.45 Colt
| .45 Colt | |
|---|---|
 | |
| Тип патрона : | револьверный патрон |
| Страна-производитель: |  США
|
| Патрон: | .45 Colt |
| История производства: | |
| Время создания: | 1872 |
| Характеристики: | |
| Форма гильзы: | прямая фланцевая |
| Длина гильзы, мм: | 32,6 |
| Диаметр фланца гильзы, мм: | 13 |
| Начальная скорость пули, м/с: | 260—440 |
| Энергия пули, Дж: | 570—1646 |
.45 Colt или 11,48×35 мм R - американский патрон созданный в 1873 г. для использования в револьвере US Army New Model 1873 Single Action revolver, более известном как Single Action army или Peacemaker («Миротворец»). Известен также под обозначениями .45 Long Colt и .45LC. Находился на службе 19 лет.
Спецификация
.45 Colt имеет цилиндрическую гильзу с выступающей закраиной, снаряжаемую черным порохом. Боевые характеристики: масса пули — 17,3 грамма, начальная скорость пули — 260 м/с, дульная энергия — около 570 Дж.
Описание
Kонструкция и револьвера, и патрона были практически полностью плодом Кавалерии и Конной артиллерии США и оставались на армейской службе вплоть до замены их менее мощным, но более комфортным в стрельбе патроном .38 Colt (он же .38 Colt Auto) и револьвером двойного действия образца 1889 года.
После своего официального «увольнения со службы» этот патрон ещё дважды «призывался из резерва» — первый раз во время вторжения на Филиппины, второй — в 1909 году, когда стало ясно, что принятие на вооружение нового самозарядного пистолета .45 калибра задерживается.
Гораздо позже, в 1970—80-х годах, фирма «Смит и Вессон» создала под этот патрон револьвер «модель 25», который был довольно популярен среди полицейских, которые хотели иметь револьвер с более тяжёлой пулей, чем у патронов .38 Special или .357 Magnum.
В настоящее время в США патрон .45 Colt остаётся довольно популярным как охотничий боеприпас и как патрон для развлекательной стрельбы в «ковбойском» стиле.
Напишите отзыв о статье ".45 Colt"
Ссылки
- www.customsixguns.com/writings/dissolving_the_myth.htm
Отрывок, характеризующий .45 Colt
– Это та же комната, как мне говорили, в которой жил император Александр. Странно, не правда ли, генерал? – сказал он, очевидно, не сомневаясь в том, что это обращение не могло не быть приятно его собеседнику, так как оно доказывало превосходство его, Наполеона, над Александром.Балашев ничего не мог отвечать на это и молча наклонил голову.
– Да, в этой комнате, четыре дня тому назад, совещались Винцингероде и Штейн, – с той же насмешливой, уверенной улыбкой продолжал Наполеон. – Чего я не могу понять, – сказал он, – это того, что император Александр приблизил к себе всех личных моих неприятелей. Я этого не… понимаю. Он не подумал о том, что я могу сделать то же? – с вопросом обратился он к Балашеву, и, очевидно, это воспоминание втолкнуло его опять в тот след утреннего гнева, который еще был свеж в нем.
– И пусть он знает, что я это сделаю, – сказал Наполеон, вставая и отталкивая рукой свою чашку. – Я выгоню из Германии всех его родных, Виртембергских, Баденских, Веймарских… да, я выгоню их. Пусть он готовит для них убежище в России!
Балашев наклонил голову, видом своим показывая, что он желал бы откланяться и слушает только потому, что он не может не слушать того, что ему говорят. Наполеон не замечал этого выражения; он обращался к Балашеву не как к послу своего врага, а как к человеку, который теперь вполне предан ему и должен радоваться унижению своего бывшего господина.
– И зачем император Александр принял начальство над войсками? К чему это? Война мое ремесло, а его дело царствовать, а не командовать войсками. Зачем он взял на себя такую ответственность?
Наполеон опять взял табакерку, молча прошелся несколько раз по комнате и вдруг неожиданно подошел к Балашеву и с легкой улыбкой так уверенно, быстро, просто, как будто он делал какое нибудь не только важное, но и приятное для Балашева дело, поднял руку к лицу сорокалетнего русского генерала и, взяв его за ухо, слегка дернул, улыбнувшись одними губами.
– Avoir l'oreille tiree par l'Empereur [Быть выдранным за ухо императором] считалось величайшей честью и милостью при французском дворе.
– Eh bien, vous ne dites rien, admirateur et courtisan de l'Empereur Alexandre? [Ну у, что ж вы ничего не говорите, обожатель и придворный императора Александра?] – сказал он, как будто смешно было быть в его присутствии чьим нибудь courtisan и admirateur [придворным и обожателем], кроме его, Наполеона.
