Mercedes-Benz NAFA
| Компоновка: | передний привод |
| Колёсная формула: | 4 × 2 / 4 |
| <tr><td width=25% style="border-bottom: 1px solid #dddddd;">Производитель:</td><td style="border-bottom: 1px solid #dddddd;">Mercedes-Benz</td></tr><tr><td width=25% style="border-bottom: 1px solid #dddddd;">Марка:</td><td style="border-bottom: 1px solid #dddddd;">NAFA</td></tr><tr><td width=25% style="border-bottom: 1px solid #dddddd;">Тип:</td><td style="border-bottom: 1px solid #dddddd;">бензин</td></tr><tr><td width=25% style="border-bottom: 1px solid #dddddd;">Объём:</td><td style="border-bottom: 1px solid #dddddd;">1 000 см3</td></tr><tr><td width=25% style="border-bottom: 1px solid #dddddd;">Максимальная мощность:</td><td style="border-bottom: 1px solid #dddddd;">33 кВт (45 л. с.)</td></tr><tr><td width=25% style="border-bottom: 1px solid #dddddd;">Цилиндров:</td><td style="border-bottom: 1px solid #dddddd;">3</td></tr> |
| Длина: | 2500 мм |
| Ширина: | 1500 мм |
| Высота: | 1500 мм |
| |
| Связанные: | Mercedes-Benz A-Class Smart Fortwo |
Mercedes-Benz NAFA (от нем. das Nahverkehrsfahrzeug — «транспортное средство местного сообщения»[1]) — экспериментальный микроавтомобиль немецкой компании Mercedes-Benz, представленный в 1982 году.
Содержание
История
В начале 80-х годов компания Mercedes-Benz начала работы над принципиально новым автомобилем, который был назван NAFA[2]. Инициирован данный проект был в связи с реалиями переполненного города с катастрофической нехваткой мест для парковки.
На юбилейной выставке 1982 года концерн Daimler-Benz представил не только историю своих разработок, но и будущее автомобиля. Были показаны около 50 научно-исследовательских и опытно-конструкторских проектов, в том числе и компактный двухместный автомобиль Mercedes-Benz NAFA длиной всего 2,5 метра и шириной с высотой по 1,5 м, противоречащий всем принципам, которых до этого придерживалась компания[2].
Единственной причиной, сдерживающей серийный выпуск автомобиля, было несоответствие высоким требованиям к безопасности водителя и пассажира, а данное требование, как известно, всегда являлось наиболее приоритетным для концерна[3]. Чтобы преодолеть данный недостаток, инженеры нуждались в совершенно новых идеях. Концепция NAFA не была забыта и нашла применение в прототипах A-класса 1996 года[2] (W168) и Smart Fortwo.
Описание
Все колёса автомобиля — управляемые, благодаря чему диаметр разворота составляет всего 5,7 метра. Двери — сдвижные, при открывании зеркала складываются. Концепт-кар оборудовали приводом на передние колёса, автоматической коробкой передач, кондиционером, усилителем руля и натяжителями ремней безопасности[2]. Сравнительно высокая посадка, низкая поясная линия кузова и большие остекленные поверхности способствовали великолепному круговому обзору дорожной обстановки.
Автомобиль оснастили четырёхтактным бензиновым двигателем с 3 цилиндрами и рабочим объёмом в 1 л. Мощность силового агрегата составила 45 л.с. (33 кВт)[2] .
Напишите отзыв о статье "Mercedes-Benz NAFA"
Примечания
- ↑ Tony Lewin. [books.google.by/books?id=fXZiCsNUQygC Smart Thinking]. — MotorBooks International, 257. — С. 69. — 257 с. — ISBN 9781610591836.
- ↑ 1 2 3 4 5 [www.daimler.com/dccom/0-5-1279078-1-1525156-1-0-0-1320821-0-0-135-0-0-0-0-0-0-0-0.html The Research Vehicles of Mercedes-Benz: The short-distance vehicle NAFA] (англ.). Daimler AG. Проверено 16 ноября 2015.
- ↑ [mysmart.ru/news/nafa.htm NAFA – небольшой автомобиль для небольших расстояний] (рус.). Проверено 17 ноября 2015. [web.archive.org/web/20070417021358/mysmart.ru/news/nafa.htm Архивировано из первоисточника 17 апреля 2007].
Ссылки
- [www.emercedesbenz.com/Nov07/26_The_Research_Cars_Of_Mercedes_Benz_8.html NAFA на www.emercedesbenz.com] (англ.)
Отрывок, характеризующий Mercedes-Benz NAFA
– Ась? – проговорил Платон (он уже было заснул). – Читал что? Богу молился. А ты рази не молишься?– Нет, и я молюсь, – сказал Пьер. – Но что ты говорил: Фрола и Лавра?
– А как же, – быстро отвечал Платон, – лошадиный праздник. И скота жалеть надо, – сказал Каратаев. – Вишь, шельма, свернулась. Угрелась, сукина дочь, – сказал он, ощупав собаку у своих ног, и, повернувшись опять, тотчас же заснул.
Наружи слышались где то вдалеке плач и крики, и сквозь щели балагана виднелся огонь; но в балагане было тихо и темно. Пьер долго не спал и с открытыми глазами лежал в темноте на своем месте, прислушиваясь к мерному храпенью Платона, лежавшего подле него, и чувствовал, что прежде разрушенный мир теперь с новой красотой, на каких то новых и незыблемых основах, воздвигался в его душе.
В балагане, в который поступил Пьер и в котором он пробыл четыре недели, было двадцать три человека пленных солдат, три офицера и два чиновника.
Все они потом как в тумане представлялись Пьеру, но Платон Каратаев остался навсегда в душе Пьера самым сильным и дорогим воспоминанием и олицетворением всего русского, доброго и круглого. Когда на другой день, на рассвете, Пьер увидал своего соседа, первое впечатление чего то круглого подтвердилось вполне: вся фигура Платона в его подпоясанной веревкою французской шинели, в фуражке и лаптях, была круглая, голова была совершенно круглая, спина, грудь, плечи, даже руки, которые он носил, как бы всегда собираясь обнять что то, были круглые; приятная улыбка и большие карие нежные глаза были круглые.
Платону Каратаеву должно было быть за пятьдесят лет, судя по его рассказам о походах, в которых он участвовал давнишним солдатом. Он сам не знал и никак не мог определить, сколько ему было лет; но зубы его, ярко белые и крепкие, которые все выкатывались своими двумя полукругами, когда он смеялся (что он часто делал), были все хороши и целы; ни одного седого волоса не было в его бороде и волосах, и все тело его имело вид гибкости и в особенности твердости и сносливости.
Лицо его, несмотря на мелкие круглые морщинки, имело выражение невинности и юности; голос у него был приятный и певучий. Но главная особенность его речи состояла в непосредственности и спорости. Он, видимо, никогда не думал о том, что он сказал и что он скажет; и от этого в быстроте и верности его интонаций была особенная неотразимая убедительность.
Физические силы его и поворотливость были таковы первое время плена, что, казалось, он не понимал, что такое усталость и болезнь. Каждый день утром а вечером он, ложась, говорил: «Положи, господи, камушком, подними калачиком»; поутру, вставая, всегда одинаково пожимая плечами, говорил: «Лег – свернулся, встал – встряхнулся». И действительно, стоило ему лечь, чтобы тотчас же заснуть камнем, и стоило встряхнуться, чтобы тотчас же, без секунды промедления, взяться за какое нибудь дело, как дети, вставши, берутся за игрушки. Он все умел делать, не очень хорошо, но и не дурно. Он пек, парил, шил, строгал, тачал сапоги. Он всегда был занят и только по ночам позволял себе разговоры, которые он любил, и песни. Он пел песни, не так, как поют песенники, знающие, что их слушают, но пел, как поют птицы, очевидно, потому, что звуки эти ему было так же необходимо издавать, как необходимо бывает потянуться или расходиться; и звуки эти всегда бывали тонкие, нежные, почти женские, заунывные, и лицо его при этом бывало очень серьезно.
Попав в плен и обросши бородою, он, видимо, отбросил от себя все напущенное на него, чуждое, солдатское и невольно возвратился к прежнему, крестьянскому, народному складу.
