Ford Y-block

Ford Y-block — семейство V-образных восьмицилиндровых моторов Ford Motor Company, выпускавшееся в общей сложности с 1954 по 1964 год.

Пришло на смену выпускавшемуся ровно полвека Ford Flathead V8 и, в свою очередь, уступило место на конвейере семействам Ford FE и Ford Windsor.

Это семейство не следует путать с представленным в 1952 году Lincoln Y-block V8, также использовавшемся на грузовых автомобилях Ford.

Название

Название Y-block появилось из-за того, что двигатель имел очень глубокий масляный картер и при взгляде спереди напоминал букву Y.

Модификации

239

Изначальный вариант Y-block с рабочим объёмом 239 куб. дюймов (3 917 см³), пришедший на смену последней версии Ford Flathead (3,9 л., 106 л.с.). Устанавливался на легковые автомобили и лёгкие грузовики Ford начиная с 1954 модельного года (начался осенью 1953 календарного). Рейтинг мощности — 130 л.с. (bhp).

На двигатель в легковом варианте устанавливались головки со степенью сжатия 7,2 и впускными клапанами диаметром 1,64 дюйма, а в версии для пикапов — со степенью сжатия 7,5 и клапанами на 1,78 дюйма. Электрооборудование — 6-вольтовое. Система питания — 2-х камерный карбюратор с параллельными дроссельными заслонками.

В 1955 мотор был заменен двигателем объёмом 272 кубических дюйма, имевшим новые бензонасос, помпу, масляный насос, распределитель зажигания, втулки распределительного вала и сам распредвал.

256 / V-161

Вариант, устанавливавшийся с 1954 модельного года на автомобили Mercury и грузовые автомобили Ford. Рабочий объём 256 куб. дюймов (4 196 см³). Рейтинг мощности — 161 л. с. (bhp) пр 4400 об/мин. Крутящий момент — 323 Нм при 2200 об/мин. Система питания — четырёхкамерный карбюратор Holley 2140 для Mercury или 2-х камерный карбюратор с параллельными дроссельными заслонками для грузовиков.

На двигатель устанавливались головки со степенью сжатия 7,5 и впускными клапанами диаметром 1,78 дюйма.

272

В 1955 году на «Фордах» стала доступна за доплату увеличенная до 272 кубов (4 458 см³) версия Y-block, пользовавшаяся широкой популярностью, а после 1955 года — ставшая базовым мотором. Рабочий объём 272 куб. дюйма, рейтинг мощности — 162 л. с. при использовании 2-х камерного карбюратора с параллельными дроссельными заслонками (1955 год), 173 л. с. (1956 год), 180 л. с. (1957). Увеличение мощности достигалось увеличением степени сжатия, увеличенными впускными клапанами и измененными коромыслами, стоявшими на моторах 1956 и 1957-го годов, обеспечивающих больший подъём клапана. В случае использования 4-х камерного кабюратора — 182 л. с. в 1955, для других годов данных нет. Электрооборудование — 6 вольт до 1956 года, после — 12 вольт.

На двигатель устанавливались головки со степенью сжатия от 7,6 до 8,6 и впускными клапанами диаметром от 1,78 до 1,92 дюйма.

С 1958 года мотор совместно с версией объёмом 292 кубических дюйма стал также выпускаться в Бразилии для установки на бразильские грузовики Ford F-серии до 1977 года, а также на бразильских Galaxie 500 c 1967 года.

292 / Thunderbird V8

Двигатель рабочим объёмом 4 786 см³, с 1955 года устанавливался на Ford Thunderbird и дорогие полноразмерные «Форды», вроде Ford Crown Victoria, а также некоторые модели Mercury. Кроме того, устанавливался на пикапы Ford.

312 / Thunderbird Special V8

Рабочий объём — 5 114 см³, устанавливался с 1956 года на наиболее дорогие «Форды», включая Thunderbird, и все модели Mecury. Мощность — 210 л. с. (степень сжатия 8,0), 225 л. с. (8,4) или 235 л. с. (9,0). Внешне различить двигатели с различной степенью форсирования можно было по цвету клапанных крышек головок блока и воздушного фильтра: у самого маломощного мотора они были красными, у среднего — голубыми, а у наиболее мощного — серебристыми.

С января 1956 года с этим мотором стал доступен пакет опций M 260, включавший в себя распределительные валы с измененным профилем кулачков, доработанные головки блока и двухкарбюраторную систему питания, с ним мотор развивал 260 л. с. (bhp).

В 1957 году кратковременно предлагался с приводным нагнетателем McCulloch-Paxton.

В последний раз эта модификация Y-block использовалась на некоторых моделях Mercury 1960 модельного года, причём в дефорсированном варианте с двухкамерным карбюратором.

Особенности и недостатки

Для всех моторов семейства Y-block был характерен общий конструктивный дефект — недостаточная подача смазочного масла к осям коромысел клапанного механизма, вызывающий их ускоренный износ. Это было связано с тем, что через смазочную магистраль масло подавалось в первую очередь к коренным подшипникам коленчатого вала, затем — к подшипникам распределительного вала, и лишь после этого — к осям коромысел. Причём сечение использовавшегося для этого масляного канала было недостаточным, а при используемых в то время смазочных материалах он быстро забивался шлаком, если владелец пренебрегал рекомендованными изготовителем сроками замены масла или совершал поездки лишь на короткие расстояния. В результате масло переставало поступать к оси коромысел, а без смазки этот узел очень быстро выходил из строя. Некоторые владельцы переделывали систему смазки этих двигателей таким образом, чтобы масло подавалось к осям коромысел непосредственно от масляного насоса через проложенные снаружи двигателя медные трубки. Мотор также страдал от перегревов, вызванных конструкцией головок блока и расположенных рядом выпускных клапанов 2-го и 3-го, а также 6-го и 7-го цилиндров (особенно в форсированных вариантах с увеличенным диаметром клапанов).

В остальном двигатель был вполне на уровне своего времени, а в 1955-57 годах явно опережал аналогичные моторы «Шевроле» по рабочему объёму, мощности и крутящему моменту.

Наиболее существенным недостатком Y-block была очень плотная компоновка и вытекающая из неё невозможность наращивать рабочий объём двигателя свыше определённого предела — даже с использованием современных тюнинговых комплектующих, не связанных уровнем технологий пятидесятых годов, он не может быть увеличен сверх 348 куб. дюймов / 5,7 литров. На рубеже сороковых и пятидесятых годов, когда этот мотор только проектировался, такие цифры выглядели более, чем достойно, однако к середине пятидесятых всё изменилось: с каждым годом американские автомобили становились всё крупнее и тяжелее, а также получали всё большее количество дополнительного оборудования, на обеспечение работы которого требовалась дополнительная мощность, с новой силой разгорелась «гонка лошадиных сил», подстёгиваемая низкими ценами на топливо.

Запущенный в серию в 1955 модельном году аналогичный по габаритам small-block V8 от «Шевроле» был изначально рассчитан на наращивание рабочего объёма вплоть до 400 куб. дюймов / 6 556 см³, появление же 1958 году имевшего увеличенные геометрические размеры блока и расстояние между осями цилиндров Chevrolet big-block V8 окончательно сделало семейство Y-block неконкурентоспособным. В том же году у «Форда» появилось аналогичное семейство двигателей Ford FE, рассчитанное на увеличение рабочего объёма вплоть до 7 литров. После продлившегося несколько лет переходного периода, к 1963 модельному году оно стало основным V8 на полноразмерных легковых «Фордах», а после 1964 — и на пикапах.

Наследником же Y-block в качестве моторов V8 малого и среднего рабочего объёма стало семейство Ford Windsor, представленное к 1962 модельному году.

Тюнинг

В настоящее время семейство Y-block набирает популярность у любителей хотроддинга, появляется рынок тюнинговых комплектующих к этим двигателям, чему способствует лёгкость установки современной пятиступенчатой коробки передач Tremec T-5 из-за почти совпадающей с родной трансмиссией разболтовки колокола сцепления. Наиболее перспективными для доводки считаются двигатели модели 1957 года, имеющие наиболее оптимальную с этой точки зрения конфигурацию головок и большие клапана.

Лицензионные версии

Версия Y-BLock, переведённая в метрическую систему мер (5025 см³, 140 л.с. DIN), выпускалась по лицензии фирмы Ford в Румынии на заводе «Стягул Рошу» (Steagul Rosu, «Красное знамя»).

Отрывок, характеризующий Ford Y-block

– Москве больше делать нечего, как сплетничать, – продолжал он. – Все заняты тем, кому оставит граф свое состояние, хотя, может быть, он переживет всех нас, чего я от души желаю…
– Да, это всё очень тяжело, – подхватил Пьер, – очень тяжело. – Пьер всё боялся, что этот офицер нечаянно вдастся в неловкий для самого себя разговор.
– А вам должно казаться, – говорил Борис, слегка краснея, но не изменяя голоса и позы, – вам должно казаться, что все заняты только тем, чтобы получить что нибудь от богача.
«Так и есть», подумал Пьер.
– А я именно хочу сказать вам, чтоб избежать недоразумений, что вы очень ошибетесь, ежели причтете меня и мою мать к числу этих людей. Мы очень бедны, но я, по крайней мере, за себя говорю: именно потому, что отец ваш богат, я не считаю себя его родственником, и ни я, ни мать никогда ничего не будем просить и не примем от него.
Пьер долго не мог понять, но когда понял, вскочил с дивана, ухватил Бориса за руку снизу с свойственною ему быстротой и неловкостью и, раскрасневшись гораздо более, чем Борис, начал говорить с смешанным чувством стыда и досады.
– Вот это странно! Я разве… да и кто ж мог думать… Я очень знаю…
Но Борис опять перебил его:
– Я рад, что высказал всё. Может быть, вам неприятно, вы меня извините, – сказал он, успокоивая Пьера, вместо того чтоб быть успокоиваемым им, – но я надеюсь, что не оскорбил вас. Я имею правило говорить всё прямо… Как же мне передать? Вы приедете обедать к Ростовым?
И Борис, видимо свалив с себя тяжелую обязанность, сам выйдя из неловкого положения и поставив в него другого, сделался опять совершенно приятен.
– Нет, послушайте, – сказал Пьер, успокоиваясь. – Вы удивительный человек. То, что вы сейчас сказали, очень хорошо, очень хорошо. Разумеется, вы меня не знаете. Мы так давно не видались…детьми еще… Вы можете предполагать во мне… Я вас понимаю, очень понимаю. Я бы этого не сделал, у меня недостало бы духу, но это прекрасно. Я очень рад, что познакомился с вами. Странно, – прибавил он, помолчав и улыбаясь, – что вы во мне предполагали! – Он засмеялся. – Ну, да что ж? Мы познакомимся с вами лучше. Пожалуйста. – Он пожал руку Борису. – Вы знаете ли, я ни разу не был у графа. Он меня не звал… Мне его жалко, как человека… Но что же делать?
– И вы думаете, что Наполеон успеет переправить армию? – спросил Борис, улыбаясь.
Пьер понял, что Борис хотел переменить разговор, и, соглашаясь с ним, начал излагать выгоды и невыгоды булонского предприятия.
Лакей пришел вызвать Бориса к княгине. Княгиня уезжала. Пьер обещался приехать обедать затем, чтобы ближе сойтись с Борисом, крепко жал его руку, ласково глядя ему в глаза через очки… По уходе его Пьер долго еще ходил по комнате, уже не пронзая невидимого врага шпагой, а улыбаясь при воспоминании об этом милом, умном и твердом молодом человеке.
Как это бывает в первой молодости и особенно в одиноком положении, он почувствовал беспричинную нежность к этому молодому человеку и обещал себе непременно подружиться с ним.
Князь Василий провожал княгиню. Княгиня держала платок у глаз, и лицо ее было в слезах.
– Это ужасно! ужасно! – говорила она, – но чего бы мне ни стоило, я исполню свой долг. Я приеду ночевать. Его нельзя так оставить. Каждая минута дорога. Я не понимаю, чего мешкают княжны. Может, Бог поможет мне найти средство его приготовить!… Adieu, mon prince, que le bon Dieu vous soutienne… [Прощайте, князь, да поддержит вас Бог.]
– Adieu, ma bonne, [Прощайте, моя милая,] – отвечал князь Василий, повертываясь от нее.
– Ах, он в ужасном положении, – сказала мать сыну, когда они опять садились в карету. – Он почти никого не узнает.
– Я не понимаю, маменька, какие его отношения к Пьеру? – спросил сын.
– Всё скажет завещание, мой друг; от него и наша судьба зависит…
– Но почему вы думаете, что он оставит что нибудь нам?
– Ах, мой друг! Он так богат, а мы так бедны!
– Ну, это еще недостаточная причина, маменька.
– Ах, Боже мой! Боже мой! Как он плох! – восклицала мать.


Когда Анна Михайловна уехала с сыном к графу Кириллу Владимировичу Безухому, графиня Ростова долго сидела одна, прикладывая платок к глазам. Наконец, она позвонила.
– Что вы, милая, – сказала она сердито девушке, которая заставила себя ждать несколько минут. – Не хотите служить, что ли? Так я вам найду место.
Графиня была расстроена горем и унизительною бедностью своей подруги и поэтому была не в духе, что выражалось у нее всегда наименованием горничной «милая» и «вы».
– Виновата с, – сказала горничная.
– Попросите ко мне графа.
Граф, переваливаясь, подошел к жене с несколько виноватым видом, как и всегда.
– Ну, графинюшка! Какое saute au madere [сотэ на мадере] из рябчиков будет, ma chere! Я попробовал; не даром я за Тараску тысячу рублей дал. Стоит!
Он сел подле жены, облокотив молодецки руки на колена и взъерошивая седые волосы.
– Что прикажете, графинюшка?
– Вот что, мой друг, – что это у тебя запачкано здесь? – сказала она, указывая на жилет. – Это сотэ, верно, – прибавила она улыбаясь. – Вот что, граф: мне денег нужно.
Лицо ее стало печально.
– Ах, графинюшка!…
И граф засуетился, доставая бумажник.
– Мне много надо, граф, мне пятьсот рублей надо.
И она, достав батистовый платок, терла им жилет мужа.
– Сейчас, сейчас. Эй, кто там? – крикнул он таким голосом, каким кричат только люди, уверенные, что те, кого они кличут, стремглав бросятся на их зов. – Послать ко мне Митеньку!
Митенька, тот дворянский сын, воспитанный у графа, который теперь заведывал всеми его делами, тихими шагами вошел в комнату.
– Вот что, мой милый, – сказал граф вошедшему почтительному молодому человеку. – Принеси ты мне… – он задумался. – Да, 700 рублей, да. Да смотри, таких рваных и грязных, как тот раз, не приноси, а хороших, для графини.
– Да, Митенька, пожалуйста, чтоб чистенькие, – сказала графиня, грустно вздыхая.
– Ваше сиятельство, когда прикажете доставить? – сказал Митенька. – Изволите знать, что… Впрочем, не извольте беспокоиться, – прибавил он, заметив, как граф уже начал тяжело и часто дышать, что всегда было признаком начинавшегося гнева. – Я было и запамятовал… Сию минуту прикажете доставить?
– Да, да, то то, принеси. Вот графине отдай.
– Экое золото у меня этот Митенька, – прибавил граф улыбаясь, когда молодой человек вышел. – Нет того, чтобы нельзя. Я же этого терпеть не могу. Всё можно.
– Ах, деньги, граф, деньги, сколько от них горя на свете! – сказала графиня. – А эти деньги мне очень нужны.
– Вы, графинюшка, мотовка известная, – проговорил граф и, поцеловав у жены руку, ушел опять в кабинет.
Когда Анна Михайловна вернулась опять от Безухого, у графини лежали уже деньги, всё новенькими бумажками, под платком на столике, и Анна Михайловна заметила, что графиня чем то растревожена.
– Ну, что, мой друг? – спросила графиня.
– Ах, в каком он ужасном положении! Его узнать нельзя, он так плох, так плох; я минутку побыла и двух слов не сказала…
– Annette, ради Бога, не откажи мне, – сказала вдруг графиня, краснея, что так странно было при ее немолодом, худом и важном лице, доставая из под платка деньги.
Анна Михайловна мгновенно поняла, в чем дело, и уж нагнулась, чтобы в должную минуту ловко обнять графиню.
– Вот Борису от меня, на шитье мундира…