Аксай (больница)

К:Википедия:Изолированные статьи (тип: не указан)

Республиканская детская клиническая больница "Аксай"
"Аксай"
Тип организации:	государственное
Основание
Открытие	1954 год
Алматинская область, Карасайский район, село Тастыбулак
[www.rdkbaksai.kz/page.php baksai.kz/page.php]

Аксай — республиканская детская больница Министерства здравоохранения Республики Казахстан, является многопрофильным учреждением. Расположена в посёлке Тастыбулак, Карасайский район, Алматинская область, Казахстан.

Историческая справка

Основана в 1955 году, как «Республиканская инфекционная детская больница Аксай» на базе дома отдыха Совета Министров Казахской ССР. Цель образования — создание Республиканского Центра по борьбе с эпидемией полиомиелита в СССР и излечению его остаточных явлений у детей. Дети, перенёсшие полиомиелит, в пятидесятых годах XX века с самого раннего возраста периодически находились на излечении в этой клинике, вплоть до окончания ими восьмилетнего образования. По мере подрастания детей, при детской больнице «Аксай» была образована школа («финское» деревянно-щитовое одноэтажное строение из трёх классов и учительского кабинета), для детей инвалидов с остаточными явлениями полиомиелита, а также энцефалита, ДЦП, сколиоза. В «Аксае» имелось 4 отделения. Первое отделение, (двухэтажное здание) для детей дошкольного возраста, в нём же находилась администрация. Второе отделение (кирпичное здание с полуподвальным этажом для лечебных процедур), для детей школьного возраста, было введено в 1962 году.

Третье отделение инфекционное «финское» деревянно-щитовое одноэтажное строение на 4 помещения и два коридора, Четвёртое отделение хирургическое, деревянно-щитовое двухэтажное строение.

В 1967 году начато строительство Пятого отделения, в настоящее время являющееся основным корпусом. Первым главным врачом этого лечебного учреждения был назначен Лев Наумович Ким, хирург — ортопед, впоследствии доктор медицинских наук, профессор.

Врачи работающие в 1950 х — 1960-х годах: профессор К. А. Пальгов, хирурги Белкин Валерий Витальевич и В. Ф. Жданов. Заведующие II отделением Черных Галина Сергеевна, затем Зуева Зоя Михайловна. В настоящее время Комплекс лечебно-профилактических мероприятий включает: лечебно-охранительный режим, полноценное питание, утреннюю гимнастику, ЛФК, физиотерапию, массаж, рефлексотерапию, фитотерапию, психотерапию, сурдологию, логопедию, ортопедию с коррекцией и социальной адаптацией, тренировку костно-мышечной, иммунной, дыхательной, сердечно-сосудистой систем.

В Республиканской детской клинической больнице (РДКБ) «Аксай» при непосредственном участии научного центра хирургии им. А. Н. Сызганова и научного центра педиатрии и детской хирургии в 1988 году было открыто отделение гемодиализа, которое является единственным специализированным отделением в Республике Казахстан, оказывающим на высоком уровне специализированную помощь детям с острой почечной недостаточностью (ОПН) и хронической почечной недостаточностью в терминальной стадии (ТХПН).

С 1993 года на базе Республиканской детской клинической больницы «Аксай» было организовано первое в Республике Казахстан отделение «Экология и дети», занимающееся проблемами диагностики и восстановления детского организма.

На базе республиканской детской клинической больницы «Аксай» в 2000 году открылось аллергологическое отделение.

Отрывок, характеризующий Аксай (больница)

Прения опять возобновились, но часто наступали перерывы, и чувствовалось, что говорить больше не о чем.
Во время одного из таких перерывов Кутузов тяжело вздохнул, как бы сбираясь говорить. Все оглянулись на него.
– Eh bien, messieurs! Je vois que c'est moi qui payerai les pots casses, [Итак, господа, стало быть, мне платить за перебитые горшки,] – сказал он. И, медленно приподнявшись, он подошел к столу. – Господа, я слышал ваши мнения. Некоторые будут несогласны со мной. Но я (он остановился) властью, врученной мне моим государем и отечеством, я – приказываю отступление.
Вслед за этим генералы стали расходиться с той же торжественной и молчаливой осторожностью, с которой расходятся после похорон.
Некоторые из генералов негромким голосом, совсем в другом диапазоне, чем когда они говорили на совете, передали кое что главнокомандующему.
Малаша, которую уже давно ждали ужинать, осторожно спустилась задом с полатей, цепляясь босыми ножонками за уступы печки, и, замешавшись между ног генералов, шмыгнула в дверь.
Отпустив генералов, Кутузов долго сидел, облокотившись на стол, и думал все о том же страшном вопросе: «Когда же, когда же наконец решилось то, что оставлена Москва? Когда было сделано то, что решило вопрос, и кто виноват в этом?»
– Этого, этого я не ждал, – сказал он вошедшему к нему, уже поздно ночью, адъютанту Шнейдеру, – этого я не ждал! Этого я не думал!
– Вам надо отдохнуть, ваша светлость, – сказал Шнейдер.
– Да нет же! Будут же они лошадиное мясо жрать, как турки, – не отвечая, прокричал Кутузов, ударяя пухлым кулаком по столу, – будут и они, только бы…


В противоположность Кутузову, в то же время, в событии еще более важнейшем, чем отступление армии без боя, в оставлении Москвы и сожжении ее, Растопчин, представляющийся нам руководителем этого события, действовал совершенно иначе.
Событие это – оставление Москвы и сожжение ее – было так же неизбежно, как и отступление войск без боя за Москву после Бородинского сражения.
Каждый русский человек, не на основании умозаключений, а на основании того чувства, которое лежит в нас и лежало в наших отцах, мог бы предсказать то, что совершилось.
Начиная от Смоленска, во всех городах и деревнях русской земли, без участия графа Растопчина и его афиш, происходило то же самое, что произошло в Москве. Народ с беспечностью ждал неприятеля, не бунтовал, не волновался, никого не раздирал на куски, а спокойно ждал своей судьбы, чувствуя в себе силы в самую трудную минуту найти то, что должно было сделать. И как только неприятель подходил, богатейшие элементы населения уходили, оставляя свое имущество; беднейшие оставались и зажигали и истребляли то, что осталось.
Сознание того, что это так будет, и всегда так будет, лежало и лежит в душе русского человека. И сознание это и, более того, предчувствие того, что Москва будет взята, лежало в русском московском обществе 12 го года. Те, которые стали выезжать из Москвы еще в июле и начале августа, показали, что они ждали этого. Те, которые выезжали с тем, что они могли захватить, оставляя дома и половину имущества, действовали так вследствие того скрытого (latent) патриотизма, который выражается не фразами, не убийством детей для спасения отечества и т. п. неестественными действиями, а который выражается незаметно, просто, органически и потому производит всегда самые сильные результаты.
«Стыдно бежать от опасности; только трусы бегут из Москвы», – говорили им. Растопчин в своих афишках внушал им, что уезжать из Москвы было позорно. Им совестно было получать наименование трусов, совестно было ехать, но они все таки ехали, зная, что так надо было. Зачем они ехали? Нельзя предположить, чтобы Растопчин напугал их ужасами, которые производил Наполеон в покоренных землях. Уезжали, и первые уехали богатые, образованные люди, знавшие очень хорошо, что Вена и Берлин остались целы и что там, во время занятия их Наполеоном, жители весело проводили время с обворожительными французами, которых так любили тогда русские мужчины и в особенности дамы.