Андрей (Одинцов)
| Андрей |
Андрей (в миру Андрей Васильевич Одинцов[1]; 1862 — 7 августа 1941) — обновленческий митрополит Харьковский, до 1922 года — епископ Русской православной церкви, епископ Мариупольский, викарий Екатеринославской епархии.
Биография
Окончил Курскую духовную семинарию. В 1887 году окончил Московскую духовную академию со степенью кандидата богословия.
Был законоучителем Екатеринославской классической гимназии.
С марта 1906 года — ректор Екатеринославской духовной семинарии в сане протоиерея.
29 января 1914 года уволен от духовно-учебной службы.
По некоторым данным в 1917 году был рукоположён во епископа Феодосийского, викария Екатеринославской епархии.
С 1919 года — епископ Мариупольский, викарий Екатеринославской епархии.
В 1922 году был арестован по стандартному обвинению: «за противодействие изъятию церковных ценностей и сокрытие таковых привлечён к суду Ревтрибунала … причт Мариупольского Собора с епископом Андреем во главе». Во время следствия епископа завербован органами ГПУ, благодаря чему вскоре после осуждения его освобождают по амнистии. По выходе на свободу уклонился в обновленчество[2].
В 1923 году в сане архиепископа был назначен обновленческим архиепископом Донским.
В своём меморандуме на членов украинского Синода по октябрь 1923 уполномоченный V группы секретного отдела ГПУ так охарактеризовал епископа Андрея: «Посвященный в епископы в обновленческого движения, был привлечён к ответственности по поводу изъятия церковных ценностей и в это время завербован ГПУ. Уже несколько месяцев возглавляет Донецкую епархию как обновленец, поддерживая связь с ГПУ»[2].
С 1924 года — обновленческий архиепископ Черниговский.
27 января 1925 года присутствовал на обновленческом Всероссийском съезде.
С того же года — обновленческий архиепископ Бердичевский, затем — Павлоградский.
17 мая того года делал доклад на «Всеукраинском Священном Поместном Соборе».
В 1926—1932 годы — обновленческий архиепископ Днепропетровский и Павлоградский.
С 1935 года управлял Харьковской обновленческой епархией, в сане митрополита.
Не ранее 22 июля 1936 года почислен на покой. Проживал на Днепропетровщине[3].
24 июня 1938 года был арестован за «участие в КРО и контрреволюционную агитацию», приговорён высылке на 7 лет[3].
Скончался 7 августа 1941 года вне общения с Церковью[3].
Напишите отзыв о статье "Андрей (Одинцов)"
Примечания
- ↑ [www.petergen.com/bovkalo/duhov/mda.html Выпускники Московской духовной академии]
- ↑ 1 2 Олександр Тригуб. [anima4web.files.wordpress.com/2012/12/d182d180d0b8d0b3d183d0b1-d180d0bed0b7d0bad0bed0bb-d180d0bed181d196d0b9d181d18cd0bad0bed197-d0bfd180d0b0d0b2d0bed181d0bbd0b0d0b2d0bd.pdf РОЗКОЛ РОСІЙСЬКОЇ ПРАВОСЛАВНОЇ ЦЕРКВИ В УКРАЇНІ (1922-39рр.): МІЖ ДЕРЖАВНИМ ПОЛІТИЧНИМ УПРАВЛІННЯМ ТА РЕФОРМАЦІЄЮ. Монографія Видавництво ЧДУ ім. Петра Могили. Миколаїв – 2009], стр. 37-38
- ↑ 1 2 3 Олександр Тригуб. [anima4web.files.wordpress.com/2012/12/d182d180d0b8d0b3d183d0b1-d180d0bed0b7d0bad0bed0bb-d180d0bed181d196d0b9d181d18cd0bad0bed197-d0bfd180d0b0d0b2d0bed181d0bbd0b0d0b2d0bd.pdf РОЗКОЛ РОСІЙСЬКОЇ ПРАВОСЛАВНОЇ ЦЕРКВИ В УКРАЇНІ (1922-39рр.): МІЖ ДЕРЖАВНИМ ПОЛІТИЧНИМ УПРАВЛІННЯМ ТА РЕФОРМАЦІЄЮ. Монографія Видавництво ЧДУ ім. Петра Могили. Миколаїв – 2009], стр. 121
Отрывок, характеризующий Андрей (Одинцов)
– После Аустерлица! – мрачно сказал князь Андрей. – Нет; покорно благодарю, я дал себе слово, что служить в действующей русской армии я не буду. И не буду, ежели бы Бонапарте стоял тут, у Смоленска, угрожая Лысым Горам, и тогда бы я не стал служить в русской армии. Ну, так я тебе говорил, – успокоиваясь продолжал князь Андрей. – Теперь ополченье, отец главнокомандующим 3 го округа, и единственное средство мне избавиться от службы – быть при нем.– Стало быть вы служите?
– Служу. – Он помолчал немного.
– Так зачем же вы служите?
– А вот зачем. Отец мой один из замечательнейших людей своего века. Но он становится стар, и он не то что жесток, но он слишком деятельного характера. Он страшен своей привычкой к неограниченной власти, и теперь этой властью, данной Государем главнокомандующим над ополчением. Ежели бы я два часа опоздал две недели тому назад, он бы повесил протоколиста в Юхнове, – сказал князь Андрей с улыбкой; – так я служу потому, что кроме меня никто не имеет влияния на отца, и я кое где спасу его от поступка, от которого бы он после мучился.
– А, ну так вот видите!
– Да, mais ce n'est pas comme vous l'entendez, [но это не так, как вы это понимаете,] – продолжал князь Андрей. – Я ни малейшего добра не желал и не желаю этому мерзавцу протоколисту, который украл какие то сапоги у ополченцев; я даже очень был бы доволен видеть его повешенным, но мне жалко отца, то есть опять себя же.
Князь Андрей всё более и более оживлялся. Глаза его лихорадочно блестели в то время, как он старался доказать Пьеру, что никогда в его поступке не было желания добра ближнему.
– Ну, вот ты хочешь освободить крестьян, – продолжал он. – Это очень хорошо; но не для тебя (ты, я думаю, никого не засекал и не посылал в Сибирь), и еще меньше для крестьян. Ежели их бьют, секут, посылают в Сибирь, то я думаю, что им от этого нисколько не хуже. В Сибири ведет он ту же свою скотскую жизнь, а рубцы на теле заживут, и он так же счастлив, как и был прежде. А нужно это для тех людей, которые гибнут нравственно, наживают себе раскаяние, подавляют это раскаяние и грубеют от того, что у них есть возможность казнить право и неправо. Вот кого мне жалко, и для кого бы я желал освободить крестьян. Ты, может быть, не видал, а я видел, как хорошие люди, воспитанные в этих преданиях неограниченной власти, с годами, когда они делаются раздражительнее, делаются жестоки, грубы, знают это, не могут удержаться и всё делаются несчастнее и несчастнее. – Князь Андрей говорил это с таким увлечением, что Пьер невольно подумал о том, что мысли эти наведены были Андрею его отцом. Он ничего не отвечал ему.
– Так вот кого мне жалко – человеческого достоинства, спокойствия совести, чистоты, а не их спин и лбов, которые, сколько ни секи, сколько ни брей, всё останутся такими же спинами и лбами.
– Нет, нет и тысячу раз нет, я никогда не соглашусь с вами, – сказал Пьер.
Вечером князь Андрей и Пьер сели в коляску и поехали в Лысые Горы. Князь Андрей, поглядывая на Пьера, прерывал изредка молчание речами, доказывавшими, что он находился в хорошем расположении духа.
Он говорил ему, указывая на поля, о своих хозяйственных усовершенствованиях.
Пьер мрачно молчал, отвечая односложно, и казался погруженным в свои мысли.
Пьер думал о том, что князь Андрей несчастлив, что он заблуждается, что он не знает истинного света и что Пьер должен притти на помощь ему, просветить и поднять его. Но как только Пьер придумывал, как и что он станет говорить, он предчувствовал, что князь Андрей одним словом, одним аргументом уронит всё в его ученьи, и он боялся начать, боялся выставить на возможность осмеяния свою любимую святыню.
– Нет, отчего же вы думаете, – вдруг начал Пьер, опуская голову и принимая вид бодающегося быка, отчего вы так думаете? Вы не должны так думать.
