5-й батальон территориальной обороны Ивано-Франковской области

5-й батальон территориальной обороны Ивано-Франковской области
нарукавный знак 5-го бТрО
Годы существования	с апреля 2014 — 16 января 2015
Страна	Украина Украина
Подчинение	Министерство обороны Украины
Тип	батальон территориальной обороны
Численность	батальон
Прозвище	«Прикарпатье»
Участие в	Вооружённый конфликт на востоке Украины
Командиры
Известные командиры	Виталий Комар

5-й батальон территориальной обороны «Прикарпатье» (укр. 5-й батальйон територіальної оборони «Прикарпаття») — отдельный батальон, созданный в Ивано-Франковской области и находящийся в оперативном подчинении Министерства обороны Украины. Расформирован 16 января 2015 года.

Предшествующие события

19 марта 2014 года Совет национальной безопасности и обороны Украины принял решение о создании оперативных штабов при областных государственных администрациях пограничных областей Украины. 30 марта 2014 года и. о. президента Украины А. В. Турчинов поручил руководителям областных администраций начать создание батальонов территориальной обороны в каждой области Украины.

30 апреля 2014 года было принято официальное решение возложить функции создания батальонов территориальной обороны в каждой области Украины на областные военные комиссариаты.

Формирование батальона

30 апреля 2014 подготовка батальона была завершена.

Военная подготовка батальона проходила в воинской части А1807 в посёлке Делятин Надворнянского района Ивано-Франковской области и на Сторожинецком военном полигоне.

По состоянию на 18 мая 2014 личный батальон принёс присягу, получил оружие, но оставался не полностью укомплектованным личным составом (численность батальона составляла 350 вместо 423 военнослужащих).

Формирование батальона проходило с использованием бюджетных средств Ивано-Франковской области:

• 21 марта 2014 в составе областного бюджета Ивано-Франковской области был создан целевой фонд для финансирования мобилизационных мероприятий (из средств которого в период до 7 мая 2014 года было выделено 1061,6 тыс. гривен на приобретение материально-технических средств для батальона территориальной обороны Ивано-Франковской области)
• 21 мая 2014 Ивано-Франковская область выделила 2,538 млн гривен в виде субвенции Министерству обороны для Ивано-Франковского областного военного комиссариата на закупку 423 бронежилетов для батальона территориальной обороны
• в июне 2014 из областного целевого фонда, созданного Ивано-Франковским облсоветом для мобилизационных нужд, на обеспечение батальона было выделено ещё 130 тыс. гривен: 80 тыс. гривен было выделено областному военному комиссариату на закупку 200 разгрузочных жилетов, ещё 50 тыс. гривен — управлению по чрезвычайным ситуациям Ивано-Франковской ОГА на закупку лекарственных средств.

Кроме того, для сбора и распределения денежных средств и материальной помощи от организаций и частных лиц на нужды батальона были созданы «Координационный центр быстрого реагирования» и «Благотворительный фонд обороны Прикарпатья».

5 июня 2014 батальон получил спонсорскую помощь от НГВУ «Надвірнанафтогаз» (114 разгрузочных жилетов и 3 прибора ночного видения).

8-9 июня 2014, после получения приказа начальника Генерального штаба вооружённых сил Украины об отправке 5-го батальона территориальной обороны Ивано-Франковской области в зону боевых действий на юго-востоке государства, матери военнослужащих заблокировали воинскую часть А1807.

10 июня 2014 председатель облгосадминистрации Ивано-Франковской области Андрей Троценко выступил с заявлением, что батальон не обеспечен средствами защиты. 13 июня 2014 года специальная комиссия министерства обороны Украины прибыла в Делятин и начала расследование ситуации, которая сложилась в части материально-технического обеспечения батальона (в частности, злоупотребления в процессе приобретения защитных средств для бойцов батальона)

20 июня 2014 года военный комиссар Ивано-Франковской области Игорь Павлюк сообщил, что в батальоне имеется только 75 бронежилетов, из которых более 70 закупили спонсоры и неравнодушные люди. В этот же день военный комиссар Ивано-Франковской области полковник Игорь Павлюк сообщил, что министерство обороны передало батальону 50 шт. бронежилетов IV класса защиты. 26 июня 2014 года батальон получил ещё 95 шт. бронежилетов «Корсар М3-4» украинского производства, что позволило увеличить общее количество бронежилетов в батальоне до 220 шт.

• позднее было установлено, что 9 бронежилетов из числа закупленных спонсорами являлись подделками, не обеспечивавшими защиту военнослужащих

По состоянию на 27 июня 2014 года, батальон был практически полностью укомплектован личным составом (421 военнослужащих из 423 положенных по штату)

Большинство из военнослужащих батальона — свыше 300 человек — являлись мобилизованными, количество добровольцев (среди которых было немало активистов «Евромайдана») составляло от 75 до 100 военнослужащих.

В июле 2014 батальон получил ещё одну партию помощи от Ивано-Франковской области общей стоимостью около 400 тыс. гривен (три тепловизора "Пульсар-38" стоимостью свыше 150 тыс. гривен, маскировочные сети, продукты питания, резиновые сапоги и др.).

14 августа 2014 координационный центр быстрого реагирования Ивано-Франковской области закупил и передал батальону 50 бронежилетов общей стоимостью около 170 тыс. гривен.

Деятельность

30 июня 2014 года началась подготовка батальона к отправке в зону боевых действий.

В начале июля 2014 батальон находился в районе украинско-российской границы, на пяти блокпостах (один блокпост находился в районе Амвросиевки, второй — у КПП «Мариновка», ещё один взвод занимал блокпост в районе Кутейниково). Основной задачей батальона было оказание помощи украинским пограничникам.

8 июля 2014 в районе Амвросиевки выстрелом снайпера был убит начальник штаба батальона Ю. Н. Баран. Вслед за этим двое солдат самовольно покинули батальон и вернулись в Ивано-Франковскую область

12 августа 2014 подразделение батальона попало в засаду, погиб 1 и был ранен ещё 1 военнослужащий.

В конце августа 2014 батальон находился на пяти блокпостах в секторе «Д» в районе Иловайска.

22 августа 2014 блокпост батальона в районе Кутейниково был обстрелян из РСЗО, после чего 25 находившихся на блокпосту военнослужащих приняли решение отступить. Они сожгли свои боеприпасы, чтобы не оставлять их противнику, и с оружием покинули блокпост на автобусе.

В ночь c 23 на 24 августа 2014 позиции батальона были обстреляны из «Градов», в результате была уничтожена техника и имущество, закреплённые за батальоном. В 23:00 23 августа командир батальона «Прикарпатье» в письменном виде отказался выполнять боевое распоряжение руководителя сектора «Д» и далее на связь не выходил (позднее, военнослужащие батальона сообщили, что им приказали отбить оставленные блокпосты).

После этого батальон оставил позиции и по приказу командира вместе с техникой и вооружением самовольно отступил «к месту постоянной дислокации». Автомобильная колонна была остановлена на шоссе у города Запорожье сотрудниками ВСП, которые потребовали от военнослужащих батальона сдать оружие. Военнослужащие батальона сообщили, что намерены сдать оружие в расположении части. В дальнейшем, автоколонна батальона доехала до города Знаменка Кировоградской области, где была остановлена и окружена подразделением спецназа. На переговоры с батальоном приехали лично командующий сухопутных войск, ген.-лейт. А. В. Пушняков и первый заместитель генерального прокурора Украины Н. Я. Голомша. Военнослужащие батальона отказались сдать табельное оружие работникам военной прокуратуры. Вслед за этим, военная прокуратура возбудила уголовное дело в отношении командира батальона В. Комара.

28 августа 2014 начальник генерального штаба отдал приказ о возвращении батальона на место постоянной дислокации в Делятин «для восстановления боеспособности»

29 августа 2014 в Делятин были отправлены отступившие военнослужащие батальона, 31 августа из зоны боевых действий в Делятин отправили 15 остававшихся в зоне АТО военнослужащих батальона.

3 сентября 2014 командир батальона В. Комар был арестован как дезертир, 8 сентября 2014 — выпущен под залог.

7 октября 2014 главный военный прокурор Украины, заместитель генпрокурора Украины А. В. Матиос выступил с заявлением, что 5-й батальон территориальной обороны «стал первопричиной серии событий, которые повлекли трагедию под Иловайском». Он сообщил, что военнослужащие батальона оставили место несения службы на участке фронта в районе Амвросиевки, обнажив фланг войсковой группировки, а затем двинулись в тыл, трижды не выполнив приказы командования остановиться и выполнять приказы.

По состоянию на 14 октября 2014, батальон был размещён в воинской части в Ровно, при этом 105 военнослужащих находились на больничном, 45 — в отпуске, а 128 — написали рапорты на увольнение

По состоянию на начало ноября 2014 года, свыше 40 военнослужащих батальона продолжали скрываться, опасаясь репрессий. 7 ноября 2014 военная прокуратура возбудила дело в отношении командира роты 5-го бТрО В. Процкого по обвинению в неисполнении приказа командования и шпионаже.

Расформирование

16 января 2015 и. о. военного комиссара Ивано-Франковского облвоенкомата полковник Олег Мороз сообщил на пресс-конференции, что 5-й батальон территориальной обороны «Прикарпатья» расформирован. Почти 70 % его личного состава продолжили службу в зоне АТО в других воинских частях, остальные 30 % демобилизованы по состоянию здоровья. Значительное количество военнослужащих батальона было направлено для прохождения службы в 128-ю горно-стрелковую бригаду.

10 февраля 2015 главный военный прокурор Украины А. В. Матиос сообщил, что в результате проверки военнослужащих батальона сотрудниками военной прокуратуры были выявлены и привлечены к ответственности 27 провокаторов, призывавших к неисполнению приказов остальных военнослужащих батальона.

Техника, вооружение и снаряжение

Личный состав батальона обмундирован в камуфляжную форму, вооружён стрелковым оружием (автоматами АК-74, АКС-74У и ручными пулемётами) и ручными гранатами, также имелись несколько ручных противотанковых гранатомётов.

Кроме того, в период комплектования батальон получил одну БРДМ, но она была уничтожена во время одного из артобстрелов.

В распоряжении батальона имелась автомобильная техника:

• 22 августа 2014 «Координационный центр быстрого реагирования» передал батальону пять джипов с дизельными двигателями, которые были закуплены в Польше.
• также имелись грузовики (Урал-375 и др.) и около 20 полученных по мобилизации школьных автобусов: ПАЗ-3205 и «Богдан».

17 из полученных школьных автобусов были утрачены в зоне боевых действий.

Отрывок, характеризующий 5-й батальон территориальной обороны Ивано-Франковской области

Пьер подошел, наивно глядя на нее через очки.
– Подойди, подойди, любезный! Я и отцу то твоему правду одна говорила, когда он в случае был, а тебе то и Бог велит.
Она помолчала. Все молчали, ожидая того, что будет, и чувствуя, что было только предисловие.
– Хорош, нечего сказать! хорош мальчик!… Отец на одре лежит, а он забавляется, квартального на медведя верхом сажает. Стыдно, батюшка, стыдно! Лучше бы на войну шел.
Она отвернулась и подала руку графу, который едва удерживался от смеха.
– Ну, что ж, к столу, я чай, пора? – сказала Марья Дмитриевна.
Впереди пошел граф с Марьей Дмитриевной; потом графиня, которую повел гусарский полковник, нужный человек, с которым Николай должен был догонять полк. Анна Михайловна – с Шиншиным. Берг подал руку Вере. Улыбающаяся Жюли Карагина пошла с Николаем к столу. За ними шли еще другие пары, протянувшиеся по всей зале, и сзади всех по одиночке дети, гувернеры и гувернантки. Официанты зашевелились, стулья загремели, на хорах заиграла музыка, и гости разместились. Звуки домашней музыки графа заменились звуками ножей и вилок, говора гостей, тихих шагов официантов.
На одном конце стола во главе сидела графиня. Справа Марья Дмитриевна, слева Анна Михайловна и другие гостьи. На другом конце сидел граф, слева гусарский полковник, справа Шиншин и другие гости мужского пола. С одной стороны длинного стола молодежь постарше: Вера рядом с Бергом, Пьер рядом с Борисом; с другой стороны – дети, гувернеры и гувернантки. Граф из за хрусталя, бутылок и ваз с фруктами поглядывал на жену и ее высокий чепец с голубыми лентами и усердно подливал вина своим соседям, не забывая и себя. Графиня так же, из за ананасов, не забывая обязанности хозяйки, кидала значительные взгляды на мужа, которого лысина и лицо, казалось ей, своею краснотой резче отличались от седых волос. На дамском конце шло равномерное лепетанье; на мужском всё громче и громче слышались голоса, особенно гусарского полковника, который так много ел и пил, всё более и более краснея, что граф уже ставил его в пример другим гостям. Берг с нежной улыбкой говорил с Верой о том, что любовь есть чувство не земное, а небесное. Борис называл новому своему приятелю Пьеру бывших за столом гостей и переглядывался с Наташей, сидевшей против него. Пьер мало говорил, оглядывал новые лица и много ел. Начиная от двух супов, из которых он выбрал a la tortue, [черепаховый,] и кулебяки и до рябчиков он не пропускал ни одного блюда и ни одного вина, которое дворецкий в завернутой салфеткою бутылке таинственно высовывал из за плеча соседа, приговаривая или «дрей мадера», или «венгерское», или «рейнвейн». Он подставлял первую попавшуюся из четырех хрустальных, с вензелем графа, рюмок, стоявших перед каждым прибором, и пил с удовольствием, всё с более и более приятным видом поглядывая на гостей. Наташа, сидевшая против него, глядела на Бориса, как глядят девочки тринадцати лет на мальчика, с которым они в первый раз только что поцеловались и в которого они влюблены. Этот самый взгляд ее иногда обращался на Пьера, и ему под взглядом этой смешной, оживленной девочки хотелось смеяться самому, не зная чему.
Николай сидел далеко от Сони, подле Жюли Карагиной, и опять с той же невольной улыбкой что то говорил с ней. Соня улыбалась парадно, но, видимо, мучилась ревностью: то бледнела, то краснела и всеми силами прислушивалась к тому, что говорили между собою Николай и Жюли. Гувернантка беспокойно оглядывалась, как бы приготавливаясь к отпору, ежели бы кто вздумал обидеть детей. Гувернер немец старался запомнить вое роды кушаний, десертов и вин с тем, чтобы описать всё подробно в письме к домашним в Германию, и весьма обижался тем, что дворецкий, с завернутою в салфетку бутылкой, обносил его. Немец хмурился, старался показать вид, что он и не желал получить этого вина, но обижался потому, что никто не хотел понять, что вино нужно было ему не для того, чтобы утолить жажду, не из жадности, а из добросовестной любознательности.


На мужском конце стола разговор всё более и более оживлялся. Полковник рассказал, что манифест об объявлении войны уже вышел в Петербурге и что экземпляр, который он сам видел, доставлен ныне курьером главнокомандующему.
– И зачем нас нелегкая несет воевать с Бонапартом? – сказал Шиншин. – II a deja rabattu le caquet a l'Autriche. Je crains, que cette fois ce ne soit notre tour. [Он уже сбил спесь с Австрии. Боюсь, не пришел бы теперь наш черед.]
Полковник был плотный, высокий и сангвинический немец, очевидно, служака и патриот. Он обиделся словами Шиншина.
– А затэ м, мы лосты вый государ, – сказал он, выговаривая э вместо е и ъ вместо ь . – Затэм, что импэ ратор это знаэ т. Он в манифэ стэ сказал, что нэ можэ т смотрэт равнодушно на опасности, угрожающие России, и что бэ зопасност империи, достоинство ее и святост союзов , – сказал он, почему то особенно налегая на слово «союзов», как будто в этом была вся сущность дела.
И с свойственною ему непогрешимою, официальною памятью он повторил вступительные слова манифеста… «и желание, единственную и непременную цель государя составляющее: водворить в Европе на прочных основаниях мир – решили его двинуть ныне часть войска за границу и сделать к достижению „намерения сего новые усилия“.
– Вот зачэм, мы лосты вый государ, – заключил он, назидательно выпивая стакан вина и оглядываясь на графа за поощрением.
– Connaissez vous le proverbe: [Знаете пословицу:] «Ерема, Ерема, сидел бы ты дома, точил бы свои веретена», – сказал Шиншин, морщась и улыбаясь. – Cela nous convient a merveille. [Это нам кстати.] Уж на что Суворова – и того расколотили, a plate couture, [на голову,] а где y нас Суворовы теперь? Je vous demande un peu, [Спрашиваю я вас,] – беспрестанно перескакивая с русского на французский язык, говорил он.
– Мы должны и драться до послэ днэ капли кров, – сказал полковник, ударяя по столу, – и умэ р р рэ т за своэ го импэ ратора, и тогда всэ й будэ т хорошо. А рассуждать как мо о ожно (он особенно вытянул голос на слове «можно»), как мо о ожно менше, – докончил он, опять обращаясь к графу. – Так старые гусары судим, вот и всё. А вы как судитэ , молодой человек и молодой гусар? – прибавил он, обращаясь к Николаю, который, услыхав, что дело шло о войне, оставил свою собеседницу и во все глаза смотрел и всеми ушами слушал полковника.
– Совершенно с вами согласен, – отвечал Николай, весь вспыхнув, вертя тарелку и переставляя стаканы с таким решительным и отчаянным видом, как будто в настоящую минуту он подвергался великой опасности, – я убежден, что русские должны умирать или побеждать, – сказал он, сам чувствуя так же, как и другие, после того как слово уже было сказано, что оно было слишком восторженно и напыщенно для настоящего случая и потому неловко.
– C'est bien beau ce que vous venez de dire, [Прекрасно! прекрасно то, что вы сказали,] – сказала сидевшая подле него Жюли, вздыхая. Соня задрожала вся и покраснела до ушей, за ушами и до шеи и плеч, в то время как Николай говорил. Пьер прислушался к речам полковника и одобрительно закивал головой.
– Вот это славно, – сказал он.
– Настоящэ й гусар, молодой человэк, – крикнул полковник, ударив опять по столу.
– О чем вы там шумите? – вдруг послышался через стол басистый голос Марьи Дмитриевны. – Что ты по столу стучишь? – обратилась она к гусару, – на кого ты горячишься? верно, думаешь, что тут французы перед тобой?
– Я правду говору, – улыбаясь сказал гусар.
– Всё о войне, – через стол прокричал граф. – Ведь у меня сын идет, Марья Дмитриевна, сын идет.
– А у меня четыре сына в армии, а я не тужу. На всё воля Божья: и на печи лежа умрешь, и в сражении Бог помилует, – прозвучал без всякого усилия, с того конца стола густой голос Марьи Дмитриевны.
– Это так.
И разговор опять сосредоточился – дамский на своем конце стола, мужской на своем.
– А вот не спросишь, – говорил маленький брат Наташе, – а вот не спросишь!
– Спрошу, – отвечала Наташа.
Лицо ее вдруг разгорелось, выражая отчаянную и веселую решимость. Она привстала, приглашая взглядом Пьера, сидевшего против нее, прислушаться, и обратилась к матери:
– Мама! – прозвучал по всему столу ее детски грудной голос.
– Что тебе? – спросила графиня испуганно, но, по лицу дочери увидев, что это была шалость, строго замахала ей рукой, делая угрожающий и отрицательный жест головой.
Разговор притих.
– Мама! какое пирожное будет? – еще решительнее, не срываясь, прозвучал голосок Наташи.
Графиня хотела хмуриться, но не могла. Марья Дмитриевна погрозила толстым пальцем.
– Казак, – проговорила она с угрозой.
Большинство гостей смотрели на старших, не зная, как следует принять эту выходку.
– Вот я тебя! – сказала графиня.
– Мама! что пирожное будет? – закричала Наташа уже смело и капризно весело, вперед уверенная, что выходка ее будет принята хорошо.
Соня и толстый Петя прятались от смеха.
– Вот и спросила, – прошептала Наташа маленькому брату и Пьеру, на которого она опять взглянула.
– Мороженое, только тебе не дадут, – сказала Марья Дмитриевна.
Наташа видела, что бояться нечего, и потому не побоялась и Марьи Дмитриевны.
– Марья Дмитриевна? какое мороженое! Я сливочное не люблю.
– Морковное.
– Нет, какое? Марья Дмитриевна, какое? – почти кричала она. – Я хочу знать!
Марья Дмитриевна и графиня засмеялись, и за ними все гости. Все смеялись не ответу Марьи Дмитриевны, но непостижимой смелости и ловкости этой девочки, умевшей и смевшей так обращаться с Марьей Дмитриевной.
Наташа отстала только тогда, когда ей сказали, что будет ананасное. Перед мороженым подали шампанское. Опять заиграла музыка, граф поцеловался с графинюшкою, и гости, вставая, поздравляли графиню, через стол чокались с графом, детьми и друг с другом. Опять забегали официанты, загремели стулья, и в том же порядке, но с более красными лицами, гости вернулись в гостиную и кабинет графа.


Раздвинули бостонные столы, составили партии, и гости графа разместились в двух гостиных, диванной и библиотеке.
Граф, распустив карты веером, с трудом удерживался от привычки послеобеденного сна и всему смеялся. Молодежь, подстрекаемая графиней, собралась около клавикорд и арфы. Жюли первая, по просьбе всех, сыграла на арфе пьеску с вариациями и вместе с другими девицами стала просить Наташу и Николая, известных своею музыкальностью, спеть что нибудь. Наташа, к которой обратились как к большой, была, видимо, этим очень горда, но вместе с тем и робела.
– Что будем петь? – спросила она.
– «Ключ», – отвечал Николай.
– Ну, давайте скорее. Борис, идите сюда, – сказала Наташа. – А где же Соня?
Она оглянулась и, увидав, что ее друга нет в комнате, побежала за ней.
Вбежав в Сонину комнату и не найдя там свою подругу, Наташа пробежала в детскую – и там не было Сони. Наташа поняла, что Соня была в коридоре на сундуке. Сундук в коридоре был место печалей женского молодого поколения дома Ростовых. Действительно, Соня в своем воздушном розовом платьице, приминая его, лежала ничком на грязной полосатой няниной перине, на сундуке и, закрыв лицо пальчиками, навзрыд плакала, подрагивая своими оголенными плечиками. Лицо Наташи, оживленное, целый день именинное, вдруг изменилось: глаза ее остановились, потом содрогнулась ее широкая шея, углы губ опустились.
– Соня! что ты?… Что, что с тобой? У у у!…
И Наташа, распустив свой большой рот и сделавшись совершенно дурною, заревела, как ребенок, не зная причины и только оттого, что Соня плакала. Соня хотела поднять голову, хотела отвечать, но не могла и еще больше спряталась. Наташа плакала, присев на синей перине и обнимая друга. Собравшись с силами, Соня приподнялась, начала утирать слезы и рассказывать.
– Николенька едет через неделю, его… бумага… вышла… он сам мне сказал… Да я бы всё не плакала… (она показала бумажку, которую держала в руке: то были стихи, написанные Николаем) я бы всё не плакала, но ты не можешь… никто не может понять… какая у него душа.
И она опять принялась плакать о том, что душа его была так хороша.
– Тебе хорошо… я не завидую… я тебя люблю, и Бориса тоже, – говорила она, собравшись немного с силами, – он милый… для вас нет препятствий. А Николай мне cousin… надобно… сам митрополит… и то нельзя. И потом, ежели маменьке… (Соня графиню и считала и называла матерью), она скажет, что я порчу карьеру Николая, у меня нет сердца, что я неблагодарная, а право… вот ей Богу… (она перекрестилась) я так люблю и ее, и всех вас, только Вера одна… За что? Что я ей сделала? Я так благодарна вам, что рада бы всем пожертвовать, да мне нечем…
Соня не могла больше говорить и опять спрятала голову в руках и перине. Наташа начинала успокоиваться, но по лицу ее видно было, что она понимала всю важность горя своего друга.
– Соня! – сказала она вдруг, как будто догадавшись о настоящей причине огорчения кузины. – Верно, Вера с тобой говорила после обеда? Да?
– Да, эти стихи сам Николай написал, а я списала еще другие; она и нашла их у меня на столе и сказала, что и покажет их маменьке, и еще говорила, что я неблагодарная, что маменька никогда не позволит ему жениться на мне, а он женится на Жюли. Ты видишь, как он с ней целый день… Наташа! За что?…
И опять она заплакала горьче прежнего. Наташа приподняла ее, обняла и, улыбаясь сквозь слезы, стала ее успокоивать.
– Соня, ты не верь ей, душенька, не верь. Помнишь, как мы все втроем говорили с Николенькой в диванной; помнишь, после ужина? Ведь мы всё решили, как будет. Я уже не помню как, но, помнишь, как было всё хорошо и всё можно. Вот дяденьки Шиншина брат женат же на двоюродной сестре, а мы ведь троюродные. И Борис говорил, что это очень можно. Ты знаешь, я ему всё сказала. А он такой умный и такой хороший, – говорила Наташа… – Ты, Соня, не плачь, голубчик милый, душенька, Соня. – И она целовала ее, смеясь. – Вера злая, Бог с ней! А всё будет хорошо, и маменьке она не скажет; Николенька сам скажет, и он и не думал об Жюли.
И она целовала ее в голову. Соня приподнялась, и котеночек оживился, глазки заблистали, и он готов был, казалось, вот вот взмахнуть хвостом, вспрыгнуть на мягкие лапки и опять заиграть с клубком, как ему и было прилично.
– Ты думаешь? Право? Ей Богу? – сказала она, быстро оправляя платье и прическу.
– Право, ей Богу! – отвечала Наташа, оправляя своему другу под косой выбившуюся прядь жестких волос.
И они обе засмеялись.
– Ну, пойдем петь «Ключ».
– Пойдем.
– А знаешь, этот толстый Пьер, что против меня сидел, такой смешной! – сказала вдруг Наташа, останавливаясь. – Мне очень весело!
И Наташа побежала по коридору.
Соня, отряхнув пух и спрятав стихи за пазуху, к шейке с выступавшими костями груди, легкими, веселыми шагами, с раскрасневшимся лицом, побежала вслед за Наташей по коридору в диванную. По просьбе гостей молодые люди спели квартет «Ключ», который всем очень понравился; потом Николай спел вновь выученную им песню.
В приятну ночь, при лунном свете,
Представить счастливо себе,
Что некто есть еще на свете,
Кто думает и о тебе!
Что и она, рукой прекрасной,
По арфе золотой бродя,
Своей гармониею страстной
Зовет к себе, зовет тебя!
Еще день, два, и рай настанет…
Но ах! твой друг не доживет!
И он не допел еще последних слов, когда в зале молодежь приготовилась к танцам и на хорах застучали ногами и закашляли музыканты.

Пьер сидел в гостиной, где Шиншин, как с приезжим из за границы, завел с ним скучный для Пьера политический разговор, к которому присоединились и другие. Когда заиграла музыка, Наташа вошла в гостиную и, подойдя прямо к Пьеру, смеясь и краснея, сказала:
– Мама велела вас просить танцовать.
– Я боюсь спутать фигуры, – сказал Пьер, – но ежели вы хотите быть моим учителем…
И он подал свою толстую руку, низко опуская ее, тоненькой девочке.
Пока расстанавливались пары и строили музыканты, Пьер сел с своей маленькой дамой. Наташа была совершенно счастлива; она танцовала с большим , с приехавшим из за границы . Она сидела на виду у всех и разговаривала с ним, как большая. У нее в руке был веер, который ей дала подержать одна барышня. И, приняв самую светскую позу (Бог знает, где и когда она этому научилась), она, обмахиваясь веером и улыбаясь через веер, говорила с своим кавалером.
– Какова, какова? Смотрите, смотрите, – сказала старая графиня, проходя через залу и указывая на Наташу.
Наташа покраснела и засмеялась.
– Ну, что вы, мама? Ну, что вам за охота? Что ж тут удивительного?

В середине третьего экосеза зашевелились стулья в гостиной, где играли граф и Марья Дмитриевна, и большая часть почетных гостей и старички, потягиваясь после долгого сиденья и укладывая в карманы бумажники и кошельки, выходили в двери залы. Впереди шла Марья Дмитриевна с графом – оба с веселыми лицами. Граф с шутливою вежливостью, как то по балетному, подал округленную руку Марье Дмитриевне. Он выпрямился, и лицо его озарилось особенною молодецки хитрою улыбкой, и как только дотанцовали последнюю фигуру экосеза, он ударил в ладоши музыкантам и закричал на хоры, обращаясь к первой скрипке:
– Семен! Данилу Купора знаешь?
Это был любимый танец графа, танцованный им еще в молодости. (Данило Купор была собственно одна фигура англеза .)
– Смотрите на папа, – закричала на всю залу Наташа (совершенно забыв, что она танцует с большим), пригибая к коленам свою кудрявую головку и заливаясь своим звонким смехом по всей зале.
Действительно, всё, что только было в зале, с улыбкою радости смотрело на веселого старичка, который рядом с своею сановитою дамой, Марьей Дмитриевной, бывшей выше его ростом, округлял руки, в такт потряхивая ими, расправлял плечи, вывертывал ноги, слегка притопывая, и всё более и более распускавшеюся улыбкой на своем круглом лице приготовлял зрителей к тому, что будет. Как только заслышались веселые, вызывающие звуки Данилы Купора, похожие на развеселого трепачка, все двери залы вдруг заставились с одной стороны мужскими, с другой – женскими улыбающимися лицами дворовых, вышедших посмотреть на веселящегося барина.
– Батюшка то наш! Орел! – проговорила громко няня из одной двери.
Граф танцовал хорошо и знал это, но его дама вовсе не умела и не хотела хорошо танцовать. Ее огромное тело стояло прямо с опущенными вниз мощными руками (она передала ридикюль графине); только одно строгое, но красивое лицо ее танцовало. Что выражалось во всей круглой фигуре графа, у Марьи Дмитриевны выражалось лишь в более и более улыбающемся лице и вздергивающемся носе. Но зато, ежели граф, всё более и более расходясь, пленял зрителей неожиданностью ловких выверток и легких прыжков своих мягких ног, Марья Дмитриевна малейшим усердием при движении плеч или округлении рук в поворотах и притопываньях, производила не меньшее впечатление по заслуге, которую ценил всякий при ее тучности и всегдашней суровости. Пляска оживлялась всё более и более. Визави не могли ни на минуту обратить на себя внимания и даже не старались о том. Всё было занято графом и Марьею Дмитриевной. Наташа дергала за рукава и платье всех присутствовавших, которые и без того не спускали глаз с танцующих, и требовала, чтоб смотрели на папеньку. Граф в промежутках танца тяжело переводил дух, махал и кричал музыкантам, чтоб они играли скорее. Скорее, скорее и скорее, лише, лише и лише развертывался граф, то на цыпочках, то на каблуках, носясь вокруг Марьи Дмитриевны и, наконец, повернув свою даму к ее месту, сделал последнее па, подняв сзади кверху свою мягкую ногу, склонив вспотевшую голову с улыбающимся лицом и округло размахнув правою рукой среди грохота рукоплесканий и хохота, особенно Наташи. Оба танцующие остановились, тяжело переводя дыхание и утираясь батистовыми платками.
– Вот как в наше время танцовывали, ma chere, – сказал граф.
– Ай да Данила Купор! – тяжело и продолжительно выпуская дух и засучивая рукава, сказала Марья Дмитриевна.


В то время как у Ростовых танцовали в зале шестой англез под звуки от усталости фальшививших музыкантов, и усталые официанты и повара готовили ужин, с графом Безухим сделался шестой удар. Доктора объявили, что надежды к выздоровлению нет; больному дана была глухая исповедь и причастие; делали приготовления для соборования, и в доме была суетня и тревога ожидания, обыкновенные в такие минуты. Вне дома, за воротами толпились, скрываясь от подъезжавших экипажей, гробовщики, ожидая богатого заказа на похороны графа. Главнокомандующий Москвы, который беспрестанно присылал адъютантов узнавать о положении графа, в этот вечер сам приезжал проститься с знаменитым Екатерининским вельможей, графом Безухим.
Великолепная приемная комната была полна. Все почтительно встали, когда главнокомандующий, пробыв около получаса наедине с больным, вышел оттуда, слегка отвечая на поклоны и стараясь как можно скорее пройти мимо устремленных на него взглядов докторов, духовных лиц и родственников. Князь Василий, похудевший и побледневший за эти дни, провожал главнокомандующего и что то несколько раз тихо повторил ему.
Проводив главнокомандующего, князь Василий сел в зале один на стул, закинув высоко ногу на ногу, на коленку упирая локоть и рукою закрыв глаза. Посидев так несколько времени, он встал и непривычно поспешными шагами, оглядываясь кругом испуганными глазами, пошел чрез длинный коридор на заднюю половину дома, к старшей княжне.