Professional Graphics Controller

Professional Graphics Controller это графическая карта, производимая IBM для компьютеров IBM PC/XT. Она была весьма технически совершенной для своего времени, имея как 2D, так и 3D графические акселераторы, предназначенные в первую очередь для CAD-приложений. Состоящая из трёх соединённых печатных плат, она несла на борту свои процессор и память. Представленная в 1984 году и снятая с производства в 1987 году, Professional Graphics Controller (так же называемая «Professional Graphics Adapter» и иногда «Professional Graphics Array») предлагала несколько большее графическое разрешение и глубину цвета, чем EGA, до 640 x 480 пикселей и 256 цветов (из палитры в 4096 цветов) при 60 Гц. На карте было расположено 320 КБ ОЗУ, микропроцессор и ПЗУ, что позволяло иметь аппаратную поддержку 3D rotation & clipping. Карта никогда не была предназначена для широкого круга пользователей при цене 4290 долларов США.

Карта состояла из трёх печатных плат, занимающих два разъёма на XT или AT материнской плате. На одной из плат был расположен микропроцессор Intel 8088 (на частоте 8 МГц), чипы поддержки процессора, программируемый таймер, VDAC, ПЗУ (64 КиБ) с фирменным микрокодом и видеовыход. Две другие платы занимало в основном ОЗУ — 40 64-килобитных чипов DRAM, а также микросхемы регенерации ОЗУ и тактовый генератор. Передача команд процессору видеокарты осуществлялась через буфер обмена размером 1 Кбайт, размещённый в ОЗУ карты.

Кроме своего графического режима, карта поддерживала все текстовые и графические режимы CGA с некоторыми изменениями:

• текстовой режим 80×25 имел разрешение 640 на 400 и использовал шрифт 8x14 при знакоместе 8x16.
• Недокументированный графический видеорежим CGA 160×100 не работал.

Кроме того, в режиме эмулирования CGA регистры палитры PGC были недоступны.

Ссылки

• [www.seasip.info/VintagePC/pgc.html En:Pictures and programming information]

Отрывок, характеризующий Professional Graphics Controller

– Как придется, отвечал Ростов. – Карай, фюит! – крикнул он, отвечая этим призывом на слова дядюшки. Карай был старый и уродливый, бурдастый кобель, известный тем, что он в одиночку бирал матерого волка. Все стали по местам.
Старый граф, зная охотничью горячность сына, поторопился не опоздать, и еще не успели доезжачие подъехать к месту, как Илья Андреич, веселый, румяный, с трясущимися щеками, на своих вороненьких подкатил по зеленям к оставленному ему лазу и, расправив шубку и надев охотничьи снаряды, влез на свою гладкую, сытую, смирную и добрую, поседевшую как и он, Вифлянку. Лошадей с дрожками отослали. Граф Илья Андреич, хотя и не охотник по душе, но знавший твердо охотничьи законы, въехал в опушку кустов, от которых он стоял, разобрал поводья, оправился на седле и, чувствуя себя готовым, оглянулся улыбаясь.
Подле него стоял его камердинер, старинный, но отяжелевший ездок, Семен Чекмарь. Чекмарь держал на своре трех лихих, но также зажиревших, как хозяин и лошадь, – волкодавов. Две собаки, умные, старые, улеглись без свор. Шагов на сто подальше в опушке стоял другой стремянной графа, Митька, отчаянный ездок и страстный охотник. Граф по старинной привычке выпил перед охотой серебряную чарку охотничьей запеканочки, закусил и запил полубутылкой своего любимого бордо.
Илья Андреич был немножко красен от вина и езды; глаза его, подернутые влагой, особенно блестели, и он, укутанный в шубку, сидя на седле, имел вид ребенка, которого собрали гулять. Худой, со втянутыми щеками Чекмарь, устроившись с своими делами, поглядывал на барина, с которым он жил 30 лет душа в душу, и, понимая его приятное расположение духа, ждал приятного разговора. Еще третье лицо подъехало осторожно (видно, уже оно было учено) из за леса и остановилось позади графа. Лицо это был старик в седой бороде, в женском капоте и высоком колпаке. Это был шут Настасья Ивановна.
– Ну, Настасья Ивановна, – подмигивая ему, шопотом сказал граф, – ты только оттопай зверя, тебе Данило задаст.
– Я сам… с усам, – сказал Настасья Ивановна.