Административное деление Рио-де-Жанейро
Поделись знанием:
«Да, он очень красив, думал Пьер, я знаю его. Для него была бы особенная прелесть в том, чтобы осрамить мое имя и посмеяться надо мной, именно потому, что я хлопотал за него и призрел его, помог ему. Я знаю, я понимаю, какую соль это в его глазах должно бы придавать его обману, ежели бы это была правда. Да, ежели бы это была правда; но я не верю, не имею права и не могу верить». Он вспоминал то выражение, которое принимало лицо Долохова, когда на него находили минуты жестокости, как те, в которые он связывал квартального с медведем и пускал его на воду, или когда он вызывал без всякой причины на дуэль человека, или убивал из пистолета лошадь ямщика. Это выражение часто было на лице Долохова, когда он смотрел на него. «Да, он бретёр, думал Пьер, ему ничего не значит убить человека, ему должно казаться, что все боятся его, ему должно быть приятно это. Он должен думать, что и я боюсь его. И действительно я боюсь его», думал Пьер, и опять при этих мыслях он чувствовал, как что то страшное и безобразное поднималось в его душе. Долохов, Денисов и Ростов сидели теперь против Пьера и казались очень веселы. Ростов весело переговаривался с своими двумя приятелями, из которых один был лихой гусар, другой известный бретёр и повеса, и изредка насмешливо поглядывал на Пьера, который на этом обеде поражал своей сосредоточенной, рассеянной, массивной фигурой. Ростов недоброжелательно смотрел на Пьера, во первых, потому, что Пьер в его гусарских глазах был штатский богач, муж красавицы, вообще баба; во вторых, потому, что Пьер в сосредоточенности и рассеянности своего настроения не узнал Ростова и не ответил на его поклон. Когда стали пить здоровье государя, Пьер задумавшись не встал и не взял бокала.
– Что ж вы? – закричал ему Ростов, восторженно озлобленными глазами глядя на него. – Разве вы не слышите; здоровье государя императора! – Пьер, вздохнув, покорно встал, выпил свой бокал и, дождавшись, когда все сели, с своей доброй улыбкой обратился к Ростову.
– А я вас и не узнал, – сказал он. – Но Ростову было не до этого, он кричал ура!
– Что ж ты не возобновишь знакомство, – сказал Долохов Ростову.
– Бог с ним, дурак, – сказал Ростов.
– Надо лелеять мужей хорошеньких женщин, – сказал Денисов. Пьер не слышал, что они говорили, но знал, что говорят про него. Он покраснел и отвернулся.
– Ну, теперь за здоровье красивых женщин, – сказал Долохов, и с серьезным выражением, но с улыбающимся в углах ртом, с бокалом обратился к Пьеру.
– За здоровье красивых женщин, Петруша, и их любовников, – сказал он.
Пьер, опустив глаза, пил из своего бокала, не глядя на Долохова и не отвечая ему. Лакей, раздававший кантату Кутузова, положил листок Пьеру, как более почетному гостю. Он хотел взять его, но Долохов перегнулся, выхватил листок из его руки и стал читать. Пьер взглянул на Долохова, зрачки его опустились: что то страшное и безобразное, мутившее его во всё время обеда, поднялось и овладело им. Он нагнулся всем тучным телом через стол: – Не смейте брать! – крикнул он.
Услыхав этот крик и увидав, к кому он относился, Несвицкий и сосед с правой стороны испуганно и поспешно обратились к Безухову.
– Полноте, полно, что вы? – шептали испуганные голоса. Долохов посмотрел на Пьера светлыми, веселыми, жестокими глазами, с той же улыбкой, как будто он говорил: «А вот это я люблю». – Не дам, – проговорил он отчетливо.
Бледный, с трясущейся губой, Пьер рванул лист. – Вы… вы… негодяй!.. я вас вызываю, – проговорил он, и двинув стул, встал из за стола. В ту самую секунду, как Пьер сделал это и произнес эти слова, он почувствовал, что вопрос о виновности его жены, мучивший его эти последние сутки, был окончательно и несомненно решен утвердительно. Он ненавидел ее и навсегда был разорван с нею. Несмотря на просьбы Денисова, чтобы Ростов не вмешивался в это дело, Ростов согласился быть секундантом Долохова, и после стола переговорил с Несвицким, секундантом Безухова, об условиях дуэли. Пьер уехал домой, а Ростов с Долоховым и Денисовым до позднего вечера просидели в клубе, слушая цыган и песенников.
– Так до завтра, в Сокольниках, – сказал Долохов, прощаясь с Ростовым на крыльце клуба.
– И ты спокоен? – спросил Ростов…
Долохов остановился. – Вот видишь ли, я тебе в двух словах открою всю тайну дуэли. Ежели ты идешь на дуэль и пишешь завещания да нежные письма родителям, ежели ты думаешь о том, что тебя могут убить, ты – дурак и наверно пропал; а ты иди с твердым намерением его убить, как можно поскорее и повернее, тогда всё исправно. Как мне говаривал наш костромской медвежатник: медведя то, говорит, как не бояться? да как увидишь его, и страх прошел, как бы только не ушел! Ну так то и я. A demain, mon cher! [До завтра, мой милый!]
На другой день, в 8 часов утра, Пьер с Несвицким приехали в Сокольницкий лес и нашли там уже Долохова, Денисова и Ростова. Пьер имел вид человека, занятого какими то соображениями, вовсе не касающимися до предстоящего дела. Осунувшееся лицо его было желто. Он видимо не спал ту ночь. Он рассеянно оглядывался вокруг себя и морщился, как будто от яркого солнца. Два соображения исключительно занимали его: виновность его жены, в которой после бессонной ночи уже не оставалось ни малейшего сомнения, и невинность Долохова, не имевшего никакой причины беречь честь чужого для него человека. «Может быть, я бы то же самое сделал бы на его месте, думал Пьер. Даже наверное я бы сделал то же самое; к чему же эта дуэль, это убийство? Или я убью его, или он попадет мне в голову, в локоть, в коленку. Уйти отсюда, бежать, зарыться куда нибудь», приходило ему в голову. Но именно в те минуты, когда ему приходили такие мысли. он с особенно спокойным и рассеянным видом, внушавшим уважение смотревшим на него, спрашивал: «Скоро ли, и готово ли?»
Когда всё было готово, сабли воткнуты в снег, означая барьер, до которого следовало сходиться, и пистолеты заряжены, Несвицкий подошел к Пьеру.
– Я бы не исполнил своей обязанности, граф, – сказал он робким голосом, – и не оправдал бы того доверия и чести, которые вы мне сделали, выбрав меня своим секундантом, ежели бы я в эту важную минуту, очень важную минуту, не сказал вам всю правду. Я полагаю, что дело это не имеет достаточно причин, и что не стоит того, чтобы за него проливать кровь… Вы были неправы, не совсем правы, вы погорячились…
– Ах да, ужасно глупо… – сказал Пьер.
– Так позвольте мне передать ваше сожаление, и я уверен, что наши противники согласятся принять ваше извинение, – сказал Несвицкий (так же как и другие участники дела и как и все в подобных делах, не веря еще, чтобы дело дошло до действительной дуэли). – Вы знаете, граф, гораздо благороднее сознать свою ошибку, чем довести дело до непоправимого. Обиды ни с одной стороны не было. Позвольте мне переговорить…
Муниципалитет города Рио-де-Жанейро до 2008 был разделён на 6 районов (субпрефектур, порт. subprefeituras)[1]. В мае 2010 была добавлена ещё одна субпрефектура — Остров Губернатора[2], и в настоящее время муниципалитет имеет в своём составе 7 субпрефектур: Бара-и-Жакарепагуа, Центр и исторический центр, Гранди-Тижука, Остров Губернатора, Южная зона, Западная зона, Северная зона. Субпрефектуры подразделяются на 33 административных района (порт. Regiões Administrativas, RAs)[3], в которых, в свою очередь, выделяются исторические районы (порт. bairros), в настоящее время их выделяется 162[4].
| Субпрефектура | Входящие административные районы | Названия административных районов | Исторические районы | Население | Уровень жизни населения |
|---|---|---|---|---|---|
| Бара-и-Жакарепагуа | XVI | Жакарепагуа | Анил, Курисика, Фрегезия-ди-Жакарепагуа, Гардения-Азул, Жакарепагуа, Пешинша, Праса-Сека, Танке, Такуара и Вила-Валкейри | 648.056 | высший средний, средний и низший средний |
| XXIV | Бара-да-Тижука | Бара-да-Тижука, Каморим, Грумари, Итананга, Жоа, Рекрею-дус-Бандейрантис, Варжен-Гранди и Варжен-Пекуэна | 336.493 | высокий и высший средний | |
| XXXIII | Сидади-ди-Деуш | Сидади-ди-Деуш | 50.411 | низкий | |
| Центр и исторический центр | I | Портовая зона | Кажу, Гамбоа, Санту-Кристу и Сауди | 48.664 | низший средний и низший |
| II | Центр | Центр, Глория и Лапа | 41.142 | средний | |
| III | Риу-Комприду | Катумби, Сидади-Нова, Эстасио и Риу-Комприду | 78.975 | средний и низший средний | |
| XXIII | Санта Тереза | Санта-Тереза | 40.926 | высший средний и средний | |
| VII | Империал | Бенфика, Мангейра, Сан-Кристован и Васко да Гама | 84.908 | низший средний и низший | |
| XXI | Пакета | Пакета | 3.361 | средний | |
| Гранди-Тижука | VIII | Тижука | Алту-да-Боа-Виста, Праса-да-Бандейра и Тижука | 183.810 | высший средний и средний |
| IX | Вила-Изабел | Андараи, Гражау, Маракана и Вила-Изабел | 189.310 | высший средний и средний | |
| Остров губернатора | XX | Остров губернатора | Университетский городок и 14 районов Острова губернатора: Банкариос, Какуя, Кокота, Фрегезия, Галеан, Жардин-Кариока, Жардин-Гуанабара, Монеро, Питангейрас, Португеза, Прая-да-Бандейра, Рибейра, Тауа и Зумби | 204.610 | высший средний, средний и низший средний |
| Южная зона | IV | Ботафогу | Ботафогу, Катете, Косме-Велью, Фламенго, Умайта, Ларанжейрас и Урка | 239.729 | высший и высший средний |
| V | Копакабана | Копакабана и Леми | 161.191 | высший и высший средний | |
| VI | Лагоа | Гавиа, Ипанема, Жардин-Ботанику, Лагоа, Леблон, Сан-Конраду, Видигал | 167.774 | высший и высший средний | |
| XXVII | Росинья | Росинья | 69.356 | низший средний и низший | |
| Северная зона | X | Рамус | Бонсусесу, Мангиньюс, Олария, Рамус | 153.177 | низший средний и низший |
| XI | Пенья | Брас-ди-Пина, Пенья , Пенья-Сиркулар | 144.810 | низший средний и низший | |
| XII | Инаума | Дел-Кастилью, Энженью-да-Раинья, Инаума, Ижиенополис, Мариа-да-Граса, Tомас Коэльо | 138.472 | низший средний | |
| XIII | Гранди-Мейер | Аболисан, Агуа Санта, Кашамби, Энкантаду, Энженью-ди-Дентру, Энженью-Нову, Жакаре, Линс-ди-Васконселус, Мейер, Пиедаде, Пиларес, Риашуэлу, Роша, Сампаю, Сан-Франсиску-Шавиер, Тодус-ус-Сантус | 463.639 | низший средний и низший | |
| XIV | Иража | Колежиу, Иража, Висенти-ди-Карвалью, Вила-да-Пенья, Вила-Космос, Виста-Алегри | 261.442 | низший средний и низший | |
| XV | Мадурейра | Бенту-Рибейру, Кампинью, Каскадура, Кавалканти, Энженьейру-Леал, Онориу-Гуржел, Мадурейра, Марешал-Эрмис, Освалду-Крус, Кинтину-Бокаюва, Роша-Миранда, Туриасу, Вас-Лобу | 351.470 | низший средний и низший | |
| XXII | Аншиета | Аншиета, Гуадалупи, Парке-Аншиета, Рикарду-ди-Албукерки | 117.543 | низший средний и низший | |
| XXV | Павуна | Акари, Баррос Фильо, Коэльо Нето, Коста Баррос, Парке Колумбия, Павуна | 108.880 | низший средний и низший | |
| XXVIII | Жакарезинью | Жакарезинью | 33.829 | низкий | |
| IXXX | Комплексу-ду-Алеман | Комплексу-ду-Алеман | 64.715 | низкий | |
| XXX | Маре | 13 фавел, образующих Маре | 129.909 | низкий | |
| XXXI | Вигариу-Жерал | Кордовил, Жардин-Америка, Парада-де-Лукас, Вигариу-Жерал | 125.431 | низший средний и низший | |
| Западная зона | XVII | Гранди-Бангу | Бангу, Жерисино, Падре-Мигель, Сантисимо и Сенадор-Камара | 488.645 | низший средний и низший |
| XVII | Кампу-Гранди | Кампо-Гранди, Космос и Иньоаиба, Сенадор-Васконселус | 546.482 | средний, низший средний и низший | |
| XIX | Санта-Крус | Пасиенсия, Санта-Крус и Сепетиба | 385.682 | низший средний и низший | |
| XXVI | Гуаратиба | Гуаратиба, Бара-ди-Гуаратиба и Педра-ди-Гуаратиба | 158.867 | средний, низший средний и низший | |
| XXXII | Реаленго | Деодору, Магальяйнс-Бастус, Реаленгу, Жардин-Сулакап и Вила-Милитар | 339.278 | низший средний и низший |
Напишите отзыв о статье "Административное деление Рио-де-Жанейро"
Примечания
- ↑ [www0.rio.rj.gov.br/pcrj/estrutura_nova/subprefeituras.shtm Prefeitura da Cidade do Rio de Janeiro :: Orgãos Municipais]
- ↑ [www.rio.rj.gov.br/web/sihdg/exibeconteudo?article-id=1799385 exibeconteudo — rio.rj.gov.br]
- ↑ www.armazemdedados.rio.rj.gov.br/arquivos/1721_breve%20relato%20sobre%20a%20formação%20das%20divisões%20administrativas%20na%20cidade%20do%20rio%20de%20janeiro.PDF
- ↑ [portalgeo.rio.rj.gov.br/bairroscariocas/index_bairro.htm Bairros Cariocas — Armazém de Dados]
Ссылки
- [www.rio.rj.gov.br/ Официальный сайт города Рио-де-Жанейро]
Отрывок, характеризующий Административное деление Рио-де-Жанейро
Этот неразрешенный, мучивший его вопрос, были намеки княжны в Москве на близость Долохова к его жене и в нынешнее утро полученное им анонимное письмо, в котором было сказано с той подлой шутливостью, которая свойственна всем анонимным письмам, что он плохо видит сквозь свои очки, и что связь его жены с Долоховым есть тайна только для одного него. Пьер решительно не поверил ни намекам княжны, ни письму, но ему страшно было теперь смотреть на Долохова, сидевшего перед ним. Всякий раз, как нечаянно взгляд его встречался с прекрасными, наглыми глазами Долохова, Пьер чувствовал, как что то ужасное, безобразное поднималось в его душе, и он скорее отворачивался. Невольно вспоминая всё прошедшее своей жены и ее отношения с Долоховым, Пьер видел ясно, что то, что сказано было в письме, могло быть правда, могло по крайней мере казаться правдой, ежели бы это касалось не его жены. Пьер вспоминал невольно, как Долохов, которому было возвращено всё после кампании, вернулся в Петербург и приехал к нему. Пользуясь своими кутежными отношениями дружбы с Пьером, Долохов прямо приехал к нему в дом, и Пьер поместил его и дал ему взаймы денег. Пьер вспоминал, как Элен улыбаясь выражала свое неудовольствие за то, что Долохов живет в их доме, и как Долохов цинически хвалил ему красоту его жены, и как он с того времени до приезда в Москву ни на минуту не разлучался с ними.«Да, он очень красив, думал Пьер, я знаю его. Для него была бы особенная прелесть в том, чтобы осрамить мое имя и посмеяться надо мной, именно потому, что я хлопотал за него и призрел его, помог ему. Я знаю, я понимаю, какую соль это в его глазах должно бы придавать его обману, ежели бы это была правда. Да, ежели бы это была правда; но я не верю, не имею права и не могу верить». Он вспоминал то выражение, которое принимало лицо Долохова, когда на него находили минуты жестокости, как те, в которые он связывал квартального с медведем и пускал его на воду, или когда он вызывал без всякой причины на дуэль человека, или убивал из пистолета лошадь ямщика. Это выражение часто было на лице Долохова, когда он смотрел на него. «Да, он бретёр, думал Пьер, ему ничего не значит убить человека, ему должно казаться, что все боятся его, ему должно быть приятно это. Он должен думать, что и я боюсь его. И действительно я боюсь его», думал Пьер, и опять при этих мыслях он чувствовал, как что то страшное и безобразное поднималось в его душе. Долохов, Денисов и Ростов сидели теперь против Пьера и казались очень веселы. Ростов весело переговаривался с своими двумя приятелями, из которых один был лихой гусар, другой известный бретёр и повеса, и изредка насмешливо поглядывал на Пьера, который на этом обеде поражал своей сосредоточенной, рассеянной, массивной фигурой. Ростов недоброжелательно смотрел на Пьера, во первых, потому, что Пьер в его гусарских глазах был штатский богач, муж красавицы, вообще баба; во вторых, потому, что Пьер в сосредоточенности и рассеянности своего настроения не узнал Ростова и не ответил на его поклон. Когда стали пить здоровье государя, Пьер задумавшись не встал и не взял бокала.
– Что ж вы? – закричал ему Ростов, восторженно озлобленными глазами глядя на него. – Разве вы не слышите; здоровье государя императора! – Пьер, вздохнув, покорно встал, выпил свой бокал и, дождавшись, когда все сели, с своей доброй улыбкой обратился к Ростову.
– А я вас и не узнал, – сказал он. – Но Ростову было не до этого, он кричал ура!
– Что ж ты не возобновишь знакомство, – сказал Долохов Ростову.
– Бог с ним, дурак, – сказал Ростов.
– Надо лелеять мужей хорошеньких женщин, – сказал Денисов. Пьер не слышал, что они говорили, но знал, что говорят про него. Он покраснел и отвернулся.
– Ну, теперь за здоровье красивых женщин, – сказал Долохов, и с серьезным выражением, но с улыбающимся в углах ртом, с бокалом обратился к Пьеру.
– За здоровье красивых женщин, Петруша, и их любовников, – сказал он.
Пьер, опустив глаза, пил из своего бокала, не глядя на Долохова и не отвечая ему. Лакей, раздававший кантату Кутузова, положил листок Пьеру, как более почетному гостю. Он хотел взять его, но Долохов перегнулся, выхватил листок из его руки и стал читать. Пьер взглянул на Долохова, зрачки его опустились: что то страшное и безобразное, мутившее его во всё время обеда, поднялось и овладело им. Он нагнулся всем тучным телом через стол: – Не смейте брать! – крикнул он.
Услыхав этот крик и увидав, к кому он относился, Несвицкий и сосед с правой стороны испуганно и поспешно обратились к Безухову.
– Полноте, полно, что вы? – шептали испуганные голоса. Долохов посмотрел на Пьера светлыми, веселыми, жестокими глазами, с той же улыбкой, как будто он говорил: «А вот это я люблю». – Не дам, – проговорил он отчетливо.
Бледный, с трясущейся губой, Пьер рванул лист. – Вы… вы… негодяй!.. я вас вызываю, – проговорил он, и двинув стул, встал из за стола. В ту самую секунду, как Пьер сделал это и произнес эти слова, он почувствовал, что вопрос о виновности его жены, мучивший его эти последние сутки, был окончательно и несомненно решен утвердительно. Он ненавидел ее и навсегда был разорван с нею. Несмотря на просьбы Денисова, чтобы Ростов не вмешивался в это дело, Ростов согласился быть секундантом Долохова, и после стола переговорил с Несвицким, секундантом Безухова, об условиях дуэли. Пьер уехал домой, а Ростов с Долоховым и Денисовым до позднего вечера просидели в клубе, слушая цыган и песенников.
– Так до завтра, в Сокольниках, – сказал Долохов, прощаясь с Ростовым на крыльце клуба.
– И ты спокоен? – спросил Ростов…
Долохов остановился. – Вот видишь ли, я тебе в двух словах открою всю тайну дуэли. Ежели ты идешь на дуэль и пишешь завещания да нежные письма родителям, ежели ты думаешь о том, что тебя могут убить, ты – дурак и наверно пропал; а ты иди с твердым намерением его убить, как можно поскорее и повернее, тогда всё исправно. Как мне говаривал наш костромской медвежатник: медведя то, говорит, как не бояться? да как увидишь его, и страх прошел, как бы только не ушел! Ну так то и я. A demain, mon cher! [До завтра, мой милый!]
На другой день, в 8 часов утра, Пьер с Несвицким приехали в Сокольницкий лес и нашли там уже Долохова, Денисова и Ростова. Пьер имел вид человека, занятого какими то соображениями, вовсе не касающимися до предстоящего дела. Осунувшееся лицо его было желто. Он видимо не спал ту ночь. Он рассеянно оглядывался вокруг себя и морщился, как будто от яркого солнца. Два соображения исключительно занимали его: виновность его жены, в которой после бессонной ночи уже не оставалось ни малейшего сомнения, и невинность Долохова, не имевшего никакой причины беречь честь чужого для него человека. «Может быть, я бы то же самое сделал бы на его месте, думал Пьер. Даже наверное я бы сделал то же самое; к чему же эта дуэль, это убийство? Или я убью его, или он попадет мне в голову, в локоть, в коленку. Уйти отсюда, бежать, зарыться куда нибудь», приходило ему в голову. Но именно в те минуты, когда ему приходили такие мысли. он с особенно спокойным и рассеянным видом, внушавшим уважение смотревшим на него, спрашивал: «Скоро ли, и готово ли?»
Когда всё было готово, сабли воткнуты в снег, означая барьер, до которого следовало сходиться, и пистолеты заряжены, Несвицкий подошел к Пьеру.
– Я бы не исполнил своей обязанности, граф, – сказал он робким голосом, – и не оправдал бы того доверия и чести, которые вы мне сделали, выбрав меня своим секундантом, ежели бы я в эту важную минуту, очень важную минуту, не сказал вам всю правду. Я полагаю, что дело это не имеет достаточно причин, и что не стоит того, чтобы за него проливать кровь… Вы были неправы, не совсем правы, вы погорячились…
– Ах да, ужасно глупо… – сказал Пьер.
– Так позвольте мне передать ваше сожаление, и я уверен, что наши противники согласятся принять ваше извинение, – сказал Несвицкий (так же как и другие участники дела и как и все в подобных делах, не веря еще, чтобы дело дошло до действительной дуэли). – Вы знаете, граф, гораздо благороднее сознать свою ошибку, чем довести дело до непоправимого. Обиды ни с одной стороны не было. Позвольте мне переговорить…
