Айхельберг, Оскар
Оскар Айхельберг (нем. Oskar Eichelberg; 1851[1] — 30 августа 1894, Берлин) — немецкий композитор, дирижёр и музыкальный педагог.
Начинал как скрипач-вундеркинд, в 1858 г. в возрасте семи лет выступил с концертом в Варшаве[2]. Затем изучал композицию и дирижирование. В 1880-е гг. дирижёр балетных постановок в Берлинской королевской опере; в 1884 г. представил там же своё наиболее известное сочинение — двухактный балет «Нурджад» (нем. Nurjahd), отдельные номера из которого (в частности, «Черкесский танец») многократно публиковались в фортепианных переложениях. Другие произведения Айхельберга — лёгкая фортепианная музыка: «Марш графа Бисмарка», «Танец с факелами по случаю золотой свадьбы кайзера Вильгельма и императрицы Августы» и т. п. В дальнейшем занимался в большей степени педагогической деятельностью, в 1891 г. основал в Берлине собственную музыкальную школу, которой после смерти Айхельберга руководил Пауль Эльгерс (с 1911 г. Консерватория Айхельберга-Окса).
Напишите отзыв о статье "Айхельберг, Оскар"
Примечания
- ↑ В некоторых источниках ошибочно 1854, на основании некролога в «Musical Times».
- ↑ «Kurjer Warszawski», 1858, No. 190. (польск.)
Отрывок, характеризующий Айхельберг, Оскар
– Да как выезд – счастлив ли будет, а то отчего же не поспеть? – сказал Балага. – Доставляли же в Тверь, в семь часов поспевали. Помнишь небось, ваше сиятельство.– Ты знаешь ли, на Рожество из Твери я раз ехал, – сказал Анатоль с улыбкой воспоминания, обращаясь к Макарину, который во все глаза умиленно смотрел на Курагина. – Ты веришь ли, Макарка, что дух захватывало, как мы летели. Въехали в обоз, через два воза перескочили. А?
– Уж лошади ж были! – продолжал рассказ Балага. – Я тогда молодых пристяжных к каурому запрег, – обратился он к Долохову, – так веришь ли, Федор Иваныч, 60 верст звери летели; держать нельзя, руки закоченели, мороз был. Бросил вожжи, держи, мол, ваше сиятельство, сам, так в сани и повалился. Так ведь не то что погонять, до места держать нельзя. В три часа донесли черти. Издохла левая только.
Анатоль вышел из комнаты и через несколько минут вернулся в подпоясанной серебряным ремнем шубке и собольей шапке, молодцовато надетой на бекрень и очень шедшей к его красивому лицу. Поглядевшись в зеркало и в той самой позе, которую он взял перед зеркалом, став перед Долоховым, он взял стакан вина.
– Ну, Федя, прощай, спасибо за всё, прощай, – сказал Анатоль. – Ну, товарищи, друзья… он задумался… – молодости… моей, прощайте, – обратился он к Макарину и другим.
