Абтс, Томма
Поделись знанием:
– Ой, батюшки, убили до смерти, убили человека! – завизжала баба, вышедшая из соседних ворот. Толпа народа собралась около окровавленного кузнеца.
– Мало ты народ то грабил, рубахи снимал, – сказал чей то голос, обращаясь к целовальнику, – что ж ты человека убил? Разбойник!
Высокий малый, стоя на крыльце, мутными глазами водил то на целовальника, то на кузнецов, как бы соображая, с кем теперь следует драться.
– Душегуб! – вдруг крикнул он на целовальника. – Вяжи его, ребята!
– Как же, связал одного такого то! – крикнул целовальник, отмахнувшись от набросившихся на него людей, и, сорвав с себя шапку, он бросил ее на землю. Как будто действие это имело какое то таинственно угрожающее значение, фабричные, обступившие целовальника, остановились в нерешительности.
– Порядок то я, брат, знаю очень прекрасно. Я до частного дойду. Ты думаешь, не дойду? Разбойничать то нонче никому не велят! – прокричал целовальник, поднимая шапку.
– И пойдем, ишь ты! И пойдем… ишь ты! – повторяли друг за другом целовальник и высокий малый, и оба вместе двинулись вперед по улице. Окровавленный кузнец шел рядом с ними. Фабричные и посторонний народ с говором и криком шли за ними.
У угла Маросейки, против большого с запертыми ставнями дома, на котором была вывеска сапожного мастера, стояли с унылыми лицами человек двадцать сапожников, худых, истомленных людей в халатах и оборванных чуйках.
– Он народ разочти как следует! – говорил худой мастеровой с жидкой бородйой и нахмуренными бровями. – А что ж, он нашу кровь сосал – да и квит. Он нас водил, водил – всю неделю. А теперь довел до последнего конца, а сам уехал.
Увидав народ и окровавленного человека, говоривший мастеровой замолчал, и все сапожники с поспешным любопытством присоединились к двигавшейся толпе.
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
Для улучшения этой статьи желательно?:
|
| Томма Абтс | |
| Дата рождения: | |
|---|---|
| Место рождения: | |
| Жанр: |
художница-абстракционистка |
| Награды: | |
То́мма Абтс (Tomma Abts, 1967, Киль) — художница-абстракционистка.
Биография
В 2006 году получила Премию Тернера в зале Тейт, Лондон. Жюри решило, что Абтс создаёт «неотразимые образы, постепенно раскрывающие свою неоднозначность».[1] Картины художницы всегда имеют один размер — 48 на 38 сантиметров. Немецкий арт-критик Никлас Маак (Niklas Maak) сравнил работы Томмы Абтс с «трафаретами старой обойной фабрики из ГДР», отметив, что работы художницы практически неизвестны на её родине в Германии, неоригинальны, что конструктивисты и нео-конструктивисты делали подобные вещи раньше и лучше. Живёт и работает в Лондоне.
Напишите отзыв о статье "Абтс, Томма"
Примечания
- ↑ [news.bbc.co.uk/2/hi/entertainment/6205970.stm BBC NEWS | Entertainment | German painter wins Turner Prize]
Ссылки
- www.guardian.co.uk/uk/2006/dec/05/turnerprize2006.topstories3 (англ.)
- www.greengrassi.com/abts.php (англ.)
- www.artfacts.net/index.php/pageType/artistInfo/artist/10462/lang/2 (нем.)
- www.arthistoryarchive.com/arthistory/abstractexpressionism/Tomma-Abts.html (англ.)
- www.tate.org.uk/britain/turnerprize/2006/tommaabts.htm Tate.org.uk (англ.)
- www.welt.de/data/2006/05/18/888462.html (нем.)
- www.britishcouncil.org/biography_tomma_abts.pdf Britishcouncil.org (PDF) (англ.)
- www.nourbakhsch.de/kuenstler/index.php?show=werke&kuenstler=2&lang=eng&pic=0&offset=0&limit=10 (нем.)
- www.greengrassi.com/abts.php Greengrassi.com (англ.)
|
Это заготовка статьи о художнике. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Отрывок, характеризующий Абтс, Томма
– Караул! Убили!.. Человека убили! Братцы!..– Ой, батюшки, убили до смерти, убили человека! – завизжала баба, вышедшая из соседних ворот. Толпа народа собралась около окровавленного кузнеца.
– Мало ты народ то грабил, рубахи снимал, – сказал чей то голос, обращаясь к целовальнику, – что ж ты человека убил? Разбойник!
Высокий малый, стоя на крыльце, мутными глазами водил то на целовальника, то на кузнецов, как бы соображая, с кем теперь следует драться.
– Душегуб! – вдруг крикнул он на целовальника. – Вяжи его, ребята!
– Как же, связал одного такого то! – крикнул целовальник, отмахнувшись от набросившихся на него людей, и, сорвав с себя шапку, он бросил ее на землю. Как будто действие это имело какое то таинственно угрожающее значение, фабричные, обступившие целовальника, остановились в нерешительности.
– Порядок то я, брат, знаю очень прекрасно. Я до частного дойду. Ты думаешь, не дойду? Разбойничать то нонче никому не велят! – прокричал целовальник, поднимая шапку.
– И пойдем, ишь ты! И пойдем… ишь ты! – повторяли друг за другом целовальник и высокий малый, и оба вместе двинулись вперед по улице. Окровавленный кузнец шел рядом с ними. Фабричные и посторонний народ с говором и криком шли за ними.
У угла Маросейки, против большого с запертыми ставнями дома, на котором была вывеска сапожного мастера, стояли с унылыми лицами человек двадцать сапожников, худых, истомленных людей в халатах и оборванных чуйках.
– Он народ разочти как следует! – говорил худой мастеровой с жидкой бородйой и нахмуренными бровями. – А что ж, он нашу кровь сосал – да и квит. Он нас водил, водил – всю неделю. А теперь довел до последнего конца, а сам уехал.
Увидав народ и окровавленного человека, говоривший мастеровой замолчал, и все сапожники с поспешным любопытством присоединились к двигавшейся толпе.
