая минута которого драгоценна для страждущего человечества, засиживался часами у Пьера, рассказывая свои любимые истории и наблюдения над нравами больных вообще и в особенности дам.
– Да, вот с таким человеком поговорить приятно, не то, что у нас, в провинции, – говорил он.
В Орле жило несколько пленных французских офицеров, и доктор привел одного из них, молодого итальянского офицера.
Офицер этот стал ходить к Пьеру, и княжна смеялась над теми нежными чувствами, которые выражал итальянец к Пьеру.
Итальянец, видимо, был счастлив только тогда, когда он мог приходить к Пьеру и разговаривать и рассказывать ему про свое прошедшее, про свою домашнюю жизнь, про свою любовь и изливать ему свое негодование на французов, и в особенности на Наполеона.
– Ежели все русские хотя немного похожи на вас, – говорил он Пьеру, – c'est un sacrilege que de faire la guerre a un peuple comme le votre. [Это кощунство – воевать с таким народом, как вы.] Вы, пострадавшие столько от французов, вы даже злобы не имеете против них.
И страстную любовь итальянца Пьер теперь заслужил только тем, что он вызывал в нем лучшие стороны его души и любовался ими.
Последнее время пребывания Пьера в Орле к нему приехал его старый знакомый масон – граф Вилларский, – тот самый, который вводил его в ложу в 1807 году. Вилларский был женат на богатой русской, имевшей большие имения в Орловской губернии, и занимал в городе временное место по продовольственной части.
Узнав, что Безухов в Орле, Вилларский, хотя и никогда не был коротко знаком с ним, приехал к нему с теми заявлениями дружбы и близости, которые выражают обыкновенно друг другу люди, встречаясь в пустыне. Вилларский скучал в Орле и был счастлив, встретив человека одного с собой круга и с одинаковыми, как он полагал, интересами.
Но, к удивлению своему, Вилларский заметил скоро, что Пьер очень отстал от настоящей жизни и впал, как он сам с собою определял Пьера, в апатию и эгоизм.
– Vous vous encroutez, mon cher, [Вы запускаетесь, мой милый.] – говорил он ему. Несмотря на то, Вилларскому было теперь приятнее с Пьером, чем прежде, и он каждый день бывал у него. Пьеру же, глядя на Вилларского и слушая его теперь, странно и невероятно было думать, что он сам очень недавно был такой же.
Вилларский был женат, семейный человек, занятый и делами имения жены, и службой, и семьей. Он считал, что все эти занятия суть помеха в жизни и что все они презренны, потому что имеют целью личное благо его и семьи. Военные, административные, политические, масонские соображения постоянно поглощали его внимание. И Пьер, не стараясь изменить его взгляд, не осуждая его, с своей теперь постоянно тихой, радостной насмешкой, любовался на это странное, столь знакомое ему явление.
В отношениях своих с Вилларским, с княжною, с доктором, со всеми людьми, с которыми он встречался теперь, в Пьере была новая черта, заслуживавшая ему расположение всех людей: это признание возможности каждого человека думать, чувствовать и смотреть на вещи по своему; признание невозможности словами разубедить человека. Эта законная особенность каждого человека, которая прежде волновала и раздражала Пьера, теперь составляла основу участия и интереса, которые он принимал в людях. Различие, иногда совершенное противоречие взглядов людей с своею жизнью и между собою, радовало Пьера и вызывало в нем насмешливую и кроткую улыбку.
В практических делах Пьер неожиданно теперь почувствовал, что у него был центр тяжести, которого не было прежде. Прежде каждый денежный вопрос, в особенности просьбы о деньгах, которым он, как очень богатый человек, подвергался очень часто, приводили его в безвыходные волнения и недоуменья. «Дать или не дать?» – спрашивал он себя. «У меня есть, а ему нужно. Но другому еще нужнее. Кому нужнее? А может быть, оба обманщики?» И из всех этих предположений он прежде не находил никакого выхода и давал всем, пока было что давать. Точно в таком же недоуменье он находился прежде при каждом вопросе, касающемся его состояния, когда один говорил, что надо поступить так, а другой – иначе.