Алфёров, Николай Алексеевич

Николай Алексеевич Алфёров
Дата рождения	17 января 1936(1936-01-17)
Место рождения	Журавка, Азово-Черноморский край, РСФСР, СССР (ныне Миллеровский район, Ростовская область, Российская Федерация)
Дата смерти	7 августа 2010(2010-08-07) (74 года)
Место смерти	Жуковский, Московская область, Российская Федерация
Принадлежность	СССР СССР → Россия Россия
Род войск	ВВС СССР
Годы службы	1955—1960
Звание	Капитан
Награды и премии

Никола́й Алексе́евич Алфёров (17 января 1936, п. Журавка, ныне Ростовская область — 7 августа 2010, Жуковский, Московская область) — советский, а позднее российский штурман-испытатель, Заслуженный штурман-испытатель СССР (1974). Кавалер ордена Мужества (1994), кавалер ордена Дружбы народов (1982), капитан (1969).

Биография

Николай Алексеевич Алфёров родился 17 января 1936 года в п. Журавка ныне Миллеровского района Ростовской области. В 1953 году окончил 10 классов школы в городе Миллерово.

В армии с августа 1953 года. В 1955 году окончил Шадринское ВАУШ. Служил в строевых частях ВВС (Забайкальский ВО, Северная группа войск). С августа 1960 года — в запасе.

В 1960—1961 годах — штурман-инструктор авиационного учебно-тренировочного центра ДОСААФ (г. Волчанск). В 1962—1963 годах работал старшим техником во Всесоюзном институте авиационных материалов.

С августа 1963 по декабрь 1971 года — на лётно-испытательной работе в ЛИИ. В 1964 году окончил курсы штурманов-испытателей при Школе лётчиков-испытателей.

Участвовал в испытаниях Су-24 на прочность и на характеристики устойчивости и управляемости; в испытаниях опытных двигателей на Ту-16ЛЛ; в отработке системы автоматического захода на посадку на Як-28.

В 1972—1982 годах — штурман-испытатель ОКБ П. О. Сухого. Участвовал в первом полёте и испытаниях Т-4 (1972), а также в испытаниях Су-24 и Су-24М.

В 1981—1988 годах начальник штурманской службы ОКБ имени П. О. Сухого, в 1988—2005 годах руководитель полётов ОКБ имени П. О. Сухого. Принимал активное участие в обеспечении первых посадок на наземном научно-исследовательском тренажере корабельной авиации в г. Саки и на авианосец «Адмирал флота Советского Союза Кузнецов» в качестве руководителя визуальной посадки. Разработал методику подготовки руководителей визуальной посадки для строевых летчиков 279 корабельного истребительного авиационного полка.

Жил в городе Жуковский Московской области.

Николай Алексеевич Алфёров скончался 7 августа 2010 года, после продолжительной болезни.

Награды

• Орден Мужества, 29 декабря 1994
• Орден Дружбы народов, 17 декабря 1982
• Медали
• Заслуженный штурман-испытатель СССР, 28 августа 1974

Ссылки

• [www.sukhoi.org/company/people/pilots/pilot2/ Н. А. Алфёров на сайте «ОКБ Сухого»]

Отрывок, характеризующий Алфёров, Николай Алексеевич

– А вы как думаете, Данило Терентьич, ведь это будто в Москве зарево? – сказал один из лакеев.
Данило Терентьич ничего не отвечал, и долго опять все молчали. Зарево расходилось и колыхалось дальше и дальше.
– Помилуй бог!.. ветер да сушь… – опять сказал голос.
– Глянь ко, как пошло. О господи! аж галки видно. Господи, помилуй нас грешных!
– Потушат небось.
– Кому тушить то? – послышался голос Данилы Терентьича, молчавшего до сих пор. Голос его был спокоен и медлителен. – Москва и есть, братцы, – сказал он, – она матушка белока… – Голос его оборвался, и он вдруг старчески всхлипнул. И как будто только этого ждали все, чтобы понять то значение, которое имело для них это видневшееся зарево. Послышались вздохи, слова молитвы и всхлипывание старого графского камердинера.


Камердинер, вернувшись, доложил графу, что горит Москва. Граф надел халат и вышел посмотреть. С ним вместе вышла и не раздевавшаяся еще Соня, и madame Schoss. Наташа и графиня одни оставались в комнате. (Пети не было больше с семейством; он пошел вперед с своим полком, шедшим к Троице.)
Графиня заплакала, услыхавши весть о пожаре Москвы. Наташа, бледная, с остановившимися глазами, сидевшая под образами на лавке (на том самом месте, на которое она села приехавши), не обратила никакого внимания на слова отца. Она прислушивалась к неумолкаемому стону адъютанта, слышному через три дома.
– Ах, какой ужас! – сказала, со двора возвративись, иззябшая и испуганная Соня. – Я думаю, вся Москва сгорит, ужасное зарево! Наташа, посмотри теперь, отсюда из окошка видно, – сказала она сестре, видимо, желая чем нибудь развлечь ее. Но Наташа посмотрела на нее, как бы не понимая того, что у ней спрашивали, и опять уставилась глазами в угол печи. Наташа находилась в этом состоянии столбняка с нынешнего утра, с того самого времени, как Соня, к удивлению и досаде графини, непонятно для чего, нашла нужным объявить Наташе о ране князя Андрея и о его присутствии с ними в поезде. Графиня рассердилась на Соню, как она редко сердилась. Соня плакала и просила прощенья и теперь, как бы стараясь загладить свою вину, не переставая ухаживала за сестрой.
– Посмотри, Наташа, как ужасно горит, – сказала Соня.
– Что горит? – спросила Наташа. – Ах, да, Москва.
И как бы для того, чтобы не обидеть Сони отказом и отделаться от нее, она подвинула голову к окну, поглядела так, что, очевидно, не могла ничего видеть, и опять села в свое прежнее положение.
– Да ты не видела?
– Нет, право, я видела, – умоляющим о спокойствии голосом сказала она.
И графине и Соне понятно было, что Москва, пожар Москвы, что бы то ни было, конечно, не могло иметь значения для Наташи.
Граф опять пошел за перегородку и лег. Графиня подошла к Наташе, дотронулась перевернутой рукой до ее головы, как это она делала, когда дочь ее бывала больна, потом дотронулась до ее лба губами, как бы для того, чтобы узнать, есть ли жар, и поцеловала ее.
– Ты озябла. Ты вся дрожишь. Ты бы ложилась, – сказала она.
– Ложиться? Да, хорошо, я лягу. Я сейчас лягу, – сказала Наташа.
С тех пор как Наташе в нынешнее утро сказали о том, что князь Андрей тяжело ранен и едет с ними, она только в первую минуту много спрашивала о том, куда? как? опасно ли он ранен? и можно ли ей видеть его? Но после того как ей сказали, что видеть его ей нельзя, что он ранен тяжело, но что жизнь его не в опасности, она, очевидно, не поверив тому, что ей говорили, но убедившись, что сколько бы она ни говорила, ей будут отвечать одно и то же, перестала спрашивать и говорить. Всю дорогу с большими глазами, которые так знала и которых выражения так боялась графиня, Наташа сидела неподвижно в углу кареты и так же сидела теперь на лавке, на которую села. Что то она задумывала, что то она решала или уже решила в своем уме теперь, – это знала графиня, но что это такое было, она не знала, и это то страшило и мучило ее.