Авдыковский, Орест Арсеньевич

О́рест Арсе́ньевич Авдыко́вский (23 апреля 1843 — 10 августа 1913) — галицко-русский журналист, писатель и поэт. Писал на язычии.

Родился в селе Подусов Перемышлянского уезда (Австрийская империя) в семье униатского священника. Среднее образование получил в городах Бережаны и Станиславов, окончил юридический факультет Львовского университета. Длительное время жило в Мостищах возле Калуша, а в конце 1880-х переехал в Львов.

Сначала писал по-немецки, сотрудничал в газете «Extrablatt» (Вена), затем в галицко-русских изданиях «Слово», «Галичанин» и «Червонная Русь», основал журнал «Пролом» (1881—1882). В этих же изданиях публиковались его стихи.

Дебютировал поэмой «Завирюха». Отдельными изданиями вышли повести «Приключение Стефана Корчука» (1886), «Следи за своим — не пожелай чужого» (1887). Среди его повестей выделялись «Гуцулка», «Из записок старого капитана», «Цыганские похороны» и «Дядька Фома». Переводил произведения Дефо, Доде, Дюма.

Похоронен во Львове, на Лычаковском кладбище, в братской могиле русских журналистов.

Литература

• Ваврик В. Р. Краткий очерк галицко-русской письменности // Русская Галиция и «мазепинство». М. : 2005.

Ссылки

• [postup.brama.com/usual.php?what=51776 Орест Авдыковский]

Отрывок, характеризующий Авдыковский, Орест Арсеньевич

– Я думаю, не трогаете, – сказала Вера, – потому что в моих поступках никогда ничего не может быть дурного. А вот я маменьке скажу, как ты с Борисом обходишься.
– Наталья Ильинишна очень хорошо со мной обходится, – сказал Борис. – Я не могу жаловаться, – сказал он.
– Оставьте, Борис, вы такой дипломат (слово дипломат было в большом ходу у детей в том особом значении, какое они придавали этому слову); даже скучно, – сказала Наташа оскорбленным, дрожащим голосом. – За что она ко мне пристает? Ты этого никогда не поймешь, – сказала она, обращаясь к Вере, – потому что ты никогда никого не любила; у тебя сердца нет, ты только madame de Genlis [мадам Жанлис] (это прозвище, считавшееся очень обидным, было дано Вере Николаем), и твое первое удовольствие – делать неприятности другим. Ты кокетничай с Бергом, сколько хочешь, – проговорила она скоро.
– Да уж я верно не стану перед гостями бегать за молодым человеком…
– Ну, добилась своего, – вмешался Николай, – наговорила всем неприятностей, расстроила всех. Пойдемте в детскую.
Все четверо, как спугнутая стая птиц, поднялись и пошли из комнаты.
– Мне наговорили неприятностей, а я никому ничего, – сказала Вера.
– Madame de Genlis! Madame de Genlis! – проговорили смеющиеся голоса из за двери.
Красивая Вера, производившая на всех такое раздражающее, неприятное действие, улыбнулась и видимо не затронутая тем, что ей было сказано, подошла к зеркалу и оправила шарф и прическу. Глядя на свое красивое лицо, она стала, повидимому, еще холоднее и спокойнее.

В гостиной продолжался разговор.
– Ah! chere, – говорила графиня, – и в моей жизни tout n'est pas rose. Разве я не вижу, что du train, que nous allons, [не всё розы. – при нашем образе жизни,] нашего состояния нам не надолго! И всё это клуб, и его доброта. В деревне мы живем, разве мы отдыхаем? Театры, охоты и Бог знает что. Да что обо мне говорить! Ну, как же ты это всё устроила? Я часто на тебя удивляюсь, Annette, как это ты, в свои годы, скачешь в повозке одна, в Москву, в Петербург, ко всем министрам, ко всей знати, со всеми умеешь обойтись, удивляюсь! Ну, как же это устроилось? Вот я ничего этого не умею.