Акимов, Анатолий Иванович

Анатолий Акимов
Личная информация
Полное имя	Анатолий Иванович Акимов
Гражданство	СССР СССР, Россия Россия
Специализация	Водное поло
Клуб	ЦСК ВМФ
Дата рождения	15 ноября 1947(1947-11-15)
Место рождения	Москва, РСФСР, СССР
Дата смерти	28 июня 2002(2002-06-28) (54 года)
Место смерти	Москва, Россия
Награды и медали Водное поло Олимпийские игры Золото 1972 Сборная СССР Чемпионаты мира Серебро 1973 Сборная СССР Чемпионаты Европы Золото 1970 Сборная СССР Государственные награды

Анато́лий Ива́нович Аки́мов (15 ноября 1947, Москва, РСФСР, СССР — 28 июня 2002, там же) — советский ватерполист, заслуженный мастер спорта СССР (1972).

Родился в Москве, служил и выступал в ЦСК ВМФ (Москва). Выступал долгие годы за сборную СССР по водному поло.

Старший брат Владимира Акимова.

Скончался 26 июня 2002 года в Москве. Похоронен на 6-м участке Калитниковского кладбища в Москве.

Достижения

• Чемпион Олимпиады 1972 года
• Чемпион Европы 1970 года
• Серебряный призёр чемпионата мира 1973 года
• Чемпион СССР 1965—1967, 1970, 1971, 1975, 1976 годов
• Чемпион Спартакиады народов СССР 1967 года.

Награды

Награждён медалью «За трудовое отличие».

Ссылки

• [www.vaterpolka.ru/who/akimov.html Акимов]
• [www.sports-reference.com/olympics/athletes/ak/anatoly-akimov-1.html Акимов на ОИ]  (англ.)
• [sport-necropol.narod.ru/akimovai.html Анатолий Акимов. Спортивный некрополь]

Отрывок, характеризующий Акимов, Анатолий Иванович

Не успел князь Андрей проводить глазами Пфуля, как в комнату поспешно вошел граф Бенигсен и, кивнув головой Болконскому, не останавливаясь, прошел в кабинет, отдавая какие то приказания своему адъютанту. Государь ехал за ним, и Бенигсен поспешил вперед, чтобы приготовить кое что и успеть встретить государя. Чернышев и князь Андрей вышли на крыльцо. Государь с усталым видом слезал с лошади. Маркиз Паулучи что то говорил государю. Государь, склонив голову налево, с недовольным видом слушал Паулучи, говорившего с особенным жаром. Государь тронулся вперед, видимо, желая окончить разговор, но раскрасневшийся, взволнованный итальянец, забывая приличия, шел за ним, продолжая говорить:
– Quant a celui qui a conseille ce camp, le camp de Drissa, [Что же касается того, кто присоветовал Дрисский лагерь,] – говорил Паулучи, в то время как государь, входя на ступеньки и заметив князя Андрея, вглядывался в незнакомое ему лицо.
– Quant a celui. Sire, – продолжал Паулучи с отчаянностью, как будто не в силах удержаться, – qui a conseille le camp de Drissa, je ne vois pas d'autre alternative que la maison jaune ou le gibet. [Что же касается, государь, до того человека, который присоветовал лагерь при Дрисее, то для него, по моему мнению, есть только два места: желтый дом или виселица.] – Не дослушав и как будто не слыхав слов итальянца, государь, узнав Болконского, милостиво обратился к нему:
– Очень рад тебя видеть, пройди туда, где они собрались, и подожди меня. – Государь прошел в кабинет. За ним прошел князь Петр Михайлович Волконский, барон Штейн, и за ними затворились двери. Князь Андрей, пользуясь разрешением государя, прошел с Паулучи, которого он знал еще в Турции, в гостиную, где собрался совет.
Князь Петр Михайлович Волконский занимал должность как бы начальника штаба государя. Волконский вышел из кабинета и, принеся в гостиную карты и разложив их на столе, передал вопросы, на которые он желал слышать мнение собранных господ. Дело было в том, что в ночь было получено известие (впоследствии оказавшееся ложным) о движении французов в обход Дрисского лагеря.
Первый начал говорить генерал Армфельд, неожиданно, во избежание представившегося затруднения, предложив совершенно новую, ничем (кроме как желанием показать, что он тоже может иметь мнение) не объяснимую позицию в стороне от Петербургской и Московской дорог, на которой, по его мнению, армия должна была, соединившись, ожидать неприятеля. Видно было, что этот план давно был составлен Армфельдом и что он теперь изложил его не столько с целью отвечать на предлагаемые вопросы, на которые план этот не отвечал, сколько с целью воспользоваться случаем высказать его. Это было одно из миллионов предположений, которые так же основательно, как и другие, можно было делать, не имея понятия о том, какой характер примет война. Некоторые оспаривали его мнение, некоторые защищали его. Молодой полковник Толь горячее других оспаривал мнение шведского генерала и во время спора достал из бокового кармана исписанную тетрадь, которую он попросил позволения прочесть. В пространно составленной записке Толь предлагал другой – совершенно противный и плану Армфельда и плану Пфуля – план кампании. Паулучи, возражая Толю, предложил план движения вперед и атаки, которая одна, по его словам, могла вывести нас из неизвестности и западни, как он называл Дрисский лагерь, в которой мы находились. Пфуль во время этих споров и его переводчик Вольцоген (его мост в придворном отношении) молчали. Пфуль только презрительно фыркал и отворачивался, показывая, что он никогда не унизится до возражения против того вздора, который он теперь слышит. Но когда князь Волконский, руководивший прениями, вызвал его на изложение своего мнения, он только сказал: