Play (журнал)

Play
обложка журнала (июль 2002)
Специализация:	музыкальный журнал
Периодичность:	ежемесячно
Язык:	русский
Главный редактор:	Константин Савоськин
Издатель:	ИД Mediasign
Страна:	Россия Россия
История издания:	2001-2008

Play — российский ежемесячный музыкальный журнал, издававшийся в 2001—2008 годах. Издание позиционировало себя ведущим в сфере поп-культуры, музыки и кино. Стандартный номер содержал интервью российских и мировых артистов, обзоры материалов об известных группах и исполнителях, рецензии на события в мире кино и музыки. Каждый номер сопровождался аудиодиском с записями с лучших, по мнению издания, рецензируемых музыкальных релизов.

О журнале

Изначально структура журнала имела нестандартный вид — основой служили многочисленные рецензии на музыкальные релизы совершенно разнообразных направлений, но с течением времени Play стал приобретать более классические рамки с условным делением на три части: в начале присутствовали новости, концертные анонсы; в середине располагались обзорные аналитические материалы по теме; и в конце рецензии в том же несоразмерном, по сравнению с другими аналогами, количестве, которое журнал всегда выносил на обложку номера. Антон Обозный, один из авторов, рассказывая о концепции ежемесячника, говорит «всегда ставилось во главу угла, что надо как можно больше написать всего про совершенно разные пластинки». Журнал «Афиша», уже после закрытия журнала, концепцию издания сравнивает с концепцией британского музыкальным журнала Q. В её обзоре, Григорий Пророков, указывает на то, что Play кроме того что сыграл немаловажную роль в воспитании читательской аудитории России в начале нулевых, когда интернет был мало распространён, так и оказал большое влияние на формирование российской музыкальной журналистики ввиду того, что через издание прошло множество журналистов того времени и разошедшихся по другим местам работы. Среди недостатков журнала он отмечает проблемы с дизайном и достаточное количество «со стилистической и идеологической точки зрения неоднозначных материалов».

В связи с невыполнением инвестиционного плана владельцем журнала издательского дома Mediasign было принято решение о его закрытии, а также трёх других. Бывший обозреватель Play Алексей Мажаев при описании общих проблем в российской печатной журналистики низкую рентабельность журнала связывает с тем, что он писался меломанами для меломанов, ограниченной аудитории непривлекательной для рекламодателей, а попытки издателя расширить формат не находили понимание у журналистского состава.

Главный редактор закрывшегося издания Константин Савоськин ушёл из журналистики в бизнес и погиб в 2010 году в центре Москвы от ножевого ранения в своей машине.

Отрывок, характеризующий Play (журнал)

Но, оставаясь сам в Лысых Горах, князь распорядился об отправке княжны и Десаля с маленьким князем в Богучарово и оттуда в Москву. Княжна Марья, испуганная лихорадочной, бессонной деятельностью отца, заменившей его прежнюю опущенность, не могла решиться оставить его одного и в первый раз в жизни позволила себе не повиноваться ему. Она отказалась ехать, и на нее обрушилась страшная гроза гнева князя. Он напомнил ей все, в чем он был несправедлив против нее. Стараясь обвинить ее, он сказал ей, что она измучила его, что она поссорила его с сыном, имела против него гадкие подозрения, что она задачей своей жизни поставила отравлять его жизнь, и выгнал ее из своего кабинета, сказав ей, что, ежели она не уедет, ему все равно. Он сказал, что знать не хочет о ее существовании, но вперед предупреждает ее, чтобы она не смела попадаться ему на глаза. То, что он, вопреки опасений княжны Марьи, не велел насильно увезти ее, а только не приказал ей показываться на глаза, обрадовало княжну Марью. Она знала, что это доказывало то, что в самой тайне души своей он был рад, что она оставалась дома и не уехала.
На другой день после отъезда Николушки старый князь утром оделся в полный мундир и собрался ехать главнокомандующему. Коляска уже была подана. Княжна Марья видела, как он, в мундире и всех орденах, вышел из дома и пошел в сад сделать смотр вооруженным мужикам и дворовым. Княжна Марья свдела у окна, прислушивалась к его голосу, раздававшемуся из сада. Вдруг из аллеи выбежало несколько людей с испуганными лицами.
Княжна Марья выбежала на крыльцо, на цветочную дорожку и в аллею. Навстречу ей подвигалась большая толпа ополченцев и дворовых, и в середине этой толпы несколько людей под руки волокли маленького старичка в мундире и орденах. Княжна Марья подбежала к нему и, в игре мелкими кругами падавшего света, сквозь тень липовой аллеи, не могла дать себе отчета в том, какая перемена произошла в его лице. Одно, что она увидала, было то, что прежнее строгое и решительное выражение его лица заменилось выражением робости и покорности. Увидав дочь, он зашевелил бессильными губами и захрипел. Нельзя было понять, чего он хотел. Его подняли на руки, отнесли в кабинет и положили на тот диван, которого он так боялся последнее время.
Привезенный доктор в ту же ночь пустил кровь и объявил, что у князя удар правой стороны.
В Лысых Горах оставаться становилось более и более опасным, и на другой день после удара князя, повезли в Богучарово. Доктор поехал с ними.
Когда они приехали в Богучарово, Десаль с маленьким князем уже уехали в Москву.
Все в том же положении, не хуже и не лучше, разбитый параличом, старый князь три недели лежал в Богучарове в новом, построенном князем Андреем, доме. Старый князь был в беспамятстве; он лежал, как изуродованный труп. Он не переставая бормотал что то, дергаясь бровями и губами, и нельзя было знать, понимал он или нет то, что его окружало. Одно можно было знать наверное – это то, что он страдал и, чувствовал потребность еще выразить что то. Но что это было, никто не мог понять; был ли это какой нибудь каприз больного и полусумасшедшего, относилось ли это до общего хода дел, или относилось это до семейных обстоятельств?
Доктор говорил, что выражаемое им беспокойство ничего не значило, что оно имело физические причины; но княжна Марья думала (и то, что ее присутствие всегда усиливало его беспокойство, подтверждало ее предположение), думала, что он что то хотел сказать ей. Он, очевидно, страдал и физически и нравственно.