Агаджари, Хашем
Хашем Агаджари (перс. هاشم آقاجری; р. 1957) — иранский историк, публицист и диссидент.
Агаджари служил в иранской армии во время военного конфликта с Ираком 1980—1988. Во время войны его правая нога была ампутирована до колена[1].
Агаджари занимал должность профессора истории в университете Тарбиат Моддаресс в Тегеране и был членом реформистской Организации моджахедов исламской революции[2]. 19 июня 2002 года Агаджари, выступая перед студентами в Хамадане, произнёс речь, названную им «исламский протестантизм», в которой призвал мусульман к религиозному обновлению и отказу от слепого следования за религиозными лидерами[1]. Речь вызвала бурное негодование среди консервативно настроенных мусульман и духовенства. 8 августа того же года Агаджари был арестован. На закрытом судебном процессе, состоявшемся 6 ноября в Хамадане, он был признан виновным по нескольким обвинениям, включавшим клевету и оскорбление религиозных лидеров. Приговором стала смертная казнь[2].
Приговор вызвал среди реформистов волну возмущения. Так, Нассер Каввами, глава парламентского правового комитета, счёл поступок Агаджари не заслуживающим не только смертной казни, но и тюремного заключения. Каввами заявил, что подобные приговоры дискредитируют судебную систему и наносят вред имиджу шиитского духовенства. Находившийся под домашним арестом Хосейн-Али Монтазери заявил, что смертный приговор Агаджари сыграет на руку тем, кто желает навредить исламу и шиитскому духовенству. Внешнеполитические ведомства США и Канады осудили приговор Агаджари, их заявления МИД Ирана назвал неуместным вмешательством во внутренние дела страны[3].
В Тегеране и ряде других городов прошли студенческие демонстрации в поддержку Агаджари, ставшие крупнейшими акциями протеста с 1999 года. По словам адвоката Агаджари, Салеха Никбахта, несколько сотен преподавателей университетов обратились с письмами к аятолле Хаменеи с просьбой отменить смертный приговор. Под давлением общественности Хаменеи поручил суду пересмотреть приговор Агаджари[4]. Верховный суд Ирана отменил приговор, отправив дело на повторное рассмотрение в Хамадан, однако региональный сут вновь оставил в силе изначальный смертный приговор[5]. Итогом длившихся почти два года судебных разбирательств, во время которых Агаджари продолжал находиться в тюрьме, стала замена смертного приговора на пятилетнее заключение. 31 июля 2004 года Агаджари смог выйти на свободу под залог[6].
Напишите отзыв о статье "Агаджари, Хашем"
Примечания
- ↑ 1 2 [www2.amnesty.se/uaonnet.nsf/dfab8d7f58eec102c1257011006466e1/5aa554ff4f051398c1256c6b0029b33d?OpenDocument IRAN] (англ.). Amnesty International (7 November 2002). Проверено 6 ноября 2015.
- ↑ 1 2 [news.bbc.co.uk/2/hi/middle_east/2518835.stm Profile: Iranian academic facing death] (англ.). BBC (2 December 2002). Проверено 6 ноября 2015.
- ↑ Muir, Jim. [news.bbc.co.uk/2/hi/middle_east/2430139.stm Iran death sentence angers reformists] (англ.). BBC (9 November 2002). Проверено 6 ноября 2015.
- ↑ [articles.chicagotribune.com/2002-11-18/news/0211180101_1_reformist-scholar-hamedan-hashem-aghajari Ayatollah orders review of scholar's death sentence] (англ.). Chicago Tribune (18 November 2002). Проверено 6 ноября 2015.
- ↑ [news.bbc.co.uk/2/hi/middle_east/3765803.stm Iran dissident sentence revoked] (англ.). BBC (1 June 2004). Проверено 6 ноября 2015.
- ↑ [news.bbc.co.uk/2/hi/middle_east/3942891.stm Iranian dissident freed on bail] (англ.). BBC (31 July 2004). Проверено 6 ноября 2015.
Ссылки
- [iranian.com/Opinion/2002/December/Aghajari/ From monkey to man: A call for Islamic Protestantism] (англ.) // The Iranian
Отрывок, характеризующий Агаджари, Хашем
– Говорят, вы заключили мир с турками?Балашев утвердительно наклонил голову.
– Мир заключен… – начал он. Но Наполеон не дал ему говорить. Ему, видно, нужно было говорить самому, одному, и он продолжал говорить с тем красноречием и невоздержанием раздраженности, к которому так склонны балованные люди.
– Да, я знаю, вы заключили мир с турками, не получив Молдавии и Валахии. А я бы дал вашему государю эти провинции так же, как я дал ему Финляндию. Да, – продолжал он, – я обещал и дал бы императору Александру Молдавию и Валахию, а теперь он не будет иметь этих прекрасных провинций. Он бы мог, однако, присоединить их к своей империи, и в одно царствование он бы расширил Россию от Ботнического залива до устьев Дуная. Катерина Великая не могла бы сделать более, – говорил Наполеон, все более и более разгораясь, ходя по комнате и повторяя Балашеву почти те же слова, которые ои говорил самому Александру в Тильзите. – Tout cela il l'aurait du a mon amitie… Ah! quel beau regne, quel beau regne! – повторил он несколько раз, остановился, достал золотую табакерку из кармана и жадно потянул из нее носом.
– Quel beau regne aurait pu etre celui de l'Empereur Alexandre! [Всем этим он был бы обязан моей дружбе… О, какое прекрасное царствование, какое прекрасное царствование! О, какое прекрасное царствование могло бы быть царствование императора Александра!]
Он с сожалением взглянул на Балашева, и только что Балашев хотел заметить что то, как он опять поспешно перебил его.
– Чего он мог желать и искать такого, чего бы он не нашел в моей дружбе?.. – сказал Наполеон, с недоумением пожимая плечами. – Нет, он нашел лучшим окружить себя моими врагами, и кем же? – продолжал он. – Он призвал к себе Штейнов, Армфельдов, Винцингероде, Бенигсенов, Штейн – прогнанный из своего отечества изменник, Армфельд – развратник и интриган, Винцингероде – беглый подданный Франции, Бенигсен несколько более военный, чем другие, но все таки неспособный, который ничего не умел сделать в 1807 году и который бы должен возбуждать в императоре Александре ужасные воспоминания… Положим, ежели бы они были способны, можно бы их употреблять, – продолжал Наполеон, едва успевая словом поспевать за беспрестанно возникающими соображениями, показывающими ему его правоту или силу (что в его понятии было одно и то же), – но и того нет: они не годятся ни для войны, ни для мира. Барклай, говорят, дельнее их всех; но я этого не скажу, судя по его первым движениям. А они что делают? Что делают все эти придворные! Пфуль предлагает, Армфельд спорит, Бенигсен рассматривает, а Барклай, призванный действовать, не знает, на что решиться, и время проходит. Один Багратион – военный человек. Он глуп, но у него есть опытность, глазомер и решительность… И что за роль играет ваш молодой государь в этой безобразной толпе. Они его компрометируют и на него сваливают ответственность всего совершающегося. Un souverain ne doit etre a l'armee que quand il est general, [Государь должен находиться при армии только тогда, когда он полководец,] – сказал он, очевидно, посылая эти слова прямо как вызов в лицо государя. Наполеон знал, как желал император Александр быть полководцем.
