Шоргоны
Поделись знанием:
Соня, как и всегда, отстала от них, хотя воспоминания их были общие.
Соня не помнила многого из того, что они вспоминали, а и то, что она помнила, не возбуждало в ней того поэтического чувства, которое они испытывали. Она только наслаждалась их радостью, стараясь подделаться под нее.
Она приняла участие только в том, когда они вспоминали первый приезд Сони. Соня рассказала, как она боялась Николая, потому что у него на курточке были снурки, и ей няня сказала, что и ее в снурки зашьют.
– А я помню: мне сказали, что ты под капустою родилась, – сказала Наташа, – и помню, что я тогда не смела не поверить, но знала, что это не правда, и так мне неловко было.
Во время этого разговора из задней двери диванной высунулась голова горничной. – Барышня, петуха принесли, – шопотом сказала девушка.
– Не надо, Поля, вели отнести, – сказала Наташа.
В середине разговоров, шедших в диванной, Диммлер вошел в комнату и подошел к арфе, стоявшей в углу. Он снял сукно, и арфа издала фальшивый звук.
Шорго́ны — волшебные кони из чувашской мифологии.
Описание
Шоргоны (вернее, «шора шоргоны» — белые шоргоны) упоминаются у единственного автора, священника В.П. Вишневского, в его сочинении «О религиозных поверьях чуваш» (1846)[1].
Согласно В.П. Вишневскому, на шоргонах «летают, бегают и разъезжают по миру» посланцы верховного бога Торы — сюрегени («ходящие»).
Происхождение образа
Как отмечает Н.И. Егоров, этимология чувашского слова, переданного по-русски как «шоргон», остается неясной. В словаре Н.И. Ашмарина отмечено название местности Шур Хун (Шор Хон), но это «ничего не дает для понимания загадочного слова шоргон»[2].
См. также
Ургамак — летающий конь богатырей из чувашской мифологии
Акбузат — волшебный крылатый конь в башкирском, а также в татарском фольклоре
Напишите отзыв о статье "Шоргоны"
Примечания
Отрывок, характеризующий Шоргоны
– Да. А помнишь, как папенька в синей шубе на крыльце выстрелил из ружья. – Они перебирали улыбаясь с наслаждением воспоминания, не грустного старческого, а поэтического юношеского воспоминания, те впечатления из самого дальнего прошедшего, где сновидение сливается с действительностью, и тихо смеялись, радуясь чему то.Соня, как и всегда, отстала от них, хотя воспоминания их были общие.
Соня не помнила многого из того, что они вспоминали, а и то, что она помнила, не возбуждало в ней того поэтического чувства, которое они испытывали. Она только наслаждалась их радостью, стараясь подделаться под нее.
Она приняла участие только в том, когда они вспоминали первый приезд Сони. Соня рассказала, как она боялась Николая, потому что у него на курточке были снурки, и ей няня сказала, что и ее в снурки зашьют.
– А я помню: мне сказали, что ты под капустою родилась, – сказала Наташа, – и помню, что я тогда не смела не поверить, но знала, что это не правда, и так мне неловко было.
Во время этого разговора из задней двери диванной высунулась голова горничной. – Барышня, петуха принесли, – шопотом сказала девушка.
– Не надо, Поля, вели отнести, – сказала Наташа.
В середине разговоров, шедших в диванной, Диммлер вошел в комнату и подошел к арфе, стоявшей в углу. Он снял сукно, и арфа издала фальшивый звук.
