Павлусевич, Юзеф

Юзеф Павлусевич

К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)

Юзеф Леонард Павлусевич (родился 6 ноября 1902 в Ставчанах (Stawczanach) под Львовом. Умер в больнице, в Варшаве, в 1979) — полковник Войска Польского, командир отряда самообороны в Бещадах, страстный охотник и заводчик гончих.

Юзеф Павлусевич родился и вырос в Бещадах, на хуторе Лег, который находился на левом берегу реки Сан. Отец Ю. Павлусевича, Станислав Павлусевич, купил в 1908 году около 200 га земли с лесом и был владельцем местечка Лег.

В семье Ю. Павлусевич был седьмым ребёнком. С 1914 по 1919 год учился в школе, а затем учился в 6-тилетней классической гимназии им. короля (Stefana Batory) Стефана Ботория во Львове. В 1918—1919 годах принимал активное участие в польско-украинской войне, а в 1920 году воевал с большевиками, («польско-большевистская война») в советско-польской войне, вместе с отцом и братьями. В 1925 году окончил Школу пограничного резерва артиллерии. С 1928 года служил в пограничных войсках в чине младшего лейтенанта. В 1931 году женился на Янине Мартини и через 2 года у них родилась дочь Барбара.

В сентябре 1939 года в чине лейтенанта командовал дивизией пограничников в боях против немцев. В разгар Второй мировой войны он вернулся с братьями к себе домой и организовал отряд самообороны, с которым защищал местное население от фашистов и украинских националистов (ОУН), помогая евреям и бежавшим советским военнопленным, организовывая их переходы через словацкую границу. Проводили диверсионные действия и организованные нападения на нацистских сановников, вели разведку. В дальнейшем их партизанский отряд вошел в состав партизанского отряда имени И. В. Сталина, которым командовал капитан Николай Куницкий (Mikołaj Kunicki), псевдоним «Муха». 1 января 1945 получил чин капитана и был призван в Майданек. После нескольких месяцев работы в качестве коменданта кавалерийской школы унтер-офицеров получил звание майора.

С апреля 1956 года по сентябрь 1958 возглавлял Департамент служебных собак и вел кинологическую работу, дрессируя собак для службы безопасности и милиции в Сулковицах (Sułkowice). Дрессировал собак и для кино. Одной из таких собак был Шарик из известного фильма «Четыре танкиста и собака». Попутно занимался у себя на хуторе разведением гончих. В 1959 году произведен в чин полковника и ушёл в отставку. В том же году вернулся в родные Бещады, где продолжил работу по восстановлению породы, активно используя гончих собак на охоте, страстным любителем которой он был. Как рассказывает соседка Stefania Koncewicz, она часто готовила блюда из добытых животных и неоднократно слышала рассказы, как полковник с её мужем, которого он тоже пристрастил к охоте, охотились на оленей и кабанов с помощью гончих. Стефания неоднократно видела, как после охоты Юзеф Павлусевич, при свете керосиновой лампы, как хирург, с помощью шпагата, зашивал раны собак, полученные ими на охоте.

На охоту он брал своих любимых гончих по кличке NUTKA, HAŁAS, ZAGRAJ, ŁOWISZ…

Охота проходила чаще в окрестностях Райского (Rajskiego) на склонах гор Otrytu, Stoły и Tworylnego. Охотились в основном на кабанов, а осенью, во время гона, на карпатского оленя. Однажды они привезли на санях кабана, который весил около 300 кг, которого полковник тропил несколько дней и назвал GUBERNATOR.

Ю. Павлусевич также разводил гуцульских лошадей. Летом он ездил на автомобиле, а зимой всегда запрягал лошадей и ездил в санях.

Как-то, рассказывает Стефания, рано утром полковник пришёл к мужу и со словами: «Вставай, ружьё не будет само стрелять…» стал его активно звать на охоту, тропить по следу большого кабана, следы которого он нашёл. Преследуя кабана с помощью гончих, они увидели след медведя, который пересекал след кабана. Осмотрев место, они нигде не нашли следов борьбы, но обследуя местность более тщательно, они нашли возле вывороченного с корнем дерева шкуру, останки костей и череп с большими клыками кабана. Этот случай полковник описал в одном из номеров журнала «Польский охотник». Однажды, когда они в очередной раз поехали на лошадях на охоту, следуя по лесу пешком, заметили среди деревьев приближающихся к ним двух медведей. Гончие напали на медведей облаивая их, что дало охотникам возможность вернуться к лошадям и вовремя уехать… Эти вышеописанные случаи подтверждают, что Юзеф Павлусевич был страстным охотником, который активно использовал гончих собак на охоте.

Он является автором книги "На дне озера ", которая была выпущена в Польше в 1981 году после его смерти и в Чешской Республике, в 1989 году. Эта книга об истории воеводства и природе Бещад. Первое полное, без цензуры издание "На дне озера", было опубликовано только в 2009 году.

Ванда Жолкевска (Wanda Żółkiewska), которая была частым гостем в доме Павлусевичей, написала приключенческий роман «Дикарь, который вне закона», действие которого происходит в Райском (Rajskiem), в доме Юзефа Паулусевича. Один из персонажей романа, он и четверо его гончих. В этом романе четко прослеживается образ Ю. Павлусевича (J.Pawłusiewicza), его характер в повседневной жизни. Автор романа показала большую любовь героя романа к собакам, к охоте, а также к земле Бещад и её истории. Автор повествует о воспоминаниях Ю. Павлюсевича и приводит много фактов из его военного прошлого. Автор также рассказывает в своём романе и о других персонажах, с которыми воевал и дружил Ю. Павлусевич.

Литература

• Rocznik Oficerski Rezerw 1934, Biuro Personalne Ministerstwa Spraw Wojskowych, Warszawa 1934, L.dz. 250/mob. 34, s. 145, 921.
• [www.jacek54.user.icpnet.pl/05bie/o/%5E3%5Endj/index.htm fragmenty książki «Na dnie jeziora», wyd. Ludowa Spódzielnia Wydawcza, Warszawa 1981]
• «Pulkownik z dna jeziora», Wydawnictwo MIRCZUMET-Maciej Mirczewski, e-mail: mirczumet@wp.pl, www.mirczumet-wydawnictwo.pl
• Materialy archiwalne,. "Pulkownik z dna jeziora". — 2013. — 260 с. — ISBN 978-83-63794-02-6.
• Na dnie jeziora, wyd. II, Wydawnictwo RUTHENUS, Krosno 2009
• encyklopedia.naukowy.pl/J%C3%B3zef_Paw%C5%82usiewicz Польская Научная Энциклопедия
• pl.cyclopaedia.net/wiki/J%C3%B3zef_Paw%C5%82usiewicz

Ссылки

• [www.gonczypolski.org/ Stowarzyszenie Miłośników Gończego Polskiego] (польск.). — Сайт Общества любителей польских гончих. Проверено 20 декабря 2013.
• [gonczypolski.ru/photoalbums/87950/ Сайт Польская гончая в России. Ссылка на страницы книги "Полковник со дна озера", рассказывающей о человеке, восстановившем породу Польская гончая] (польск.). Проверено 20 декабря 2013.

Отрывок, характеризующий Павлусевич, Юзеф

Дрон смутился, бегло взглянул на Алпатыча и опять опустил глаза.
– Ты вздор то оставь и народу скажи, чтобы собирались из домов идти в Москву и готовили подводы завтра к утру под княжнин обоз, да сам на сходку не ходи. Слышишь?
Дрон вдруг упал в ноги.
– Яков Алпатыч, уволь! Возьми от меня ключи, уволь ради Христа.
– Оставь! – сказал Алпатыч строго. – Под тобой насквозь на три аршина вижу, – повторил он, зная, что его мастерство ходить за пчелами, знание того, когда сеять овес, и то, что он двадцать лет умел угодить старому князю, давно приобрели ему славу колдуна и что способность видеть на три аршина под человеком приписывается колдунам.
Дрон встал и хотел что то сказать, но Алпатыч перебил его:
– Что вы это вздумали? А?.. Что ж вы думаете? А?
– Что мне с народом делать? – сказал Дрон. – Взбуровило совсем. Я и то им говорю…
– То то говорю, – сказал Алпатыч. – Пьют? – коротко спросил он.
– Весь взбуровился, Яков Алпатыч: другую бочку привезли.
– Так ты слушай. Я к исправнику поеду, а ты народу повести, и чтоб они это бросили, и чтоб подводы были.
– Слушаю, – отвечал Дрон.
Больше Яков Алпатыч не настаивал. Он долго управлял народом и знал, что главное средство для того, чтобы люди повиновались, состоит в том, чтобы не показывать им сомнения в том, что они могут не повиноваться. Добившись от Дрона покорного «слушаю с», Яков Алпатыч удовлетворился этим, хотя он не только сомневался, но почти был уверен в том, что подводы без помощи воинской команды не будут доставлены.
И действительно, к вечеру подводы не были собраны. На деревне у кабака была опять сходка, и на сходке положено было угнать лошадей в лес и не выдавать подвод. Ничего не говоря об этом княжне, Алпатыч велел сложить с пришедших из Лысых Гор свою собственную кладь и приготовить этих лошадей под кареты княжны, а сам поехал к начальству.

Х
После похорон отца княжна Марья заперлась в своей комнате и никого не впускала к себе. К двери подошла девушка сказать, что Алпатыч пришел спросить приказания об отъезде. (Это было еще до разговора Алпатыча с Дроном.) Княжна Марья приподнялась с дивана, на котором она лежала, и сквозь затворенную дверь проговорила, что она никуда и никогда не поедет и просит, чтобы ее оставили в покое.
Окна комнаты, в которой лежала княжна Марья, были на запад. Она лежала на диване лицом к стене и, перебирая пальцами пуговицы на кожаной подушке, видела только эту подушку, и неясные мысли ее были сосредоточены на одном: она думала о невозвратимости смерти и о той своей душевной мерзости, которой она не знала до сих пор и которая выказалась во время болезни ее отца. Она хотела, но не смела молиться, не смела в том душевном состоянии, в котором она находилась, обращаться к богу. Она долго лежала в этом положении.
Солнце зашло на другую сторону дома и косыми вечерними лучами в открытые окна осветило комнату и часть сафьянной подушки, на которую смотрела княжна Марья. Ход мыслей ее вдруг приостановился. Она бессознательно приподнялась, оправила волоса, встала и подошла к окну, невольно вдыхая в себя прохладу ясного, но ветреного вечера.
«Да, теперь тебе удобно любоваться вечером! Его уж нет, и никто тебе не помешает», – сказала она себе, и, опустившись на стул, она упала головой на подоконник.
Кто то нежным и тихим голосом назвал ее со стороны сада и поцеловал в голову. Она оглянулась. Это была m lle Bourienne, в черном платье и плерезах. Она тихо подошла к княжне Марье, со вздохом поцеловала ее и тотчас же заплакала. Княжна Марья оглянулась на нее. Все прежние столкновения с нею, ревность к ней, вспомнились княжне Марье; вспомнилось и то, как он последнее время изменился к m lle Bourienne, не мог ее видеть, и, стало быть, как несправедливы были те упреки, которые княжна Марья в душе своей делала ей. «Да и мне ли, мне ли, желавшей его смерти, осуждать кого нибудь! – подумала она.
Княжне Марье живо представилось положение m lle Bourienne, в последнее время отдаленной от ее общества, но вместе с тем зависящей от нее и живущей в чужом доме. И ей стало жалко ее. Она кротко вопросительно посмотрела на нее и протянула ей руку. M lle Bourienne тотчас заплакала, стала целовать ее руку и говорить о горе, постигшем княжну, делая себя участницей этого горя. Она говорила о том, что единственное утешение в ее горе есть то, что княжна позволила ей разделить его с нею. Она говорила, что все бывшие недоразумения должны уничтожиться перед великим горем, что она чувствует себя чистой перед всеми и что он оттуда видит ее любовь и благодарность. Княжна слушала ее, не понимая ее слов, но изредка взглядывая на нее и вслушиваясь в звуки ее голоса.
– Ваше положение вдвойне ужасно, милая княжна, – помолчав немного, сказала m lle Bourienne. – Я понимаю, что вы не могли и не можете думать о себе; но я моей любовью к вам обязана это сделать… Алпатыч был у вас? Говорил он с вами об отъезде? – спросила она.
Княжна Марья не отвечала. Она не понимала, куда и кто должен был ехать. «Разве можно было что нибудь предпринимать теперь, думать о чем нибудь? Разве не все равно? Она не отвечала.
– Вы знаете ли, chere Marie, – сказала m lle Bourienne, – знаете ли, что мы в опасности, что мы окружены французами; ехать теперь опасно. Ежели мы поедем, мы почти наверное попадем в плен, и бог знает…
Княжна Марья смотрела на свою подругу, не понимая того, что она говорила.
– Ах, ежели бы кто нибудь знал, как мне все все равно теперь, – сказала она. – Разумеется, я ни за что не желала бы уехать от него… Алпатыч мне говорил что то об отъезде… Поговорите с ним, я ничего, ничего не могу и не хочу…
– Я говорила с ним. Он надеется, что мы успеем уехать завтра; но я думаю, что теперь лучше бы было остаться здесь, – сказала m lle Bourienne. – Потому что, согласитесь, chere Marie, попасть в руки солдат или бунтующих мужиков на дороге – было бы ужасно. – M lle Bourienne достала из ридикюля объявление на нерусской необыкновенной бумаге французского генерала Рамо о том, чтобы жители не покидали своих домов, что им оказано будет должное покровительство французскими властями, и подала ее княжне.