Альма-Тадема, Лаура

Лаура Альма-Тадема
Laura Theresa Alma-Tadema
Портрет 1880 года
Имя при рождении:	Laura Theresa Epps
Дата рождения:	апрель 1852
Место рождения:	Лондон Великобритания Великобритания
Место смерти:	Хинхед Великобритания Великобритания
Жанр:	жанровая живопись
Стиль:	Академизм
Влияние:	Альма-Тадема, Лоуренс

Лау́ра А́льма-Таде́ма (урождённая Эппс, 1852 — 15 августа 1909) — английская художница викторианской эпохи, жена и ученица Лоуренса Альма-Тадемы.

Биография

Дочь доктора Джорджа Наполеона Эппса, который вместе со своим братом Джоном был пионером гомеопатии в Великобритании. В семье были три дочери, которые проявляли артистические способности; старшие сёстры Лауры учились у художников-прерафаэлитов. Обладая способностями к музыке, она, однако брала уроки живописи, и в доме Форда Брауна в декабре 1869 года познакомилась с Лоуренсом Альма-Тадемой, который уже был известным в Европе художником. Отчасти из-за отношений с Лаурой Л. Альма-Тадема принял решение переехать в Англию с двумя дочерьми от первого брака (жена художника скончалась в мае того же года). В сентябре 1870 года Альма-Тадема поселился в Лондоне с дочерьми и сестрой, и сделал Лауре предложение. Отец — доктор Эппс — считал, что она слишком молода для замужества: Лауре было 18, Альма-Тадеме — 34 года, но согласился, что они должны узнать друг друга лучше. Альма-Тадема стал официально давать Лауре уроки живописи, что позволило ему регулярно бывать у Эппсов. Наконец, они поженились в июле 1871 года, но этот брак оказался бездетным.

В 1873 году Лаура впервые участвовала в Парижском салоне и получила хвалебные отзывы критиков. На Всемирной выставке 1878 года в Париже она оказалась одной из двух английских женщин-художниц. На родине она выставлялась вместе с мужем в Королевской Академии художеств, галерее Гросвенор и др. Периодически Лаура выступала как иллюстратор английских периодических изданий, а также была известна как хозяйка салона, где собирались, преимущественно, художники и музыканты. Лаура служила постоянной моделью своего мужа, появившись на 12 его полотнах, в том числе картине «Помешали», написанной для выставки женского портрета 1880 года. В 1870-е годы она позировала для скульптора Жюля Далу и художника Ф. Милле.

По художественной манере живопись Лауры Альма-Тадема напоминала творчество её мужа, однако радикально отличалась тематика — более «женская», что было обычным для викторианской живописи. Она специализировалась на сентиментальных бытовых сценах с изображением женщин и детей, но иногда обращалась к классическим сюжетам и пейзажам. Подписывала они свои произведения фамилией мужа, но не снабжала свои картины каталожным номером опуса.

Скончалась после продолжительной болезни 15 августа 1909 года в возрасте 57 лет в загородном имении в Хинхеде. Похоронена там же. После её кончины вдовец устроил в 1910 году обзорную выставку.

Литература

• [books.google.ru/books?id=ogFYAQAAQBAJ&pg=PA41&dq=alma-tadema&hl=ru&sa=X&ei=a-yKU4vAI4vfsATCwYDADA&ved=0CEMQ6AEwAw#v=onepage&q=alma-tadema&f=false Dictionary of Artists' Models, Р. 41—42]

Ссылки

• [www.oxforddnb.com/view/article/30396/48918?docPos=1 Dictionary of National Biography]
• [www.victorianartinbritain.co.uk/obituary/alma-tadema-laura.htm Obituary from The Times in full]
• [www.npg.org.uk/live/search/person.asp?LinkID=mp00089 Images of Laura Alma Tadema] at the National Portrait Gallery (London)
• [myweb.tiscali.co.uk/speel/paint/lauratad.htm Lady Laura Alma Tadema (nee Laura Theresa Epps) (1852—1909)]

Отрывок, характеризующий Альма-Тадема, Лаура

Когда солнце совершенно вышло из тумана и ослепляющим блеском брызнуло по полям и туману (как будто он только ждал этого для начала дела), он снял перчатку с красивой, белой руки, сделал ею знак маршалам и отдал приказание начинать дело. Маршалы, сопутствуемые адъютантами, поскакали в разные стороны, и через несколько минут быстро двинулись главные силы французской армии к тем Праценским высотам, которые всё более и более очищались русскими войсками, спускавшимися налево в лощину.


В 8 часов Кутузов выехал верхом к Працу, впереди 4 й Милорадовичевской колонны, той, которая должна была занять места колонн Пржебышевского и Ланжерона, спустившихся уже вниз. Он поздоровался с людьми переднего полка и отдал приказание к движению, показывая тем, что он сам намерен был вести эту колонну. Выехав к деревне Прац, он остановился. Князь Андрей, в числе огромного количества лиц, составлявших свиту главнокомандующего, стоял позади его. Князь Андрей чувствовал себя взволнованным, раздраженным и вместе с тем сдержанно спокойным, каким бывает человек при наступлении давно желанной минуты. Он твердо был уверен, что нынче был день его Тулона или его Аркольского моста. Как это случится, он не знал, но он твердо был уверен, что это будет. Местность и положение наших войск были ему известны, насколько они могли быть известны кому нибудь из нашей армии. Его собственный стратегический план, который, очевидно, теперь и думать нечего было привести в исполнение, был им забыт. Теперь, уже входя в план Вейротера, князь Андрей обдумывал могущие произойти случайности и делал новые соображения, такие, в которых могли бы потребоваться его быстрота соображения и решительность.
Налево внизу, в тумане, слышалась перестрелка между невидными войсками. Там, казалось князю Андрею, сосредоточится сражение, там встретится препятствие, и «туда то я буду послан, – думал он, – с бригадой или дивизией, и там то с знаменем в руке я пойду вперед и сломлю всё, что будет предо мной».
Князь Андрей не мог равнодушно смотреть на знамена проходивших батальонов. Глядя на знамя, ему всё думалось: может быть, это то самое знамя, с которым мне придется итти впереди войск.
Ночной туман к утру оставил на высотах только иней, переходивший в росу, в лощинах же туман расстилался еще молочно белым морем. Ничего не было видно в той лощине налево, куда спустились наши войска и откуда долетали звуки стрельбы. Над высотами было темное, ясное небо, и направо огромный шар солнца. Впереди, далеко, на том берегу туманного моря, виднелись выступающие лесистые холмы, на которых должна была быть неприятельская армия, и виднелось что то. Вправо вступала в область тумана гвардия, звучавшая топотом и колесами и изредка блестевшая штыками; налево, за деревней, такие же массы кавалерии подходили и скрывались в море тумана. Спереди и сзади двигалась пехота. Главнокомандующий стоял на выезде деревни, пропуская мимо себя войска. Кутузов в это утро казался изнуренным и раздражительным. Шедшая мимо его пехота остановилась без приказания, очевидно, потому, что впереди что нибудь задержало ее.
– Да скажите же, наконец, чтобы строились в батальонные колонны и шли в обход деревни, – сердито сказал Кутузов подъехавшему генералу. – Как же вы не поймете, ваше превосходительство, милостивый государь, что растянуться по этому дефилею улицы деревни нельзя, когда мы идем против неприятеля.
– Я предполагал построиться за деревней, ваше высокопревосходительство, – отвечал генерал.