3-й переулок Чернышевского (Мелитополь)
3-й Чернышевского переулок Мелитополь | |
начало переулка от улицы Чернышевского | |
Общая информация | |
---|---|
Страна |
Украина |
Город | |
Протяжённость |
0,18 + 0,06 км |
[maps.yandex.ua/-/CVV4jSlT на Яндекс.Картах] | |
Список улиц Мелитополя |
3-й переулок Чернышевского — переулок в Мелитополе. Начинается от улицы Чернышевского, заканчивается на переулке Урицкого. Имеет одно тупиковое ответвление.
Состоит преимущественно из частного сектора[1]. Покрытие асфальтное (низкого качества) и грунтовое.
Содержание
Название
Переулок назван в честь Николая Чернышевского (1828-1889) — русского философа-утописта, публициста, писателя и революционера[2].
Это последний по порядковому номеру из трёх переулков Чернышевского. Также в Мелитополе есть одноимённая улица. Кроме того, в 1939 году в официальных постановлениях упоминается форштадт Чернышевского (форштадтами в Мелитополе назывались аналоги переулков)[3].
История
Точное время возникновения переулка неизвестно. Впервые он упоминается 20 декабря 1946 года в протоколах заседания горисполкома[3].
Галерея
начало со стороны переулка Урицкого | тупиковое ответвление | почтовые ящики | название переулка на гараже |
Напишите отзыв о статье "3-й переулок Чернышевского (Мелитополь)"
Примечания
- ↑ [archive.is/20121221195817/vmelitopole.ru/melitopol-map.jpg Мелітополь. План міста. Масштаб 1:17000.] — Київ: Картографія, 2005, 2008 (укр.).
- ↑ [www.mgk.zp.ua/podrazdel/1.html Улицы Мелитополя] на сайте «Медовый город и край».
- ↑ 1 2 Крылов Н. В. Улицы Мелитополя: историко-географический словарь / Николай Крылов ; Запорож. науч. о-во им. Я. Новицкого, Мелитоп. гос. пед. ун-т им. Богдана Хмельницкого, Межкаф. лаб. комплекс. краеведения. — Мелитополь : Изд. дом МГТ, 2011. — 70 с.
Отрывок, характеризующий 3-й переулок Чернышевского (Мелитополь)
Они молча стояли друг против друга. Быстрые глаза старика прямо были устремлены в глаза сына. Что то дрогнуло в нижней части лица старого князя.– Простились… ступай! – вдруг сказал он. – Ступай! – закричал он сердитым и громким голосом, отворяя дверь кабинета.
– Что такое, что? – спрашивали княгиня и княжна, увидев князя Андрея и на минуту высунувшуюся фигуру кричавшего сердитым голосом старика в белом халате, без парика и в стариковских очках.
Князь Андрей вздохнул и ничего не ответил.
– Ну, – сказал он, обратившись к жене.
И это «ну» звучало холодною насмешкой, как будто он говорил: «теперь проделывайте вы ваши штуки».
– Andre, deja! [Андрей, уже!] – сказала маленькая княгиня, бледнея и со страхом глядя на мужа.
Он обнял ее. Она вскрикнула и без чувств упала на его плечо.
Он осторожно отвел плечо, на котором она лежала, заглянул в ее лицо и бережно посадил ее на кресло.
– Adieu, Marieie, [Прощай, Маша,] – сказал он тихо сестре, поцеловался с нею рука в руку и скорыми шагами вышел из комнаты.
Княгиня лежала в кресле, m lle Бурьен терла ей виски. Княжна Марья, поддерживая невестку, с заплаканными прекрасными глазами, всё еще смотрела в дверь, в которую вышел князь Андрей, и крестила его. Из кабинета слышны были, как выстрелы, часто повторяемые сердитые звуки стариковского сморкания. Только что князь Андрей вышел, дверь кабинета быстро отворилась и выглянула строгая фигура старика в белом халате.
– Уехал? Ну и хорошо! – сказал он, сердито посмотрев на бесчувственную маленькую княгиню, укоризненно покачал головою и захлопнул дверь.
В октябре 1805 года русские войска занимали села и города эрцгерцогства Австрийского, и еще новые полки приходили из России и, отягощая постоем жителей, располагались у крепости Браунау. В Браунау была главная квартира главнокомандующего Кутузова.
11 го октября 1805 года один из только что пришедших к Браунау пехотных полков, ожидая смотра главнокомандующего, стоял в полумиле от города. Несмотря на нерусскую местность и обстановку (фруктовые сады, каменные ограды, черепичные крыши, горы, видневшиеся вдали), на нерусский народ, c любопытством смотревший на солдат, полк имел точно такой же вид, какой имел всякий русский полк, готовившийся к смотру где нибудь в середине России.
С вечера, на последнем переходе, был получен приказ, что главнокомандующий будет смотреть полк на походе. Хотя слова приказа и показались неясны полковому командиру, и возник вопрос, как разуметь слова приказа: в походной форме или нет? в совете батальонных командиров было решено представить полк в парадной форме на том основании, что всегда лучше перекланяться, чем не докланяться. И солдаты, после тридцативерстного перехода, не смыкали глаз, всю ночь чинились, чистились; адъютанты и ротные рассчитывали, отчисляли; и к утру полк, вместо растянутой беспорядочной толпы, какою он был накануне на последнем переходе, представлял стройную массу 2 000 людей, из которых каждый знал свое место, свое дело и из которых на каждом каждая пуговка и ремешок были на своем месте и блестели чистотой. Не только наружное было исправно, но ежели бы угодно было главнокомандующему заглянуть под мундиры, то на каждом он увидел бы одинаково чистую рубаху и в каждом ранце нашел бы узаконенное число вещей, «шильце и мыльце», как говорят солдаты. Было только одно обстоятельство, насчет которого никто не мог быть спокоен. Это была обувь. Больше чем у половины людей сапоги были разбиты. Но недостаток этот происходил не от вины полкового командира, так как, несмотря на неоднократные требования, ему не был отпущен товар от австрийского ведомства, а полк прошел тысячу верст.