Андриевская, Александра Алексеевна
| Александра Алексеевна Андриевская | |
| укр. Олександра Олексіївна Андрієвська | |
| Дата рождения: | |
|---|---|
| Место рождения: | |
| Дата смерти: | |
| Место смерти: | |
| Страна: | |
| Научная сфера: | |
| Место работы: | |
| Учёная степень: | |
| Альма-матер: | |
| Известна как: |
исследовательница французского языка |
Александра Алексеевна Андриевская (укр. Олександра Олексіївна Андрієвська; 7 мая 1900, Одесса — 31 июля 1982, Киев) — советский украинский филолог-романист (специалист по французскому языку), лексиколог, психолог. Кандидат психологических наук (1927), доктор филологических наук (1970), профессор (1971).
Биография
Окончила Киевский университет в 1922 году и аспирантуру при педагогической кафедре Института социального обеспечения. Работала на дефектологическому факультете в Институте труда, с 1937 года работает в Киевском университете. Была преподавателем французского языка на романо-германском факультете, одновременно заведовала французской секцией государственных курсов иностранных языков. С 1944 года доцент, с 1971 по 1981 годы профессор кафедры французского языка. Изучала лексику, синтаксис и стилистику французского языка.
Научные работы
- Французько-український словник. К., 1955 (соавторство);
- Cours de lexicologie française. К., 1958;
- Précis de syntaxe française. К., 1962;
- Українсько-французький словник. К., 1963 (соавторство);
- Несобственно прямая речь в современной французской художественной прозе. К., 1970;
- Syntaxe du français moderne. К., 1973.
Напишите отзыв о статье "Андриевская, Александра Алексеевна"
Литература
- Крючков Г. Г., Бурбело В. Б., Соломарська О. О. Внесок професора О. О. Андрієвської до розвитку французької філології в Україні // Іноз. філологія. 2000. Вип. 28.
- Г. І. Панич Енциклопедія сучасної України. — Т. 1. — Київ, 2001., стор. 486
Отрывок, характеризующий Андриевская, Александра Алексеевна
– Э, пустое болтать! – сказал фельдфебель.– Али и тебе хочется того же? – сказал старый солдат, с упреком обращаясь к тому, который сказал, что ноги зазнобил.
– А ты что же думаешь? – вдруг приподнявшись из за костра, пискливым и дрожащим голосом заговорил востроносенький солдат, которого называли ворона. – Кто гладок, так похудает, а худому смерть. Вот хоть бы я. Мочи моей нет, – сказал он вдруг решительно, обращаясь к фельдфебелю, – вели в госпиталь отослать, ломота одолела; а то все одно отстанешь…
– Ну буде, буде, – спокойно сказал фельдфебель. Солдатик замолчал, и разговор продолжался.
– Нынче мало ли французов этих побрали; а сапог, прямо сказать, ни на одном настоящих нет, так, одна названье, – начал один из солдат новый разговор.
– Всё казаки поразули. Чистили для полковника избу, выносили их. Жалости смотреть, ребята, – сказал плясун. – Разворочали их: так живой один, веришь ли, лопочет что то по своему.
– А чистый народ, ребята, – сказал первый. – Белый, вот как береза белый, и бравые есть, скажи, благородные.
– А ты думаешь как? У него от всех званий набраны.
– А ничего не знают по нашему, – с улыбкой недоумения сказал плясун. – Я ему говорю: «Чьей короны?», а он свое лопочет. Чудесный народ!
– Ведь то мудрено, братцы мои, – продолжал тот, который удивлялся их белизне, – сказывали мужики под Можайским, как стали убирать битых, где страженья то была, так ведь что, говорит, почитай месяц лежали мертвые ихние то. Что ж, говорит, лежит, говорит, ихний то, как бумага белый, чистый, ни синь пороха не пахнет.
– Что ж, от холода, что ль? – спросил один.
– Эка ты умный! От холода! Жарко ведь было. Кабы от стужи, так и наши бы тоже не протухли. А то, говорит, подойдешь к нашему, весь, говорит, прогнил в червях. Так, говорит, платками обвяжемся, да, отворотя морду, и тащим; мочи нет. А ихний, говорит, как бумага белый; ни синь пороха не пахнет.
Все помолчали.
– Должно, от пищи, – сказал фельдфебель, – господскую пищу жрали.
Никто не возражал.
– Сказывал мужик то этот, под Можайским, где страженья то была, их с десяти деревень согнали, двадцать дён возили, не свозили всех, мертвых то. Волков этих что, говорит…
– Та страженья была настоящая, – сказал старый солдат. – Только и было чем помянуть; а то всё после того… Так, только народу мученье.
