Эпидигма
Поделись знанием:
– Она и так королева! И приказания ее – закон.
Только что началась игра, как из за Марьи Генриховны вдруг поднялась вспутанная голова доктора. Он давно уже не спал и прислушивался к тому, что говорилось, и, видимо, не находил ничего веселого, смешного или забавного во всем, что говорилось и делалось. Лицо его было грустно и уныло. Он не поздоровался с офицерами, почесался и попросил позволения выйти, так как ему загораживали дорогу. Как только он вышел, все офицеры разразились громким хохотом, а Марья Генриховна до слез покраснела и тем сделалась еще привлекательнее на глаза всех офицеров. Вернувшись со двора, доктор сказал жене (которая перестала уже так счастливо улыбаться и, испуганно ожидая приговора, смотрела на него), что дождь прошел и что надо идти ночевать в кибитку, а то все растащат.
– Да я вестового пошлю… двух! – сказал Ростов. – Полноте, доктор.
Эпидигма — совокупность всех значений многозначного слова, единица эпидигматики.[1]
Любую эпидигму корректно рассматривать в синхронном срезе языка, так как она напрямую связана с парадигмой и синтагмой современной этому срезу лексеме. Наиболее богатая эпидигматика прослеживается в современной лексике. При этом внутренняя структура многозначного слова обусловлена трансформацией исходного значения с момента возникновения слова в языке, то есть живой практикой его употребления. Для установления деривационных связей проводится эпидигматический анализ, который, в частности, показывает чем одно значение отличается от другого.
См. также
Напишите отзыв о статье "Эпидигма"
Примечания
- ↑ Современный русский язык. Теория. Анализ языковых единиц. Ч. I / Е. И. Диброва (ред.). — М.: Издательский центр «Академия», 2006. — 480 с. — ISBN 5-7695-2609-2
|
Это заготовка статьи по лингвистике. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Отрывок, характеризующий Эпидигма
– Ну, а ежели Марья Генриховна будет королем? – спросил Ильин.– Она и так королева! И приказания ее – закон.
Только что началась игра, как из за Марьи Генриховны вдруг поднялась вспутанная голова доктора. Он давно уже не спал и прислушивался к тому, что говорилось, и, видимо, не находил ничего веселого, смешного или забавного во всем, что говорилось и делалось. Лицо его было грустно и уныло. Он не поздоровался с офицерами, почесался и попросил позволения выйти, так как ему загораживали дорогу. Как только он вышел, все офицеры разразились громким хохотом, а Марья Генриховна до слез покраснела и тем сделалась еще привлекательнее на глаза всех офицеров. Вернувшись со двора, доктор сказал жене (которая перестала уже так счастливо улыбаться и, испуганно ожидая приговора, смотрела на него), что дождь прошел и что надо идти ночевать в кибитку, а то все растащат.
– Да я вестового пошлю… двух! – сказал Ростов. – Полноте, доктор.
