Адриан Угличский

Адриан Угличский (ум. после 1504, Углич, Ярославская область) — иеромонах, святой Русской церкви.

Биография

Ученик и келейник преподобного Паисия Угличского со времени основания последним угличского Богоявленского (впоследствии Покровского) мужского монастыря (до 1462). Из жития Паисия и известно о жизни Адриана.

В 1483 году Адриан участвовал в освящении нового каменного Покровского собора монастыря.

В 1489 году вместе с Паисием основал для новоначальных иноков Николаевский Грехозаручный монастырь, зависимый от Покровского, и стал его первым игуменом; собрал до 30 иноков.

Участвовал в погребении Паисия (6 июня 1504), ненадолго пережив наставника, завещал похоронить себя рядом с ним, на месте его первой кельи.

Канонизация

Время местной канонизации неизвестно, но она могла произойти в XVII веке, так как в 1610 году состоялась местная канонизация преподобного Паисия, вскоре написаны служба и житие. Существовала икона (по фотографии она не старее XVIII века) «Явление Божией Матери преподобным Паисию, Кассиану и Адриану Угличским», где Адриан изображён с нимбом. Его имя внесено в Собор Ростово-Ярославских святых 10 марта 1964 года. Память в Православной церкви 26 августа (8 сентября).

Литература

• Игум. Андроник (Трубачев). [www.pravenc.ru/text/63622.html Адриан Угличский] // Православная энциклопедия

Отрывок, характеризующий Адриан Угличский

Но полковник не договорил всего, что хотел. Близко пролетевшее ядро заставило его, нырнув, согнуться на лошади. Он замолк и только что хотел сказать еще что то, как еще ядро остановило его. Он поворотил лошадь и поскакал прочь.
– Отступать! Все отступать! – прокричал он издалека. Солдаты засмеялись. Через минуту приехал адъютант с тем же приказанием.
Это был князь Андрей. Первое, что он увидел, выезжая на то пространство, которое занимали пушки Тушина, была отпряженная лошадь с перебитою ногой, которая ржала около запряженных лошадей. Из ноги ее, как из ключа, лилась кровь. Между передками лежало несколько убитых. Одно ядро за другим пролетало над ним, в то время как он подъезжал, и он почувствовал, как нервическая дрожь пробежала по его спине. Но одна мысль о том, что он боится, снова подняла его. «Я не могу бояться», подумал он и медленно слез с лошади между орудиями. Он передал приказание и не уехал с батареи. Он решил, что при себе снимет орудия с позиции и отведет их. Вместе с Тушиным, шагая через тела и под страшным огнем французов, он занялся уборкой орудий.
– А то приезжало сейчас начальство, так скорее драло, – сказал фейерверкер князю Андрею, – не так, как ваше благородие.
Князь Андрей ничего не говорил с Тушиным. Они оба были и так заняты, что, казалось, и не видали друг друга. Когда, надев уцелевшие из четырех два орудия на передки, они двинулись под гору (одна разбитая пушка и единорог были оставлены), князь Андрей подъехал к Тушину.
– Ну, до свидания, – сказал князь Андрей, протягивая руку Тушину.
– До свидания, голубчик, – сказал Тушин, – милая душа! прощайте, голубчик, – сказал Тушин со слезами, которые неизвестно почему вдруг выступили ему на глаза.


Ветер стих, черные тучи низко нависли над местом сражения, сливаясь на горизонте с пороховым дымом. Становилось темно, и тем яснее обозначалось в двух местах зарево пожаров. Канонада стала слабее, но трескотня ружей сзади и справа слышалась еще чаще и ближе. Как только Тушин с своими орудиями, объезжая и наезжая на раненых, вышел из под огня и спустился в овраг, его встретило начальство и адъютанты, в числе которых были и штаб офицер и Жерков, два раза посланный и ни разу не доехавший до батареи Тушина. Все они, перебивая один другого, отдавали и передавали приказания, как и куда итти, и делали ему упреки и замечания. Тушин ничем не распоряжался и молча, боясь говорить, потому что при каждом слове он готов был, сам не зная отчего, заплакать, ехал сзади на своей артиллерийской кляче. Хотя раненых велено было бросать, много из них тащилось за войсками и просилось на орудия. Тот самый молодцоватый пехотный офицер, который перед сражением выскочил из шалаша Тушина, был, с пулей в животе, положен на лафет Матвевны. Под горой бледный гусарский юнкер, одною рукой поддерживая другую, подошел к Тушину и попросился сесть.